Елена Асеева - Сквозь Пекло
— Потому, ты, и пришел такой… такой счастливый, — с радостью в голосе, откликнулся Святозар. — Ты, пришел и стал петь, стал смеяться, ты преобразился… Тот другой он сгорел, а остался лишь ты! Ты — Джюли! И, я хочу, лишь одного, хочу, чтобы твоя душа запомнила, запомнила этот кошмар Пекла, и ты, более, никогда не возвращался сюда, слышишь никогда!
— Эх, Святозар, — тяжело вздыхая, заметил Джюли. — Если я вернусь в Явь, то перейду реку забвения, отделяющую Навь от Яви, и моя душа все забудет, все эти страдания, все эти бесконечные века, проведенные возле этого валуна, все твои наставления… Она все забудет.
— Да, ты, прав, твоя душа пройдет реку забвения… но все же она не забудет все… Она как бы утаит в себе все перенесенное тобой. И если ты будешь прислушиваться к ней, если ты будешь ее ощущать в себе, она сможет поведать тебе многое. Она сможет уберечь тебя от неправильного шага в жизни, сможет подсказать и поддержать тебя, — пояснил Святозар. — И мне почему-то кажется, что ты, Джюли, в следующей жизни, будешь очень хорошо слышать свою душу, ты будешь ведомым ей… Потому как то, что ты пережил, то кем ты был, и кем стал, обязательно оставит неизгладимый след не только на твоей душе, но и на твоей будущей жизни.
Джюли какое-то время, молча, стучал палкой по камню, а затем негромко добавил:
— Когда сошло чудо, и дасуни погнали души на свои места, то Чернобог повелел, дасуням задержать на площади меня и те три души, которые перед его приходом дали тебе воду. Дасуни поставили сначала белую душу, у которой осталось лишь от пояса до ног чернота, потом желтую, у которой осталась лишь черной левая нога, далее синию, у которой чернела голова и после них меня. Чернобог подошел к нам и посмотрел по первому на белую душу, затем перевел взгляд на желтую, синюю, и, остановив его на мне, улыбнулся уголками рта и тихо молвил: «То, что вы посветлели ничего не значит…. В любой миг, как я этого пожелаю… я пришлю к вам своих демонов и они переманят вас на сторону тьмы… Так уже было не раз и так будет… То что вы посветлели, это сделано не для вас, а для него… слышите меня, не для вас, для него… Вы, для меня не интересны, вы ничто, и имя ваше никак…и вы всегда были никем, всегда… За вас даже не надо было бороться, вы приходили сами, и склоняли свои головы, и подчинялись мне… Но он… он, другой… Он боец, ратник, воин… а я живу во имя борьбы… борьбы с добром и светом… И для меня он… он и такие как он, значат намного больше, чем вся ваша вереница вместе взятая…» Чернобог подошел ко мне вплотную, поднял мой подбородок, заглянул в мою душу и добавил: «Сначала ты его излечишь, и лишь потом можешь уходить… а до тех пор не смей уходить. И не смей нарушить мое повеленье… иначе первое, что ты увидишь в Яви, это длинный, тонкий нож, который отрежет твою никчемную, пустую голову, от твоего немощного тельца.» — Джюли замолчал, перестал стучать палкой, и, содрогнувшись всем телом, повернул голову, посмотрел на наследника да тихо досказал, — Святозар… Чернобог знает, что ты здесь.
— Да, я — это понял…,- тотчас откликнулся наследник.
— Но, знаешь, Святозар, — улыбнувшись, отметил Джюли. — Я так рад, что впервые, мое желание и желание Чернобога совпадают. Я выполню его повеление с радостью, потому что излечить тебя, друг мой, для меня самое большое счастье… Но это, Святозар, это будет последнее повеление Чернобога, которое я выполню… клянусь тебе, последнее! Больше я не буду… никогда не буду ему подчиняться! Я буду, как ты, как ты, Святозар — боец и ратник за свет и добро!
Джюли широко улыбнулся, а после тихо засмеялся, и, повернувшись к своему валуну, застучал по нему палкой. И каждый раз, когда Джюли бил палкой по валуну из него вылетали огромные куски камня и разлетались в разные стороны. Святозар стоял и смотрел на работу души и думал о словах Чернобога, до чего любил повелитель тьмы — туманы. Ну, нет, чтобы сказать напрямую Вию, что он знает, что здесь Святозар, так нет, одни туманные речи. А разговор с Джюли… Зачем он говорил с душой?.. Снизошел до того, чтобы говорить с черной душой. Чернобог знал, что Джюли все расскажет Святозару, когда говорил и запугивал его… может для того, он это и говорил, чтобы передать, что-то важное, и что? Наверно то, что это он — властитель Пекла, допустил излечение Святозара и пребывание его здесь, потому как это нужно ему, а тогда возникает вопрос — для чего? Для чего это сделано или может это сделано нарочно, чтобы наследник потом передал все это кому-то другому… кому? Конечно, ему, отцу — ДажьБогу…
Джюли ударил посильней и отлетевший кусок камня, чуть было не угодил Святозару в левый глаз, потому он решил отойти подальше от решетки и прошелся по темнице. Рана на ноге почти не болела, лишь изредка в ней, что-то поддергивалось и покалывало. Не сильно прихрамывая на ногу, он сделал несколько кругов по темнице, и, подойдя к своим подушкам, уселся на них сверху, да принялся наблюдать за Джюли.
Через некоторое время к темнице пришел Пан и три дасуня. Пан подошел почти к решетке, встав позади Джюли, и уставился на наследника. Он стоял очень долго и пристально смотрел своими черными глазами на Святозара. Пан словно испытывал его, словно проверял его или вызывал на бой, на ссору. Однако наследник помнил свое обещание, данное воеводе, и еще он понимал, что не стоит связываться с Паном, ведь неизвестно, что задумал Чернобог. Но и отвести глаза он не желал, не желал проявить слабость, посему смотрел прямо в очи Пана, также настойчиво, и также упорно. Внезапно Пан развернулся и злобно зыркнул на Джюли, тихо мурлыкающего, что-то себе под нос. Он немедля подскочил к Джюли и громко зашипев, принялся водить посохом перед лицом души.
— Пан, — поднимаясь с подушек, сказал Святозар. — Не трогай душу, разве ты не видишь, она не принадлежит больше вашему миру, она скоро станет светлой и уйдет.
Пан ожесточенно усмехнулся так, что перекосилось и стало безобразным его и без того отвратительное лицо, поднял посох и со всей силы стукнул им Джюли по голове раз, другой. И удары те были такие болезненные, что вскрикнул не только Святозар, но и сам Джюли. Наследник подскочил к решетке, вцепился руками в толстые пруты, и со всей силы тряханув решетку, закричал:
— Подлое, подлое, ты, существо Пан, что же ты его бьешь, за что? Он же ничего тебе не сделал, никак тебя не обидел, чего ты к нему пристал? Или ты бьешь его, потому что хочешь помучить меня, доставить боль мне?
Пан словно не слышал наследника и продолжал бить Джюли по голове, а после он громко зашипел и еще раз стукнул душу. И этот удар был такой силы, что Джюли отступил от валуна к двери, выронил из рук лазурную палку на землю и присев на корточки, прислонился спиной и головой к решетке. Святозар опустился подле Джюли, и, просунув сквозь решетку руки, закрыл ими голову души. Пан подскочил ближе и навис над Джюли, впрочем не решался бить, боясь наверно, нанести увечья рукам Святозара. Он громко шипел, и плевался бурой слюной, махал над руками наследника посохом, а затем и вовсе закричал:
