Алексей Переяславцев - Попытка контакта (СИ)
— Ну, я ж говорил: Горыныч.
Князь даже не попытался достать оружие (его, похоже, и не было), а вместо этого всматривался. Со стороны могло показаться, что он изучает собеседника взглядом.
Дракон вежливо осведомился:
— Михаил Григорьевич, вам мой вид показался знакомым?
— В некотором роде, — отвечал Мешков почти спокойным голосом, — я сравнивал вас с известными изображениями драконов.
При этих словах дама обменялась с рыжим молодым человеком многозначительными взглядами, но в разговор они не вмешались.
— Где же вы нашли изображения?
— Мой отец купил китайскую ширму с изображением красного дракона.
Сколько-то времени ушло на перевод непонятного словосочетания «китайская ширма». Потом Мешкову пришлось объяснять, почему он полагал драконов выдумками.
Когда этот вопрос был решен, в беседу вступил Семаков с совершенно неожиданными словами:
— Таррот Гарринович, вы не будете против, если я побрызгаю на вас водой? — и с этими словами достал бутылочку темного стекла.
Люди иного мира остолбенели. Крылатый же проявил светскую учтивость:
— Драконы очень любят плавать, господа. Так что я совершенно не против воды. Но потом, сделайте милость, успокойте мое любопытство и объясните, зачем вам это понадобилось.
Мешков изобразил на лице чуть заметную мину скепсиса. Семаков сохранял полное бесстрастие и смахивал всем видом на ученого, проводящего сложный эксперимент. Видимо, он был не вполне осторожен, ибо брызги попали также на плащ Мариэлы. Что до казака, то он втайне рассчитывал на сильное действие святой воды.
Судя по отсутствию результата, пришельцы не принадлежали к нечистой силе.
Казак с явным облегчением пробормортал «Слава царице небесной» и перекрестился. Пришельцы притворились, что ничего не заметили.
Владелец бутылочки объяснил свои действия не слишком пространно: дескать, на некоторые враждебные человеку сущности этот тип воды действует отвращающе, и такая проверка доказала, что к указанным тварям гости из иного мира не относятся.
Хорунжий, сам того не зная, направил беседу в нужное русло.
— Вы, значит, хорошо плаваете, господин Таррот?
— Ну, разумеется. Драконы охотно едят рыбу, поэтому обязаны хорошо плавать.
— То есть вы ее сами ловите?
Красночешуйчатый улыбнулся жутковатым оскалом.
— Конечно, сами. Вот кстати: в этом море рыба съедобная?
Местные явно удивились вопросу.
— Вполне, — ответил за всех Мешков.
— Я имею в виду: тут водится рыба, которую нельзя есть — ядовитая, например?
— Не слыхал про таких.
— Я тоже.
— В таком случае, господа, я сейчас угощу вас свежевыловленной рыбой.
И с этими словами дракон целеустремленно двинулся к выходу из пещеры. Первым за ним пошел Неболтай. Оба офицера отстали совсем чуть-чуть. Всеми троими двигало любопытство, но казаку было интересно плавание, а флотские желали увидеть полет.
Любознательность получила полное удовлетворение. Дракон даже не подпрыгнул — просто и легко поднялся в воздух, развернул не такие уж огромные крылья и без всяких взмахов пошел по косой линии вверх. Он отлетел не далеко (по оценке Семакова, не более двух кабельтовых), когда явно углядел добычу, стремительно пошел к воде, одновременно складывая крылья, и нырнул, а когда снова появился на поверхности, в когтях билась крупная, по меркам людей, рыба.
Прошло не более шести минут, как дракон приземлился у входа в пещеру.
— Как это здесь называется?
— Лобан, — без раздумий констатировал Семаков, — хорош, фунтов на десять с лихом.
Казак подтверждающе кивнул.
— Так я сготовлю? — предложил дракон.
Это был еще один повод для удивления.
— Вы хотите сказать, господин Таррот, что едите жареную рыбу?
— Скорее запеченную.
— Нет уж, пусть эту рыбу сделает Тифор, — твердо заявил Малах. — Вы не могли этого знать, господа, но у драконов вкус в части соли отличается от человеческого. Они ее почти не едят. А у нас кое-что есть к этой рыбе.
Тут на каменный стол была установлена бутылка.
— Настоящая водка! — торжественно объявил командор. — Ее Хаора делала, не кто-нибудь. Между прочим, тоже изобретение Професа.
Этой фразой Малах, сам того не подозревая, пустил весь дипломатический план вразнос.
— Простите, кого?
— Професа. Того самого человека, кого мы разыскиваем. Ну, полное имя Профес-ор, но его чаще звали сокращенно. Или просто «командир».
Моряки обменялись взглядами.
Потом Семаков осторожно спросил:
— Профессор — это понятно, а имя его какое?
Насторожились все, кроме Тифора, который в тот момент вышел на площадку и чистил там рыбу.
— Это его имя. Так он себя называл, — медленно произнес Малах, уже чувствуя неладное.
Последовал еще один обмен взглядами.
— В русском языке нет имени «Профессор», — негромко сказал князь.
Почему-то Мариэла кивнула. Жест заметили все, но поняли лишь ее товарищи. Местные не могли этого знать, но маг жизни только что проверила слова на правдивость — и убедилась в ней.
— Он так себя называл? — переспросил Семаков.
— Да.
— Наверное, у него были причины скрывать свое настоящее имя, поскольку у нас это слово означает ученое звание. Но лишь по профессорскому рангу найти человека будет совсем не просто. У нас принято таких именовать по ученому званию с добавлением фамилии, например, «профессор Иванов». Но профессоров в России немало. Всех проверять? Как?
— Есть еще кое-что, — Малах извлек из саквояжа лист бумаги. На нем красовался портрет, сделанный по памяти Каридой. Все, знавшие Професа в лицо и видевшие эту работу, твердили в один голос, что сходство несомненно.
Бумага пошла по рукам. Все трое гостей отметили, что на портрете изображен мужчина, возраст старше среднего, с бородкой и усами, волосы, похоже, с проседью, узкое лицо, чуть заметная насмешливая улыбка, особых примет нет. Да, с этим искать будет непросто.
Все трое гостей заявили в один голос, что этого человека никогда не видели — и не соврали.
Весь план беседы полетел к Темному в обиталище. Путешественникам между мирами пришлось импровизировать. Это взяла на себя Мариэла.
— Видите ли, мы разыскивали этого человека не просто так. Там, в нашем мире, у него остались жена и сын — ну, тот уже взрослый. Кроме того, мы и раньше сильно нуждались в его знаниях: он руководил очень многими. А сейчас особенно нуждаемся. Дело в том, что магический прибор, который помог нам добраться до вашего мира, испортился. Сейчас он может переправлять между мирами нечто небольшое… — ладони женщины отмерили три-четыре вершка, — вот такое в поперечнике. То есть люди не пройдут. Починка прибора возможна, но это дело очень дорогое и длинное — может быть, год; возможно, и больше. Мы надеялись, что ум Професа найдет выход из этой ловушки.
