Дмитрий Казаков - Логово тьмы
– А вы? – Бенеш нахмурился.
– Нам нужно поговорить кое о чем, – в этот раз улыбнуться у Олена не получилось.
– Нужно, – кивнул Арон-Тис и легонько подтолкнул молодого мага в спину. – Иди же, иди.
Они подождали, пока шаги Бенеша стихнут в шатре. Рендалл прокашлялся, очищая горло, и сказал:
– Похоже, что ты оказался прав.
– Да, – старый гоблин почесал длинный нос. – Эти два… предмета, находясь рядом друг с другом, притягивают опасность.
– Но почему они тогда не делали это в степи, когда мы были в пути от Опорных гор до Фераклеона? А, скажи мне? – Олен чувствовал, что теряет самоконтроль, но ничего не мог с собой поделать.
– Не кричи, – попросил Арон-Тис. – Я не знаю. Может быть, для создания водоворота событий необходимо время. Он окончательно сложился и заработал в тот день, когда вы увидели Белую Крепость. Поэтому Крылья Ветра и заметили опасность.
– И теперь подобные штуки, – Олен ткнул рукой за борт, – будут происходить со мной постоянно? Ты понимаешь, что это значит?
Он прилагал огромные усилия, чтобы сохранить спокойствие.
– Что мы, находящиеся рядом с тобой, будем все время в опасности, – кивнул Арон-Тис. – А ты, насколько я понимаю, улучишь первый же подходящий момент и попробуешь дать деру.
Рендалл заскрипел зубами, понимая, что его план скрыться от спутников после схода на сушу раскрыт. И ведь алхимик не умолчит о нем, расскажет все Гундихару и остальным, и тогда…
– Но, поступив подобным образом, ты совершишь глупость, – очень спокойно добавил Арон-Тис.
– Почему?
– У тебя нет денег. Ты не знаешь нравов обитателей Мероэ. Ты просто сгинешь там, пропадешь, а Харугот останется жить.
– Но у меня есть меч и перстень!
– Даже самые могучие колдовские штучки помогают далеко не всегда. Уж поверь мне, старику, но верные друзья много полезнее, – и гоблин улыбнулся, совсем как человек.
– У меня еще есть время подумать, – твердо проговорил Олен. – И как я решу, так и будет. Понятно?
– Конечно-конечно. А теперь посторонись, если не хочешь, чтобы тебя зацепили.
Рендалл давно услышал доносившееся с ведущей на среднюю палубу лестницы пыхтение, но не обратил на него внимания. Сейчас он обернулся и с изумлением увидел шестерых матросов, поднимавших на кормовое возвышение труп могучего гиппара.
Плети-волосы мели по ступенькам, растопыренные ходовые конечности задевали за перила. Следом за гоблинами шагал невозмутимый Рыжий, усы на его морде нервно шевелились.
– Ого… – только и смог выдавить Олен. – Это еще зачем? Я думал, что их всех за борт выкинули.
– Разрежу тело на части, чтобы посмотреть, как эти твари устроены, – признался Арон-Тис, и в глазах его загорелось алчное пламя. – Ведь этого никто не знает во всем Алионе! Я стану первым!
– И зачем?
– Гиппары штурмовали Терсалим, не раз нападали на Закатный архипелаг, атаковали наш корабль, – тут алхимик на мгновение отвлекся от объяснений, что-то залопотал на наречии гоблинов. Матросы потащили уроженца морского дна в обход шатра, туда, где между ним и фальшбортом оставалась небольшая площадка. – Значит, они враги наземным роданам. А чтобы победить врага, нужно его познать. Вот ты познал своего врага, Харугота? Зачем он истребил твоих близких, для чего ему власть в Безарионе и Камень Памяти? С какой целью затеял он войну с Лузианией?
– Кто же его знает? – ответил Олен растерянно, наклонился, чтобы погладить оцилана, но тот увернулся и шмыгнул в шатер.
О чем-то подобном Рендалл никогда не задумывался. Сначала был слишком занят тем, чтобы разобраться в происходящем и выжить. Потом хотел завладеть Сердцем Пламени, не угодив при этом под власть ледяного клинка. На отвлеченные размышления времени не оставалось.
– Но если бы ты это понял, тебе стало бы куда проще действовать, – в голосе Арон-Тиса появились наставительные нотки.
– Вовсе не уверен… Хотя с Харуготом все ясно. Он служит Предвечной Тьме, и она заставляет его делать все это. Стремится внести хаос и разрушение в Алион. Чтобы, ну…
– Да? А ты уверен, что у Предвечной Тьмы вообще есть какие-нибудь желания? – алхимик фыркнул. – Или она, по-твоему, похожа на пьяного гнома, что жаждет еще пива? В ее невообразимо огромное тело погружены сотни миров, и что они для Тьмы? Алион – только один из них, и чего в нем такого особенного? Что выиграет Тьма, если здесь воцарится хаос?
– Не знаю, – честно признался Олен. – Для этого надо иметь возможность сравнить наш мир с другими, а ее у нас нет…
– У тебя вид, будто у барашка, впервые увидевшего городские ворота, – заметил Арон-Тис. – Ладно, нам всем надо отдохнуть. Ближе к вечеру я займусь этим дохлым гиппаром. Если хочешь, приходи смотреть.
И старик уверенной походкой направился в шатер. Олен последовал за ним. Спать не смог, под опущенными веками лопались огненные шары, в голове шумело. Пролежал с закрытыми глазами до того момента, когда начали разносить нечто среднее между обедом и ужином.
После трапезы Арон-Тис распотрошил одну из сумок и вытащил несколько странных блестящих ножей, набор искусно выдутых стеклянных баночек с притертыми крышками, а также пачку пергаментных листов и кусок грифеля.
– Ну что, кто со мной? – поинтересовался алхимик.
– Я, – сказал Бенеш, наверняка знавший о планах старика.
– Потрошить рака? Лучше без меня… – Гундихар скривился. – Клянусь всеми богами разом, вряд ли мне это понравится. Пойду лучше в картишки… – взгляд гнома упал на пустой лежак, оставшийся от одного из погибших гоблинов: – Эх, поваляюсь, пожалуй…
И он, отвернувшись, накрылся одеялом.
– И без меня, – добавила Саттия. – Я могу и врага зарезать, и зверя освежевать, но вот просто так потрошить труп, – и она скривилась, изобразив величайшее отвращение.
– Я составлю вам компанию, – сказал Олен и поглядел на дремавшего кота: – А ты, Рыжий?
Оцилан отвернулся и сделал вид, что ничего не слышит.
Пришлось идти втроем. Выбрались из шатра, прошли немного в обход его сине-зеленого бока.
– Так, приступим. – Арон-Тис сгрузил баночки на палубу. – Ты, Олен, будешь помогать. Держи пока пергамент, а там посмотрим…
Они с Бенешем, пыхтя и надрываясь, подстелили под труп прямоугольник из плотной ткани, и дело закипело. Когда самый большой из ножей разрезал чешую на животе гиппара, Рендалл скривился, ожидая почувствовать вонь. Но ощутил только аромат водорослей.
Последующий час он провел, борясь с дурнотой. Глядел, как Арон-Тис кромсает тело, подавал склянки, когда просили. Даже придерживал ходовые конечности, чтобы не мешали. Но при этом старался не вслушиваться в разговоры старого алхимика и молодого мага, не вглядываться в то, что темнело в окровавленных разрезах.
