Елена Асеева - Сквозь Пекло
— Пан, — поднимаясь с подушек, сказал Святозар. — Не трогай душу, разве ты не видишь, она не принадлежит больше вашему миру, она скоро станет светлой и уйдет.
Пан ожесточенно усмехнулся так, что перекосилось и стало безобразным его и без того отвратительное лицо, поднял посох и со всей силы стукнул им Джюли по голове раз, другой. И удары те были такие болезненные, что вскрикнул не только Святозар, но и сам Джюли. Наследник подскочил к решетке, вцепился руками в толстые пруты, и со всей силы тряханув решетку, закричал:
— Подлое, подлое, ты, существо Пан, что же ты его бьешь, за что? Он же ничего тебе не сделал, никак тебя не обидел, чего ты к нему пристал? Или ты бьешь его, потому что хочешь помучить меня, доставить боль мне?
Пан словно не слышал наследника и продолжал бить Джюли по голове, а после он громко зашипел и еще раз стукнул душу. И этот удар был такой силы, что Джюли отступил от валуна к двери, выронил из рук лазурную палку на землю и присев на корточки, прислонился спиной и головой к решетке. Святозар опустился подле Джюли, и, просунув сквозь решетку руки, закрыл ими голову души. Пан подскочил ближе и навис над Джюли, впрочем не решался бить, боясь наверно, нанести увечья рукам Святозара. Он громко шипел, и плевался бурой слюной, махал над руками наследника посохом, а затем и вовсе закричал:
— Ты, ты, сын ДажьБога, которого я с соизволенья Чернобога бил в этой темнице своим кругопосохом, а он от боли стонал… сейчас же убери от души руки. А то клянусь именем моего отца Вия, я сейчас же пойду к Чернобогу и попрошу у него соизволенья разорвать тебя на части, разорвать тебя на куски, точно как я рвал на куски твоего трусливого отца, ДажьБога!
Святозар услышав оскорбительные слова из уст Пана не просто покраснел, он побагровел, губы его изогнулись дугой. Стремительно протянув руку, он схватил лазурную палку Джюли, которая лежала на земле возле решетки, и резко вскочив на ноги, откинул руку назад, да метнув в Пана лазурной палкой, звонко выкрикнул:
— В лоб, в лоб, воткнись палка, повелеваю в лоб!
Лазурная палка вылетела из рук Святозара, и, просвистев мимо прутьев решеток, воткнулась в лоб Пана, как раз между двумя черными лучами с серебристыми искорками внутри. На мгновение наследник ощутил страшную боль в ранах и взгляд Чернобога, и чтобы не потерять сознание и прогнать боль, замотал головой и закричал, обращаясь к Пану:
— Кого ты, бесхвостый козел, назвал трусом? Моего отца, Бога, сына Перуна, внука Сварога?
И как только Святозар наполненный гневом прокричал эти слова, боль в ранах пропала, но взгляд, холодный, любопытный взгляд Чернобога остался. Наследник вновь помотал головой, и посмотрел на истошно вопящего Пана, который схватился за палку, но тут же отдернул от нее руку и начал высоко подпрыгивать на месте, что-то громко шипя и выкрикивая, а из раны его потекла бурая кровь. Пан на миг остановился, что-то громко зашипел и дасуни кинулись к Джюли, они схватили его, и, подтащив к Пану, зашипели, наверно заставляя вытащить палку.
Джюли взялся за палку и начал ее тянуть, но та, ушедшая почти наполовину в лоб Пана не поддавалась. Святозар засмеялся, и тут же почувствовал, как пропал любопытный взгляд Чернобога, тогда он засмеялся еще громче, а увидев, что старания Джюли не приносят желаемого и палка крепко держится во лбу Пана, крикнул:
— Это мозги ее не выпускают. Слышишь Пан, лазурная палка увязла в твоих мозгах. Мозги твои хотят, чтобы их озарил свет лазури! Гляди Пан, ты, сейчас тоже заполыхаешь лазурным светом! И Чернобог тогда изгонит тебя, такого лазурного из Пекла! Ха…ха…ха! Куда же ты тогда пойдешь, лазурный и с такой уродливой рожей?
По лицу Пана уже текла бурая кровь, он перестал подпрыгивать и гулко застонал, когда Джюли принялся раскачивать палку из стороны в сторону.
— Джюли, Джюли, — продолжая смеяться, предложил наследник. — А ты упрись одной ногой в брюхо Пану, и резко дерни, может она и выйдет? Видишь же, раскачивание не приносят ничего, кроме обильно текущей крови.
— Ты, ты, ты…,- злобно зашипел на Святозара Пан, и утер рукавом своего черного одеяния текущую по лицу кровь.
— Я, я, я… Святозар, мое имя Святозар, я сын ДажьБога, — гордо молвил наследник, и тряхнул своим длинными каштановыми кудрями, да засмеялся еще громче, увидев, как Джюли решил последовать его совету и уперся одной ногой в живот Пана.
— А…а… а…,- вскрикнул Пан и столкнул с живота ногу Джюли, да зашипев, и вообще оттолкнул душу от себя. Он порывчато шагнул ближе к решетке и сказал, обращаясь к Святозару, — вытащи палку, человек, вытащи.
— Ишь ты, гляди, я у тебя уже и человек, — прекращая смеяться, заметил наследник, и посмотрел в блекло-черные глаза Пана. — И не подумаю, тебе помогать… Слышишь козлоподобный дурашман, и не подумаю.
— Если ты не вытащишь палку, я пойду к Чернобогу, — зашипел Пан и шагнул ближе к решетке, поднял свой посох и стал им грозить наследнику. — Я скажу господу Чернобогу, что…
— И что, ты ему скажешь, — насмешливо перебил Пана Святозар. — Ты, дурафья, не понял что ли? Чернобог хочет, чтобы я был здоров. Он хочет, чтобы моя нога излечилась. Он хочет, чтобы эта душа меня вылечила… И он не позволит тебе, дурашман ты бестолковый, убить меня… убить или покалечить… Так, что не крути тут своим посохом, не думай, что ты меня испугаешь… Ты, лучше сам пугайся, потому как ты навсегда останешься с тремя лучами во лбу. А что очень даже и не плохо ты выглядишь, два черных по бокам, а посередке лазурный! Красавец, да, и только!
«Ав… ав… ав..», — взвыл точно побитая собака, Пан и резко развернувшись, побежал в сторону дворца Вия, в сопровождении своих верных дасуней.
Глава сорок пятая
Лишь только Пан и дасуни убежали, к решетке подошел Джюли и негромко засмеявшись, сказал:
— Ах! Все-таки он был хорош, с тройными лучами, мне понравилось. Вот только, как же я буду теперь камень пробивать без палки?
— Не беспокойся Джюли, — тоже хохоча, успокоил друга Святозар. — Вий вернет твою палку.
— Ты, думаешь, воевода, сможет вытащить из Пана палку? — спросил Джюли, переставая смеяться.
— Наверно. Я не знаю… вообще-то эту палку даровали тебе, — пояснил все еще улыбающийся наследник. — И она должна слушаться тебя, а почему, ты, не смог вытащить не понятно, может ты плохо тянул?
— Нет, Святозар, я тянул хорошо, это же моя палка, я к ней привык, — вздохнув, ответил Джюли. — И мне бы не хотелось, чтобы она осталась в этом малоприятном лбу!
«Терли, терли, терли але,
Люфе, люфе, люфе!»
Запел через какое-то время Джюли, он стоял возле валуна, прижавшись и положив на его широкую поверхность не только голову, но и часть тела, словно обняв.
