Ирина Баздырева - Бремя Крузенштерна
— Ты исполнишь любое мое желание?
— Любое, — глаза Чернобородого загорелись в надежде и предвкушение близкой цели.
— Оживляешь Льва Кирилловича и книга твоя.
Огонь восторга, вспыхнувший во взоре Чернобородого, померк. Теперь он глядел на девушку с лютой злобой, угрюмо поджав губы.
Лицо его приняло обычное выражение надменного высокомерия. Он с силой сжал набалдашник трости изо всех сил сдерживаясь, чтобы тут же не убить эту непокорную, своенравную девку. Все демоны ада, сколько же надо иметь терпения, чтобы иметь дело с людьми. Не владея даже элементарными навыками магии, не умея защитить себя ею, это мелкое бесполезное ничтожество ставила его, Шакера, в безвыходное положение, диктуя свою волю. И сейчас, эта мерзавка, напомнила ему о том, что он останется, увы, не всемогущим даже владея Корой. Он останется не властен над смертью. Но разве это его остановит? Кем он был, вступая на опасную стезю Великих магов? Жалким полукровкой. Слабым и жалким выродком, молча сносящим оскорбления и высокомерное презрение эльфов. Так неужели сейчас, какое-то безмозглое отродье выведет его из себя, заставив забыть ради чего он здесь.
— Не я, а ты своим упрямством погубила старика, — язвительно напомнил он Лене и усмехнувшись, добавил: — Но если хочешь, я оживлю его тело. Представь только, как он будет вышагивать с болтающейся головой на свернутой шее. Он сможет говорить и возможно, даже, поблагодарит тебя за свое воскрешение.
— Не перекладывай гибель Льва Кирилловича на меня, подонок! — вскинулась Лена.
От поднявшегося в ней гнева, страх прошел, позволив ей твердо выдержать злобный взгляд Чернобородого.
— Стало быть, книгу ты мне не отдашь, — скорее подтверждая собственную мысль, чем спрашивая Лену, произнес он.
— Тебе — нет.
Чернобородый величественно откинулся на спинку стула, отставив руку с тростью в сторону, как монаршая особа, надменно бросил:
— Тогда — жги. Я помогу тебе, — и шевельнул пальцами, лежащими на набалдашнике трости. Камень в перстне ярко вспыхнул, в ведре полыхнули скомканные газеты.
От неожиданности Лена отшатнулась от огня, крепче прижимая к себе книгу.
— Чего же ты медлишь?! Тебе ведь хотелось уничтожить ее! — вдруг потеряв терпение, вскочил с места Шакер. — Бросай книгу в огонь, если твои угрозы, хоть чего-то стоят! — его вопль гремел в тесноте подвала многократным эхом.
От страха Лена зажмурилась, но наступившая тишина, а за нею и неизвестность, пугали еще больше, и открыв глаза, она поспешила отвести их в сторону, заметив во взгляде Чернобородого, так хорошо знакомые ей, багровые отблески — предвестники будущей жуткой боли, с помощью которой он подчинял ее своей воле. Краем глаза, стараясь смотреть искоса, она, с нарастающим ужасом наблюдала, как его рука с усилием сжимается в кулак, как багровый камень перстня пульсируя, бился будто чье-то живое, заключенное в нем, сердце.
Между стеллажами и по углам сгустились тени, материализуясь в темные непонятные сущности, что всегда живут во мраке. Они медленно, нехотя выползали к освещенной полыхающим в ведре огнем, границе круга, но достигнув его, отступали. Шакер тяжело оперся на трость и тогда они встали вокруг девушки плотной стеной тьмы. Лена чувствовала их агрессию и нетерпение в ожидании мига, когда можно будет накинуться на жертву и поглотить ее. И хотя она стояла у жарко пылающего огня, страх холодом прошелся по ней. Она затравленно вздрогнула, когда громоподобным голосом Чернобородый приказал:
— Подойди к огню, — при этом, что-то упруго подтолкнуло Лену к раскаленному ведру, и она, сопротивляясь чужой воле, напряглась не желая делать того, что ждал от нее маг.
— Брось книгу в огонь и все кончиться. Ничто больше не потревожит тебя и ты никогда не увидишь ни меня, ни эльфа. Сожги ее!
Щупальце тьмы, взметнувшись, ощутимо толкнуло девушку к огню и она, против воли, шагнула вперед, с усилием остановившись над взвившемуся ей навстречу языку пламени.
— Разожми руки и опусти ношу. Она не твоя, — раздался шепот Чернобородого, словно он стоял возле Лены, склонившись к ее уху.
Лена закусила губу и замотала головой, не давая своим, в миг ослабевшим, рукам разжаться.
— Н-нет, — прохрипела она, отодвигаясь от огня. На что ушли все ее силы и то крошечное желание сопротивляться, что еще не было раздавлено мощной волей мага.
— Я поражен твоим упрямством и непоследовательностью, но, знаешь что: меня все больше прельщает мысль иметь такого ученика как ты, — будничным голосом, который уже не был усилен магией, произнес Чернобородый из-за шевелящейся завесы тьмы.
— В тебе есть характер и стержень воли — качество, которое необходимо, чтобы стать магом. Твое упрямство не даст тебе сбиться с выбранного пути. Я передам тебе все свои знания, ибо оценил в тебе достойного противника. Мы, маги, я в это верю, сможем достичь могущества эльфийских волшебников. И в этом нам с тобой поможет Кора. Волшебники не обладают тем, чем обладаем, мы, маги — волей, обретенной в тяжком упорном труде в поисках знаний. Так уж повелось, что магам приходилось до всего доходить собственным умом, веками копя по крупицам свои знания. Потому-то, маги больше ученые, чем волхвы и у тебя есть все задатки, чтобы стать сильным магом. А мне нужен ученик, потому что последний из них изменил мне, малодушно сбежав от меня.
Этому эльфу было не по нраву учиться у такого, как я полукровки. Он был настолько ленив и высокомерен, что не хотел выполнять моих уроков и трудиться в поте лица, добывая знания. Мы с тобой поймем друг друга и вместе обретем небывалое могущество и власть и кроме этого, с помощью сокровенной тайной эльфийской магии, ты обретешь бессмертие и вечную молодость. Мы вместе прочтем Кору и станем владыками миров.
Вот так, ни много ни мало, а пообещал ей Чернобородый, как нечего делать, целые миры. Лена поняла одно, что он скорей всего, почувствовал ее слабость и подленькое желание сдаться, пойдя на поводу у вовремя подвернувшейся мыслишки: «Мне-то зачем все это нужно?». Уговорами и обещаниями, он усыплял ее волю к сопротивлению, против своей воли к обладанию Коры. Лена только покачала головой.
— Что ж, ты сама выбрала свою судьбу. Отныне ты, никогда не расстанешься с книгой Кора, — снова загромыхал под сводами подвала голос Шакера, полный лютой злобы. Его чары, его воля оказались бессильны против упрямства этой жалкой девки.
Заметались вокруг нее тени и Лену с неумолимой силой начало пригибать к огню.
— Ты сгоришь вместе с нею!
Мотая головой, пытаясь стряхнуть то ли капли пота, то ли слезы, застилавшие глаза, несчастная пыталась отстраниться от невыносимого жара шедшего от раскаленного ведра. У нее уже не было сил сопротивляться. Неужели все закончится так бессмысленно, не справедливо. От ощущения своего полного бессилия, она в отчаянии закричала.
— Не-ет! Тебя ни кто не услышит и не придет на помощь. Та старуха, что сидит у входа, забыть забыла о том, что ты приходила. Дверь в подвал закрыта и на ней висит замок. Ты здесь не появлялась. Тебя здесь не было. О тебе не скоро вспомнят и не найдут, а если найдут, то не поймут, что же такое нашли. Трудно узнать в горстке остывшего пепла на дне ведра, то, что когда-то было человеком. Но вот Кора, возможно, сгорит не вся. Мне же достаточно будет и той малости, что останется от нее.
Неимоверная сила швырнула Лену в высокий огненный столб, взметнувшийся из ведра. Дико закричав, она вскинула руки, закрываясь от жестокой, мучительной смерти, ее адского жара. А растрепавшаяся книга полетела в огненное ведро, когда ее перехватил над неистово бушующими огненными языками, набалдашник трости. Но повиснув на трости, книга начала съезжать вниз. Взмах! И трость откинула ее в сторону, подальше от пекла. Как птица, расправившая крылья, книга разметав белеющие листы страниц, полетела в темноту, жадно поглотившую ее. И тут же гневно выкрикнул Шакер:
— Ты просто несносен, эльфийский выродок!
Ведро вдруг опрокинулось от сильного пинка и с грохотом покатилось по каменному полу, разбрызгивая искры, вываливая пепел из своего раскаленного нутра. Падая, Лена увидела опускающуюся на пол ногу, обутую в растоптанную кроссовку, кое-где разошедшуюся по шву. Ее, вот-вот готовую со всего муха приложиться лицом к каменному полу, поймали сильные руки. Ошалевшая, потрясенная от того, какой гибели только что избежала, она дрожала как осиновый лист в крепких объятиях своего спасителя, вцепившись в его черный свитер.
— Успокойся, тебе больше нечего бояться. Шакер ушел, — тихо произнес Крузенштерн и, отстранившись, чуть встряхнул девушку, приводя ее в себя.
— А — а к-книга, — дрожа и заикаясь спросила Лена.
— Ее забрал Шакер, — ответил Крузенштерн таким ровным голосом, словно не произошло ничего особенно.
— З-забрал? Она теперь у него? Да?
