Время и деньги (СИ) - Ротэр Рони

— Людей переписывают. Всех подряд. Понятно бы, мужеского полу. Так ведь и баб, и детей.

Нира, выкладывающая из корзины продукты, подняла на него недоумевающий взгляд.

— Зачем?

Жунбар пожал плечами.

— По слухам, хотят пересчитать всех жителей Джезъяна. Но торговцы не верят, говорят что-то про новые подати.

— С баб-то какие подати? — хмыкнула Нира.

— Во-во, — рассмеялся Жунбар. — На рынке купцы шептались, куда бы быстрее своих жен и дочерей вывезти. А куда их вывезешь? На границе все одно переловят.

Гилэстэл, вышедший к колодцу умыться, услышал последнюю фразу.

— О чем это ты?

— Перепись, говорю, затеяли джезъянские власти. Указ вышел. Со вчерашнего дня по домам писцы со стражей ходят, списки составляют, кто есть кто и где живет. И таблички именные выдают каждому. Даже детям.

Гилэстэл насторожился.

— Та-ак. Только этого нам не хватало.

Зачерпнув пригоршнями воды из ведра, князь плеснул себе в лицо. Недовольно фыркнул, поднял ведро и опрокинул на себя. Вытащил на колодезном журавле еще одно ведро, и снова окатил себя ледяной водой, крякнув и встряхнувшись.

— Мы ж не местные. К нам-то какое отношение их затея имеет? — глядя на мокрое озабоченное лицо князя, спросил Жунбар.

— Самое прямое, — загладив назад волосы, ответил Гилэстэл. — Очень уж своевременная мера. Сдаётся мне, это по нашу душу…

— Ради вас двоих всю страну на бумагу переложить?! Не много ли о себе думаете? — Жунбар одарил князя ехидным взглядом.

Но тот уже не слушал, быстрым шагом направившись в дом. Обернувшись на пороге, позвал:

— Нира! Я займусь Астидом, а ты принеси поесть в мою комнату через час.

Нира послушно кивнула, а Жунбар недовольно прищурился.

— Гонору-то, как у дашана! Если б не его деньги, сам бы себе харч варил. Так, сестра?

— Дров наруби, балабол! — неожиданно резко прикрикнула на него Нира. — Печь словами не разогреешь.

Жунбар кисло сплюнул и направился к куче сухих ветвей в углу двора, по путиподобрав топор.

Гилэстэла очень обеспокоила услышанная новость. Он был почти уверен в причинахэтого указа. Следовало как можно быстрее поставить Астида на ноги и покинуть Джезъян. Полуэльф бросил из-за косяка взгляд на Ниру, хлопочущую у печи. Её он тоже заберет с собой. Уговорит, выкраст, купит. Но она уедет с ним.

Астид встретил князя сонной улыбкой.

— Ваша светлость…

— Сильно болят? — вместо приветствия спросил Гилэстэл, указав на перевитые бинтами ноги Астида.

— Терпимо. А вот чешутся просто невыносимо.

— Нам придется ускорить твое выздоровление.

— Что-то случилось? — озабоченно приподнялся на локтях Астид. Его плечо почти зажило, и хотя с раны еще не сошла корочка, действовать правой рукой он уже мог вполне уверенно.

— Думаю, скоро тут будут гости. Объявлена перепись жителей.

— Облава, значит, — криво усмехнулся полукровка. — Делайте, как считаете нужным. Я выдержу. Сколько дней это займет?

— Я рассчитываю на три. Сегодня срастим кости, завтра мышцы, послезавтра верхние ткани. Придется делать это два раза в день.

— Вы потеряете много сил! — запротестовал Астид.

— У меня с собой есть все, что нужно для восстановления, не беспокойся. Этот дом на отшибе, думаю, у нас достаточно времени, до того как сюда доберутся писцы. Я не буду тебя усыплять, опасаюсь. Почувствуешь, что совсем плохо — дай знать.

Астид кивнул и лёг. Гилэстэл опустился на колени у кровати, потер ладони, провел ими над ногами полукровки, закрыл глаза. Как слепой ощупывает руками предмет, воспринимая его очертания, так Гилэстэл кончиками пальцев ощущал трещины и сколы в костях Астида. Их предстояло зарастить и выровнять, ускорив деление клеток, вызвав их бурный рост.

Астид чувствовал в глубине правой ноги тепло, источаемое руками князя, и, зная, что будет дальше, с замиранием сердца ждал продолжения. Заживление мягких тканей не было таким болезненным, но кости…

Тепло в ноге постепенно сменилось жаром, а затем почти невыносимым жжением. Гилэстэл, подпитывая и разогревая своей энергией организм Астида, заставлял его костный мозг производить новые клетки в сумасшедшем темпе, делиться, расти и снова делиться. Пальцы князя ощущали, как бесследно затягиваются трещины в костях, сглаживаются до первоначального состояния.

Астид терпел, постанывая сквозь стиснутые зубы. Внезапно перехватило дыхание, стало не хватать воздуха, и полукровка захрипел, широко раскрыв рот, застучал по кровати рукой. Гилэстэл распахнул глаза, тревожно глянул на выгнувшего грудь Астида. Жар его рук утих, остыв до теплого покалывания. Подождав, пока Астид восстановитдыхание и согласно моргнет, Гилэстэл возобновил процесс.

За три четверти часа у Гилэстэла получилось полностью срастить кости в правой ноге Астида. Четыре раза пришлось прерывать лечение, чтобы полукровка смог отдышаться. Он был почти в бессознательном состоянии, когда Гилэстэл, последний раз проведя ладонями, убедился в успешном итоге своих действий. Придерживаясь за край кровати и покачиваясь, князь поднялся с колен, взглянул на лицо друга.

— Астид? Астид, — похлопал его по руке.

— Я живой, — выдохнул тот. — Все… хорошо…

— Позову Ниру, — разогнул спину Гилэстэл. — Она принесет воды и покормит тебя. Вечером продолжим.

Пошатываясь от усталости, Гилэстэл поплелся в свою комнату. Войдя, столкнулся с Нирой, расставляющей на столе миски с едой. Разговаривать не было сил, и Гилэстэл мысленно обратился к девушке: «Отнеси Астиду воды. И поесть».

Она ушла, а он дрожащими руками открыл небольшой дорожный сундучок. В нем, аккуратно расставленные по ячейкам, хранилисьсклянки и мешочки со снадобьями. Гилэстэл откупорил один флакон, налил полную ложку и проглотил, запив водой. Заставив себя съесть несколько ложек супа, упал на кровать и проспал до самого вечера.

Левая нога Астида далась Гилэстэлу труднее. Сам же полукровка, перенесший повторную экзекуцию, после её окончания был настолько похож на труп, что князь не на шутку перепугался, когда открыл глаза и взглянул на него.

— Черт… Астид… Астид! — Гилэстэл потряс его за плечи.

— М-м… — выдохнул тот. — Пить.

— Нира! — позвал Гилэстэл.

Он вбежала тут же, словно стояла за дверью. Пока она поила и укрывала Астида, Гилэстэл добрел до своей комнаты и рухнул на постель. Он отдал столько сил, что на восстановление их едой и сном ушел бы не один день. Сундучок со снадобьями стоял на столе в недосягаемых трех шагах. Прошептав проклятие, Гилэстэл поднялся, дотянулся до стола, открыл ящик и нашарил флакон. Выдернув пробку зубами, хлебнул прямо из горлышка. Поставил пустую склянку на стол, выпил воды из кувшина и снова упал на кровать.

Он слышал, как вошла Нира, но глаз не открыл — любое движение отзывалось болью в голове.

— Я принесла поесть.

Несмело подойдя, Нира сочувственно взглянула на обессиленного, лежавшего с закрытыми глазами полуэльфа.

«Я слышу, как тебе плохо. Я могу снять боль».

«Предложив мне шаших?» — вымученно вздохнул Гилэстэл. — «Он не поможет. И не нужно сейчас лезть в мою голову, она и так пухнет».

«У меня нет его при себе», — смущенно улыбнулась девушка. — «Я могу помочь другим способом. Правда. Разреши?».

Помедлив, Гилэстэл шевельнул пальцами и согласно промычал. Нира села на кровать в изголовье и осторожно коснулась головы князя. Почувствовав, как напряглись его плечи, успокоила мягким поглаживанием по белым волосам.

— Я отца так лечу, когда у него приступ бывает. Не беспокойся, не буду лезть в твои мысли. Не думай ни о чем, отпусти свою душу полетать.

Полуэльф медленно открыл глаза, глядя на склонившуюся над ним девушку. Она успокаивающе кивнула, и длинная белая прядь, выбившаяся из косы, мазнула по его щеке. Голубые глаза смотрели сочувственно и открыто. Тепло чужих пальцев было непривычно и беспокоило. В полуэльфе, словно в диком звере, впервые ощутившем ласку человечьих рук, боролись недоверие и желание продлить это удивительное ощущение.