Евгения Федорова - Жертвы времени (СИ)
Мастер вздохнул, поднялся и, не сказав ни слова, пошел прочь. Понимая, чем недоволен мой наставник, я поднялся и вернулся в комнату, прилег на пастель, уверенный, что провалюсь в тяжелый сон усталости, но не тут то было. Странное возбуждение охватило мое тело. Виной этому было энергетическое воздействие мага, столь сильное, что придало телу сил. Я поворочался немного, потом сел и, закатав штанину, принялся разглядывать расплывшееся алое пятно на белой повязке — последствие падения на камень.
Итак.
Я не могу ничем помочь, не владею собственным телом и не имею понимания того, что еще можно сделать, чтобы спасти нас всех. Я ранен и не связан с Истоком, чем бы этот Исток не являлся на самом деле. Дракон сделал меня изгоем среди своих, но в том была только моя вина. Мой страх и побуждаемая им ярость искалечили нас обоих. С меня никакого проку. Неутешительный вывод.
По ступенькам крыльца застучали шаги. Хмурый, вошел Северный, за ним, постукивая перед собой палкой, Калороне, последним в дверном проеме возник Мастер, несший две невысокие скамеечки. Когда гончар жил в Форте, ему не нужна была палка слепца. Пусть он не видел ничего, но знал город вдоль и поперек, а его неимоверно обостренные чувства, ставшие результатом слепоты, позволяли старцу всегда знать, когда перед ним человек. Он никогда не спотыкался, я ни разу не видел, чтобы он столкнулся с телегой или налетел на безрадостно бредущую собаку.
Но жизнь для него изменилась еще круче, чем для других, и пусть он все так же знал свое дело, пусть вся посуда, появившаяся в лагере, была сделана его руками, теперь он был всего лишь слепым стариком, пусть и с незаурядным разумом.
Калороне подождал, пока Мастер поставит ему скамеечку, и тут же безошибочно сел на нее. Северный прошел вглубь дома и прислонился копчиком к краю стола, на котором меня оперировали накануне. Мастер присел у входа подле старика.
— Мы хотели поговорить о сложившихся делах, — проворчал Северный неприветливо. — Когда ты пребываешь в неведении, Демиан, это обычно заканчивается каким-нибудь происшествием. Тут еще с Моралли вышла неожиданная промашка…
— Об этом мы поговорим потом и немного другим составом, — резковато ответил я.
— Не вини ее, Демиан, — скрипуче попросил гончар. — Она — обещанное дитя и делает все, что должно.
— Не могу понять, как вы допустили подобное, Калороне, вы, имеющие среди магов вес…
— Лучше было бы, чтобы Моралли умерла в утробе матери? — резковато отозвался старик.
— Я не это имел в виду, — разозлился я. — Вы же меня понимаете…
— Нет, не понимаю. Закон серди всех нас один. Кем мы станем, если начнем менять законы применительно к себе?
— Это — лицемерие, — я опустил штанину. — Маги поступают именно так — изгибают законы под сложившиеся ситуации. Ваша потрясающая честность перед самим собой не чета их хитрости.
— Я не вижу ничего ужасного в том, что моя девочка обучалась у лучших людей города, — теперь голос Калороне был насмешливым, — узнала, как обращаться с любым оружием, будь то лук, меч и слово. В том мире, где она росла, это были полезные умения, так что оставим мой выбор мне. Согласись, ты сам провел с ней немало счастливых мгновений.
— Меня ранит, что это было не взаимно, — признался я.
— Удивительно, что это для тебя важно, — задумчиво протянул старик. — Она много говорила о тебе в те времена, а потом, когда вы отбыли в горы, каждое утро поднималась на стену и молилась вечерами, чтобы снегопады отступили. То, что ты видишь сейчас, это обида…
— Не надо, — тихо попросил я. — Вот не сейчас, я прошу. Вы пришли не за этим, верно?
— Верно, — согласился Северный. — Сначала я хотел собрать всех, но побоялся развития событий. Как я сказал, ты бываешь немного импульсивен.
Я скривился, встретив прямой взгляд мага дня.
— Сегодня ты спас этот лагерь, ты увидел то, что было от нас скрыто. Здесь неуместна иная благодарность, кроме доверия, Демиан. У нас больше не будет от тебя тайн. Мастер не сказал тебе о наших планах?
— Собственно, нет, — внутри у меня все заледенело.
— Для этого придется начать издалека, ты многое упустил, и я боюсь… некоторого непонимания, — маг выдержал паузу, то ли упрекая меня, то ли собираясь с мыслями. — Мы были пограничным миром, но теперь все здесь уничтожено. Тому ты сам стал свидетелем. Остались лишь крохи, нам нечего спасать. Такое уже случалось, когда много тысячелетий назад время вошло в живой мир.
Мы всегда были теми, кто оберегал череду миров от беды…
— Череду? — я беспомощно оглянулся.
— Так, — согласился Мастер, а Северный продолжал:
— Сейчас единственная наша возможность оттеснить время назад, это отступить за другую границу и найти способ укрепить ее.
— Вы решили все бросить? — тоскливо уточнил я.
— Уничтожить, — подсказал Мастер. — Спрессовать и вышвырнуть за пределы реального. Представь себе два изображения на тонкой бумаге, можно наложить одно на другое, а потом стереть лишнее.
— Это чудовищно, — от чего-то мой голос стал совсем сиплым. — Ведь именно так Форт появился на равнине, да? Северный — самый древний маг из вас. Вот значит как, не впервой уже терять свои позиции?
Северный передернул плечами, будто ему стало неуютно.
— Мы спасали то, что могли, — сказал он нехотя, — но те, кто пришел со мной, почти все уже мертвы.
Я заметил, как руки Калороне дрогнули. Он поднял свои слепые глаза на меня, и на мгновение мне показалось, он видит куда лучше любого из нас.
— От тех времен остались лишь призраки в Святилище, но есть и тот, кто живет их чаяниями, не человек и не мертвец, — сказал старик. — Город даровал нам время, лишая свободы уйти. Я один из тех, кто помнит прошлое. Да, что-то ужасное есть в совмещении миров…
— И все равно у нас нет другого выхода, — упрямо сказал Северный, глядя, впрочем, не на меня и не на Калороне. Он смотрел в дверной проем, словно искал кого-то за пределами дома.
— Миры привыкают быть такими, какими их делают, — сухо заметил Калороне, и я вдруг понял, что больше ничего от него не услышу. Он, как и все…, как и я не видел другого выхода.
— Как мы можем наложить мертвый мир на живой, дышащий своей жизнью? — растерялся я. — Как мы можем трогать гробницу? Этот мир, это же погост. От него ничего не осталось! Что вы хотите? А если нам не удастся, если фантомы хлынут следом?
— Мы сможем защитить новый мир, — спокойно ответил маг дня, и я чувствовал, что остальные с ним согласны. — У нас будет цель, которую мы утратили уже давным-давно, поддавшись привычке равновесия. У нас будет долгий срок, чтобы мы смогли найти решение. Смерть — это столь великая сила, что даже время рушится под ее неумолимыми ударами. Совместив миры, мы получим возможность отыскать способ укреплять и восстанавливать стену.
