Талиесин - Лоухед Стивен Рэй

— Чуть не отправились без тебя, — сказала Брисеида, когда Харита устраивалась рядом с матерью.

Во двор въехал небольшой отряд верховых воинов — царская охрана. Острые наконечники длинных копий поблескивали на утреннем солнце. Старший обменялся с Аваллахом несколькими словами. Царь сел на коня, воины выстроились в авангарде процессии, и повозки покатились. Они медленно проехали под исполинской аркой за ворота дворца и задребезжали по дамбе, соединявшей его с Келлиосом.

— Наконец-то, — вздохнула Харита, крутясь на сиденье, чтобы увидеть уменьшающиеся дворцовые стены. — Наконец-то я уезжаю.

Царский поезд проехал мощеными улицами столицы и, оставив море позади, покатил по лесистым холмам на юг. По пути лежало много городов, и везде население выходило встречать процессию. Люди выстраивались вдоль дороги, махали руками, дарили подарки. Каждый вечер путники разбивали шатры возле города или деревни, а местное население развлекало их песнями и плясками. Так миновали Ираклион, Парнифу, Кардис, Энопу, Ксанфини… Дальше начинался пологий спуск к реке Коран — южной границе царства Аваллаха. Широкая, плодородная долина протянулась из сердца континента к морю, отделяя Саррас от Корании. Переправившись, еще два дня ехали лесистыми нагорьями, прежде чем увидели холм над великой гаванью Ис, а на нем — дворец Сейтенина.

На подъездах к дворцу несли дозор всадники. Они доложили о приближении гостей, и навстречу Аваллаху выступили воины в светло-серых плащах, с серыми вымпелами на древках серебряных копий. Воины выстроились в колонны по обе стороны дороги и замерли навытяжку, выставив копья; вымпелы трепетали на ветру.

Проехав сквозь строй, процессия оказалась перед высокой стеной. Путь преградили огромные бронзовые ворота. Их створки украшало изображение двух исполинских осьминогов, тянущихся друг к другу щупальцами. Перед воротами ждал сам Сейтенин в парадной колеснице.

— Приветствую тебя, друг, добро пожаловать! — воскликнул он, когда Аваллах подъехал поближе.

Сейтенин сошел на землю, спешился и Аваллах. Они обнялись, и Сейтенин предложил гостю подняться к нему в колесницу. Вместе они въехали в ворота и покатили по широкой мощеной дороге к дворцу на холме.

Брисеида наблюдала за встречей из повозки.

— Сейтенин очень радушен, — заметила она.

Аннуби, сидевший напротив царицы, сощурился на солнце и сказал:

— По мне, так даже слишком. Он явно хочет произвести впечатление. Интересно, на кого?

— Как на кого? На нас. Мне его прием кажется вполне искренним.

— Возможно. Однако за этим кроется что-то еще, можно не сомневаться. — После этого он замолк и больше не проронил ни слова.

Харита слышала разговор и перевела взгляд с дворца на Аннуби. Прорицатель явно нервничал, руки его беспокойно теребили колени. Когда процессия проезжала в тени дворца, он вздрогнул и поднял глаза на возвышающиеся стены.

Брисеида положила руку ему на локоть, спросила:

— Аннуби, что с тобой?

Он поднес дрожащую руку к лицу, заслонил глаза.

— Н-ничего, моя царица. Ничего. Зазнобило чуть-чуть. — Он выдавил слабую улыбку.

Ответ Аннуби удивил Хариту, потому что и ее пробрал холодок, хоть и не так сильно. Хотелось расспросить поподробнее, но она чувствовала, что сейчас не время. «Я спрошу позже», — подумала она и вновь перевела взгляд на дворец.

Здание раскинулось вширь, свидетельствуя о тщеславии своих владельцев: каждый следующий монарх усложнял первоначальный план, добавляя кто стену, кто — вал, кто — башенку, флигель или крыло. Все это окружали сады, парки, виноградники, пруды, конюшни и голубятни. Многие столетия усовершенствований породили впечатляющий памятник богатству коранийских владык.

Когда повозки проехали через ворота и мосты и оказались среди строений, Харита больше не могла сдерживать изумление.

— Глядите! — воскликнула она. — Есть ли во всей Атлантиде дворец грандиознее?

— Только у Верховного царя в Посейдонисе, — отвечала ее мать. — Но этот не сильно ему уступает.

— А народу-то! — Харита не могла оторвать взгляд от толпы, высыпавшей на внутреннюю стену. Люди махали руками и бросали на дорогу цветы. — Неужели все живут во дворце?

— Многие, — отвечала Брисеида, — хотя кто-то, вероятно, и в городе.

— Сколько у Сейтенина жен? — полюбопытствовала Харита.

Мать рассмеялась.

— Почему ты спросила?

— Если у царя такой большой дворец, ему нужно много жен, чтобы его заполнить. А если много жен, то много и детей; может, окажутся и мои сверстницы.

— Думаю, хоть одна да есть. У Сейтенина семь жен и много детей. Ты обязательно найдешь себе подружку.

Харита на мгновение задумалась, потом спросила:

— Почему у Сейтенина семь жен, а у отца всего одна?

Царица улыбнулась.

— Любовь — большая загадка, как ты скоро узнаешь.

— Ты имеешь в виду политику, — фыркнул Аннуби.

— Не хотела бы я оказаться одной из семи, — объявила Харита. — Если я когда-нибудь выйду замуж, то желаю быть единственной.

— Можешь не тревожиться, — со смехом отвечала царица. — Обычай брать много жен постепенно отмирает.

— Хорошо, — твердо отвечала Харита. — Но почему так?

— Времена меняются, милая. Посмотри вокруг себя! — почти выкрикнул Аннуби. Потом смутился и пробормотал. — Простите, что вмешался.

— Да что там, прошу тебя, продолжай, — мягко промолвила Брисеида. — Мне хотелось бы знать, что ты думаешь.

Аннуби отвернулся и почти шепотом произнес:

— Я и так сказал слишком много. Против воли вырвалось.

— Пожалуйста, Аннуби, — попросила Харита. — Скажи нам.

Прорицатель на миг поднял глаза к небу.

— Времена меняются, — повторил он. — Люди бросают свои дома, целые народы кочуют с места на место, мир становится все теснее. Люди не уважают власть, знания оскудевают. Цари в сердце своем замышляют войны или предаются праздности и безумию. Богослужение отошло от древних канонов, жрецы Бела разжирели и отупели, но всем все равно, всем все равно…

— Скажи хоть что-нибудь приятное, — попросила Брисеида, стараясь его ободрить. — Ведь не может же быть, чтобы все было так плохо.

— Приятное? — Он приложил длинный палец к закушенной губе и с ненавистью взглянул на дворец Сейтенина. Когда он вновь обратил свой взор к женщинам, глаза его блестели недобрым удовлетворением. — Вот вам приятное: сделанного не воротишь, но потерянное порой удается найти.

— Временами мне кажется, — сказала Брисеида, — что тебе просто нравится говорить загадками.

Харита слушала и удивлялась. Что с Аннуби? Он всегда ходил с кислой миной, но только с приездом людей Белина стал таким отрешенным и встревоженным. Что ему наговорили? Чем так расстроили? А может, дело в чем-то совсем другом?

Они продолжали ехать в молчании и через некоторое время оказались во внутренних дворах, где их ждали слуги Сейтенина, одетые в лучшие ливреи. Зрелище было впечатляющее: гостей встречали четыреста человек — кухарки и ключники, гонцы и привратники, постельничие и конюшие, лакеи и горничные, равно как и советники всех рангов; у каждого во дворце имелось свое собственное место и обязанности.

Повозка остановилась, Харита обвела глазами толпу.

— А где они? — спросила она.

— Кто? — не поняла мать.

— Дети Сейтенина.

— Скоро ты их увидишь.

Гостям помогли сойти с повозок и проводили их во дворец. Харита дивилась на огромные золоченые двери и притолоки, на массивные колонны, удерживающие тяжелые кедровые балки, на которых, в свою очередь, покоился расписной потолок. В парадном покое гостей приветствовали жены Сейтенина и целая орава детей. Каждый держал завернутый в шелк подарок.

С торжественными словами приветствия они выступили вперед и вручили каждому гостю по подарку. Харита страшно огорчилась, увидев, что, за исключением нескольких младенцев на руках у кормилиц, дети Сейтенина были намного старше ее, причем заметно преобладали мальчики. Она нахмурилась, взглянула на мать и обиженно прошептала: