Джон Норман - Гладиатор Гора
Я подчинился.
Звери в яме рвали мясо на куски.
— Расставь ноги! — прозвучала следующая команда.
Содрогнувшись, я исполнил и этот приказ.
— Теперь ты понял, что ты — раб? — спросила она.
— Да, — ответил я. — Да!
— Да — что?
— Я не знаю, не знаю, — растерялся я.
— Да, госпожа, — сказала женщина.
— Да, госпожа, — эхом откликнулся я.
— Теперь скажи: «Я раб, госпожа».
— Я раб, госпожа, — повторил я.
— Теперь скажи, — продолжала тюремщица, — «Я ваш раб, госпожа».
— Я ваш раб, госпожа, — послушно сказал я.
— Теперь можешь опустить голову и поцеловать мои ноги.
Я сделал, как она велела. Я очень боялся ее.
— Теперь ты знаешь, в каком мире оказался? — спросила женщина.
Я не осмелился ответить.
— Этот мир называется Гор, — заявила она.
— Да, госпожа.
Я дрожал, я почти терял сознание. Это и в самом деле был Гор.
— Посмотри на меня, раб, — приказала незнакомка.
Я поднял на нее глаза.
— Здесь, на Горе, ты — раб!
— Да, госпожа, — ответил я.
— На Горе не допускается непослушание рабов, даже самое малое непослушание, это хорошо понятно?
— Да, госпожа.
— Кроме этого, — продолжала она, — раб должен угождать. Тебе это ясно?
— Да, госпожа.
— Животные, которых ты видел, называются слинами, — произнесла незнакомка. — Они используются на Горе для многих целей. Одна из них — охота на рабов и уничтожение непокорных. Именно для этой цели и натасканы животные, которых ты видел.
— Да, госпожа.
— На Горе также принято брать недисциплинированных, непослушных или непокорных рабов, а также рабов, которые не были в полной мере угодливы, все равно — мужчин или женщин, и скармливать этих рабов слинам. Конечно, иногда рабы скармливаются животным просто так, для развлечения хозяев.
— Да, госпожа, — сказал я.
— Понял ли ты теперь, что означает быть рабом на Горе?
— Да, госпожа, — снова ответил я.
— Опустись на колени, — приказала тюремщица.
Я повиновался.
Один из мужчин, силач с каштановыми курчавыми волосами, сказал ей что-то. Женщина засмеялась и покачала головой. Они обменялись несколькими словами, и затем надсмотрщики повернулись и ушли.
— Он спросил, — объяснила моя хозяйка, — не хочу ли я, чтобы он помог мне доставить тебя в камеру.
Она повесила плеть на пояс, свернув ее концы. На верхнем конце плети имелось для этого специальное кольцо.
— Я сказала ему, что этого не нужно, — продолжала говорить она, повернув ошейник таким образом, чтобы кольцо легло мне на спину. Выдернув металлическую цепь из-за пояса, женщина добавила: — Я сказала ему, что ты уже укрощен.
С этими словами моя хозяйка пристегнула цепь к ошейнику и дернула за него.
Я стоял на четвереньках, на цепи.
— Ты ведь укрощен, не так ли? — спросила она.
— Да, госпожа.
— Тогда пойдем. Мы возвращаемся в клетку.
— Да, госпожа.
— Встань на колени, здесь, — приказала тюремщица. Я опустился на колени там, где она велела. Женщина сняла со стены кандалы и защелкнула их у меня на ногах. После этого присела передо мной на корточки.
— Положи ладони сюда, — проговорила она.
Я подчинился, и незнакомка замкнула на моих запястьях заранее приготовленные наручники. Она отстегнула цепь с моего ошейника и, скрутив ее, закрепила на поясе. Закованный, я стоял перед ней на коленях.
Я снова был в своей камере. Почти ничего не изменилось с того мгновения, когда она позвала надсмотрщиков, чтобы вытащить меня отсюда. Однако существовало одно важное отличие. Раньше здесь находился свободный человек в кандалах, а теперь — закованный в цепи раб.
Поднявшись и отступив немного, незнакомка внимательно посмотрела на меня. Затем, не без доброты в голосе, произнесла:
— Когда будешь вставать на колени перед свободной женщиной, держи ноги расставленными, если только твоя госпожа не захочет чего-то другого.
— Да, госпожа, — ответил я.
— Молодец, — сказала она. — Делаешь успехи. Но помни, что прихоть госпожи может зайти как угодно далеко.
— Да, госпожа.
— Насколько я знаю, ты первый мужчина с Земли, привезенный на Гор в качестве раба.
— Это недоразумение, — объяснил я. — Я случайно попал в поле зрения работорговцев. Пожалуйста, отправьте меня назад, на Землю.
— Молчи, раб! — прикрикнула тюремщица.
— Да, госпожа, — быстро ответил я.
Незнакомка зашла мне за спину, так что я не мог видеть ее.
— Однажды я посетила твою планету, — сообщила она.
— Да?
Послышался еле различимый металлический звук.
— Слышишь? — спросила тюремщица.
— Да!
— Это звук плети, которую я отстегнула от пояса, — объяснила она.
Я промолчал.
— Скоро ты научишься сразу узнавать его. — После паузы женщина продолжила: — Да, полтора года назад по приказу моих начальников я провела несколько месяцев в твоем мире. Ты боишься, что тебя отхлещут плетью?
— Да, госпожа.
— Там я узнала природу мужчин Земли и начала презирать их.
— Да, госпожа.
Я снова услышал еле различимый звук, очень похожий на первый.
— Я повесила плеть на место, — произнесла незнакомка и снова встала передо мной. Плеть висела у нее на поясе. — Я не собираюсь бить тебя сейчас.
— Спасибо, госпожа!
— Как тебя зовут?
— Джейсон. Джейсон Маршал.
— У тебя больше нет имени, — напомнила незнакомка.
— Да, госпожа.
— Но Джейсон подойдет. Итак, ты — Джейсон!
— Да, госпожа.
— Теперь это кличка раба, присвоенная тебе, потому что мне так нравится.
— Да, госпожа.
Теперь я был раб, имеющий имя.
Тюремщица подошла к стене камеры. Там, на полке, виднелись две неглубокие миски. Они и раньше там стояли. Женщина принесла мне одну из них. В ней было мясо. Незнакомка держала миску в левой руке, правой она взяла кусок мяса и взглянула на меня.
— Превратиться в раба тебе будет проще, чем настоящему мужчине, — сказала женщина, — но все-таки нелегко.
Я посмотрел на нее с отчаянием.
— Ешь, Джейсон, — сказала она, отправляя кусок мяса мне в рот. — Я была на Земле и видела там представителей вашего мужского рода. Среди них оказалось крайне мало настоящих мужчин. Почему земляне отказались от своего мужского естества и притворяются, будто радуются своей неполноценности? Сомнительно, что для этого существуют сложные исторические причины. Интересно, какие уродливые формы придает культура измученной биологии? — Говоря это, тюремщица продолжала меня кормить. — Но я не чувствую к вам жалости, потому что вы сами позволили надругаться над собой. Вы все презренные слабаки и трусы! У вас мало что осталось, только какие-то рудименты мужского начала, и даже это вы позволяете отнять у себя.
