Распутанный (ЛП) - Мессенджер Шеннон

— Это было бы здорово, — согласился его отец.

В его тоне был намек на юмор, а в глазах — огонек.

— Не надо, — предупредил Киф, сжимая руки в кулаки. — Ты не можешь стоять здесь и притворяться очаровательным и…

— Я очаровательный, — настаивал его отец. — Как думаешь, откуда у тебя это?

Киф стукнул кулаком по столу.

— Я СКАЗАЛ, ХВАТИТ!

Его отец вздохнул.

Киф провел пальцем по крышке стола, пытаясь решить, хватит ли у него сил схватить карту следопыта и прыгнуть.

— У меня есть другие вещи, которые тебе понадобятся, — сказал ему отец, будто точно знал, о чем думает Киф. — Полагаю, ты уже истратил большую часть денег, которые я храню в хижине, — не пытайся это отрицать. Знаю, что ты был там. Я могу узнать свою одежду. Кроме того, клянусь, следопыт реагирует на эту грань гораздо быстрее, чем другие, учитывая, сколько раз я им пользовался, хотя я давно им не пользовался. С тех пор, как узнал правду о твоей матери.

— Это должно заставить меня пожалеть тебя? — спросил Киф.

— Конечно, нет. Это еще одна наша общая черта, сынок. Никто из нас не ищет жалости. — Когда Киф не ответил, он прочистил горло. — Полагаю, у тебя есть какие-то вопросы…

— Не совсем. Я имею в виду, мне, наверное, любопытно, как ты мог потратить десятилетия, рисуя одно и то же скучное озеро снова и снова, и все равно не преуспеть в этом.

Челюсть отца напряглась, и по комнате прокатились волны негодования.

Киф ухмыльнулся.

Значит, дорогой папочка был неравнодушен к своим маленьким картинкам с озерами.

Приятно слышать.

— Я рисовал не озеро, — сообщил ему отец, когда его возмущение сменилось надменностью. — Я рисовал свет. Пытаясь передать его постоянно меняющуюся сущность.

Киф закатил глаза так драматично, как только мог.

— Так вот почему ты всегда уничтожаешь мои наброски? Они недостаточно претенциозны? Думаю, если бы я размазал несколько капель краски по бумаге, это не было бы таким уж большим разочарованием. Верно, Касс?

Отец отвернулся, складывая и перекладывая карту следопыта, и эмоции в комнате смешались в такой беспорядок, что Киф не мог даже начать переводить.

Он оперся о камешек в ботинке, чтобы не обращать на них внимания.

— Понимаю, тебе, возможно, трудно это понять, — тихо сказал отец, — и что мои методы были далеки от совершенства. Но все, что я когда-либо делал — или стремился сделать — это помочь тебе принять тот факт, что ты должен научиться приспосабливаться, если хочешь иметь хоть какой-то шанс на успех в нашем мире. Затерянные города не добры к тем, кто отказывается следовать правилам.

— И как это согласуется с существованием секретной хижины в мире людей? — спросил Киф.

— Никак. Но мне потребовались десятилетия, чтобы обрести доверие и ресурсы, необходимые для организации этого ретрита. Жизнь — очень долгая игра, и ты должен играть по правилам, прежде чем сможешь их нарушить. Докажи, что ты тот, кому стоит доверять, чтобы никто не следил за тобой слишком пристально. Заслужи репутацию человека, который умеет безоговорочно подчиняться, и никто не будет ожидать меньшего. Но ты всегда сразу бросался в бунт, не задумываясь о том, как это влияет на восприятие людей…

— Тебя, — закончил за него Киф. — Это то, о чем ты на самом деле беспокоишься, верно? Невозможно быть лордом Совершенные Штанишки, если у тебя неуправляемый сын.

— Невозможно, — согласился отец. — Хотя твоя мать сделала для разрушения моей репутации гораздо больше, чем все, что когда-либо делал ты.

— Это одна из немногих вещей, за которые я бы с удовольствием дал ей пять, — пробормотал Киф.

Его отец закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем сказать:

— Я не прошу у тебя прощения, Киф, и не пытаюсь его заслужить. Думаю, мы оба знаем, что это было бы бессмысленным занятием. Но мне нужно, чтобы ты выслушал меня — хотя бы раз в жизни. У меня гораздо больше опыта общения с Запретными городами, чем у тебя. Я знаю, как играть по их правилам. И тебе понадобится моя помощь, если ты захочешь остаться там на какое-то продолжительное время.

— А-а-а, так вот в чем дело! Ты пытаешься спрятать меня от посторонних глаз, пока не поползли слухи о новых причудливых способностях твоего сына!

— Уверяю тебя, уже слишком поздно для этого, — он встретился взглядом с Кифом. — Существует множество предположений о том, что ты можешь и чего не можешь делать, и ни одно из них не является хорошим.

— Отлично. — Киф пнул носком ботинка, оставив на девственно-белом полу приятную большую царапину, которую, несомненно, заметил его отец.

Киф мог сказать, что ему хотелось начать одну из лекций о том, как проявлять должную заботу и уважение к имуществу.

Вместо этого отец сказал ему:

— Я не собираюсь притворяться, что у тебя впереди легкая дорога, Киф. Или обещать, что все придет в норму.

— В норму? Была ли моя жизнь когда-нибудь нормальной?

— Раньше я так думал. Но… нет. — Его взгляд стал отстраненным. — Нравится тебе это или нет, но ты — часть плана своей матери. Так что, пока ты не будешь готов бросить ей вызов, лучше сделать так, чтобы она не смогла тебя найти.

— О, я готов.

— Да? Значит, ты освоил свои новые способности? — Он изучал лицо Кифа. — Именно так я и думал. Твой контроль в данный момент ощущается… предварительным.

— Так и есть, — согласился Киф. — Так что тебе следует быть осторожнее с тем, как сильно ты меня злишь. Одно неверное слово и…

Он оставил угрозу висеть в воздухе.

Его отец выглядел скорее заинтересованным, чем испуганным.

— Ты хоть знаешь, что это за новые способности?

Киф, конечно, жалел, что не может ответить!

Но отец понял бы, что он лжет.

— Единственное, что мне нужно знать, — это как покончить с ней, — напомнил ему Киф. — И у меня много планов на этот счет.

Отец провел пальцами в воздухе.

— Интересно. Я чувствую твою решимость по всему телу, что говорит о том, что ты, возможно, готов принять это решение. Но ты кое о чем забываешь.

— И уверен, ты собираешься рассказать мне, в чем дело.

— Ты забываешь, что твоя мать покажет себя только тогда, когда для нее наступит подходящее время. Как у тебя все сложилось в Лоамноре?

Киф снова принялся водить пальцем по столу.

— Не самый мой любимый день. Но я выжил.

— Ты выжил, но действительно думаешь, что твоя мама закончила свои маленькие эксперименты?

На это у Кифа не было ответа.

Ему хотелось верить, что вся эта история с почти смертельным исходом была последней.

Но… могло ли быть что-то еще?

Настроение отца снова изменилось, сменившись горьким беспокойством, как будто он знал что-то, о чем не договаривал.

— Я не хотел тебя пугать, — сказал отец, подходя ближе.

— Я не боюсь!

— Мы оба знаем, что это ложь. — Он положил руку на плечо Кифа, и тот отдернул ее. — В страхе нет ничего плохого, Киф. Он может быть мощным мотиватором. Посмотри, к чему это привело тебя. Ты нашел идеальное место, где можно спрятаться, пока не освоишься со своими новыми способностями. И я могу тебе помочь…

— МНЕ НЕ НУЖНА ТВОЯ ПОМОЩЬ!

— Странно закатывать истерику, когда ты стоишь в моем кабинете, роешься в моем столе в поисках карты для моего следопыта, одетый в мою одежду, с моими деньгами в кармане.

— Да, только ты не имеешь ко всему этому никакого отношения.

— Разве? Ты правда думаешь, что я оставляю свою хижину незапертой, чтобы любой странствующий турист мог чувствовать себя как дома?

Кифу очень, очень, очень хотелось возразить.

Но… на самом деле он был удивлен, что хижина оказалась незапертой.

И тут он вспомнил, как ручка на секунду перестала поворачиваться, прежде чем со щелчком открылась.

— В ручку встроен датчик отпечатков пальцев, — объяснил отец. — И я запрограммировал его на твои отпечатки.

— Почему?

— Трудно сказать. — Он отвернулся, глядя в окно на залитый лунным светом океан, и его настроение стало задумчивым, с легкой ноткой нервозности. — Полагаю, я подумал, что если ты когда-нибудь найдешь дорогу туда, то, возможно, настанет время для более продолжительных бесед. И я мог бы, так сказать, открыть дверь.