Евгений Щепетнов - Монах. Боль победы
— Вынь кляп у него изо рта, а то сейчас подавится — поморщился Андрей. Рассуждения палача никак не вдохновляли его на дело. Он понимал, конечно, что это тоже работа, и что такие люди, палачи, тоже нужны, но не собирался с ними общаться или пить их вино. И ничего с собой не мог поделать. Впрочем — и не хотел.
Палач семенящей походкой подошёл к бандиту и развязав полоску ткани, завязанную у того на затылке, вынул изо рта кляп, скрученный из грубого холста. Кляп был мокрый, слюнявый, но палач рачительно осмотрел его, и положил на полочку у входа:
— Потом сполосну, и снова можно использовать. Без споласкивания он протухнет, завоняет, а так можно его много раз применять. Экономия! Расточительность нигде не приветствуется. А у меня всегда порядок в хозяйстве. Ну что, господин советник, мне его слегка подрезать, чтобы говорливее стал? Давайте я ему откушу подушечки пальцев на руке. Оно и не сильно изувечит, но воздействие на настроение клиента оказывает очень сильное — большинство сразу начинает говорить, как видят свои белые косточки — палач радостно захихикал, Андрей же нахмурился и отвернулся в сторону.
Данеро сидел бледный, явно обдумывая ситуацию. Потом хрипло спросил:
— Сколько?
— Всё, что есть — подумав, ответил Андрей — сколько у тебя есть?
— Трактир. В трактире тысяч семь. Всё. Я всё отдам — только отпустите. И буду платить вам пятьсот золотых в месяц. А ещё — любые девочки. Бесплатный стол. В любое время. Кроме того — специальные услуги — наёмные убийцы, найду для любых дел. Всё, что хотите.
— Всё? А тогда чего ты нас кормишь всякой чушью — жёстко спросил Андрей — палач, ну-ка, отрежь ему палец.
— Какой? — деловито осведомился палач, взяв с подноса блестящие кусачки, способные перекусить и руку — ты какой рукой пишешь, болезный? Говори сразу — чтобы потом не жаловался, что подписать ничего не сможешь.
— Андрей, ну на кой демон ты меня сюда пригласил — скривился Фёдор — не хочу я смотреть на это!
— Все вы чистоплюи — нахмурился Андрей — а кто кричал, что денег на армию нет, что надо что-то придумывать, что я не понимаю, вероятно, как это важно, чтобы солдаты получали жалование. Ну вот, так добываются деньги. Один из способов. Когда я пишу записку в казначейство, и тебе деньги передают — это нормально, да? Они не пахнут, правда? А когда вот так, в подвале… чуешь? Стой, палач, пока не надо.
— Чую. Воняет — Фёдор встал с места и пошёл к двери — извини, я здесь не останусь. Я понял тебя — деньги пахнут кровью. Но я ничего изменить не могу — солдаты хотят получить жалование.
— Скажи тюремщику, что я распорядился привести того типа, что привезли последним. Шагай.
Фёдор чётко, как на плаце, повернулся и вышел из камеры, держась прямо, как будто кол проглотил. Андрей остался один. На душе у него было хреново. Зачем он пригласил Фёдора? Сам не знал. Возможно, для того, чтобы было легче делать то, что он собирался. Вроде как, если переложить часть груза на плечи друга, ему станет легче. Нет, это не тот груз. И стало ему гораздо тяжелее.
Дверь распахнулась и в дверной проём влетел человечек с кудрявыми волосами, торчащими густой шапкой, подпихнутый в спину сильной рукой тюремщика. Он дико огляделся по сторонам, заметил сидящего на стуле Данеро и плюхнулся на колени:
— Прости, хозяин! Я боюсь боли! Кто-то им сказал, что я твой бухгалтер, они меня захватили и привезли сюда! Я всё рассказал! Прости!
— Хватит ныть — презрительно-спокойно сказал Данеро — господин советник, что на самом деле вы от меня хотите? Деньги? Я отдам всё, что есть. Ещё что? Ведь вы не только деньги хотите. Или вернее — не только те деньги, что у меня есть. Я понимаю — попался, и должен заработать свою жизнь. Это нормально, это понятно. Так что я должен?
— Палач, забери этого — Андрей указал на человечка у ног — и выйди вместе с ним. Дверь прикройте плотно. Узнаю, что подслушиваешь — уши обрежу. А я узнаю.
— Обижаете, господин советник — что в мои уши вошла, там и умерло! Вы бы знали, сколько государственных тайн я выслушал — были бы очень удивлены, очень! И никто ничего не знал. Ваше недоверие меня даже обижает…
— Вон отсюда! — рявкнул Андрей — ещё слово, и ты сам попробуешь свои инструменты!
Палача как ветром сдуло. Подхватив бухгалтера, он выскочил за дверь, плотно прижав её к косяку. Андрей и Данеро остались одни.
Противники внимательно смотрели друг на друга. Каждый был умён, и умел добиваться своего. И каждый знал, когда следует идти вперёд, а когда надо отступить, потому что проиграл, и дальнейшие действия лишь ухудшат ситуацию. Сейчас поиграл Данеро. И должен платить по счетам. Это он понимал чётко. Как понимал и то, что пока он жив — всё ещё может быть. А если он будет мёртв… в общем — понятно.
— Ты отдаёшь мне все деньги, что у тебя есть. За исключением тех, что нужны на содержание трактира. Насколько я знаю, у тебя около трёх миллионов. Далее. Ты переписываешь в казну все дома, земли, что у тебя имеются. Это ещё на два миллиона. По рыночной цене. А она упала. Далее. Ты каждый месяц отдаёшь мне девяносто процентов денег, полученных от своего преступного промысла. Я приставлю к твоему бухгалтеру своего бухгалтера, и он будет проверять все счета. Кроме того, я лично буду тебя допрашивать, и поверь, у меня есть возможность узнать — врёшь ты, или нет. Кроме того — я буду давать тебе задания, которые ты должен выполнять — это сбор информации, это услуги убийц, это любые услуги, которые я у тебя потребую. Ты мой. Ты труп. Но пока живой. Но если ты сбежишь — я найду тебя везде. Клянусь. И разорву на части. И ещё — мне нужен контакт с пиратскими капитанами. Я готов предложить им службу, дав грамоту, разрешение, на грабёж судов, принадлежащих южным магнатам. Тридцать процентов награбленного — моё. Корабли не топить, это моя собственность. Насколько я знаю, пираты в большинстве случаев не связываются с захваченными кораблями — негде ставить, больше проблем, чем выгоды. Так вот — приведёт в порт — получит вознаграждение. Договоримся — какое.
— Какие-то запреты? — хмуро спросил Данеро — вряд ли такой господин как вы, боящийся замарать рук, не поставит какие-нибудь запреты в моей деятельности. Обязательно найдётся что-то, что вам не по нраву.
Андрей задумчиво встал с места, прошёлся по комнате, заложив руки за спину потом подошёл к Данеро, встал, покачиваясь с носка на носок, и вдруг неожиданно нанёс два хлёстких удара в лицо пирата, сломав тому нос и разбив губы. Хлынула кровь, обильно залив рубаху ошалевшего от боли бандита, он обвис в кресле, потом поднял голову и хлюпая носом, из которого текла струйка крови, спросил:
