Робин Хобб - Убийца Шута
- О, пресвятая Эда! Мы наследили повсюду. Они найдут всех вас.
- Нет. Они не смогут. - Я сунула свечи Спрусу и он тупо взял их. Я наклонилась, схватив караваи хлеба, и сунула их Иви в руки. - Возьми. Зайдите за ящики и дальше в стену вместе с остальными. Не закрывайте дверь. Я буду через минуту. Скажите всем ползти по коридору и молчать. Будьте тихими как мыши. И не зажигайте больше одной свечи.
Даже в кухне я слышала, как другие бормотали и хныкали за стеной. Потом я услышала мужские голоса, отдаленные, но я уже могла разобрать, что они кричали на незнакомом мне языке.
- Кто они? - потребовал Спрус истеричным голосом. - Почему они здесь? Что они делают? Кто это кричал?
- Все это не имеет ни малейшего значения. Важны только наши жизни. А теперь идите! - Я вытолкала их за дверь. Когда Спрус и Иви исчезли в кладовке, я схватила стопку салфеток со стола и начала протирать влажные следы на полу. Персиверенс понял мои намерения и сделал то же самое. В один миг мы изменили направления мокрых следов.
- Оставьте дверь открытой. Они могут подумать, что мы зашли и снова вышли, - предложил Персиверенс.
Я открыла ее, как он предложил.
- Тебе лучше идти сейчас, - сказала я ему, стараясь, чтобы голос не дрожал.
- Сначала спрячься ты. Я придвину коробки к стене, чтобы прикрыть место, куда вы ушли.
- Спасибо, - прошептала я. Я вбежала в кладовую, упала на колени и поползла за ящики.
Вход был закрыт. Я хлопнула по двери и постучала, потом приложила к ней ухо. Ни звука. Они послушались меня и пошли по коридорам. И каким-то образом дверь заперлась, когда кто-то закрыл ее за собой.
Я не могла войти. Персиверенс высунулся из-за угла.
- Поторопись. Забирайся туда!
- Я не могу. Они захлопнули ее за собой, и она закрылась. С этой стороны ее не открыть.
Некоторое время мы смотрели друг на друга. Потом он мягко проговорил.
- Мы подвинем коробки, чтобы закрыть проход, куда они вошли. А потом вы пойдете в конюшню со мной.
Я кивнула, пытаясь не заплакать и не разрыдаться. Больше всего на свете мне хотелось надежно спрятаться в стенах. Это было мое место, мое укрытие, и теперь, когда я больше всего в нем нуждалась – его отняли у меня. Почему-то чувство несправедливости было почти так же сильно, как и страх. Персиверенс плотно придвинул ящики к стене. Я стояла и смотрела на них, во мне укреплялся страх. Когда у меня был план – добраться до тайного убежища, я была сконцентрирована и спокойна. А теперь только и могла, что думать о мертвом Ревеле и битве, которая идет прямо в доме. В Ивовом Лесу, замечательном, спокойном Ивовом Лесу. Где нет отца. Проливалась ли здесь когда-нибудь кровь?
Персиверенс взял меня за руку, как будто я была его маленькой сестрой.
- Идем. Папа скажет, что нам делать.
Я не возразила, что это был длинный путь по открытому пространству до конюшни, и что мои короткие башмаки предназначались для коридоров поместья. Я последовала за ним, когда мы покинули кухню, оставив дверь открытой, и побежали по снегу. По нашим следам мы снова добежали по саду до оранжереи, но не вошли внутрь. Вместо этого я, как и Персиверенс, прижалась к стене дома. Мы двигались среди кустов, стараясь не потревожить ветви, на которых лежал снег.
Здесь мы уже могли все слышать. Какой-то человек с незнакомым акцентом командовал «Сидеть, сидеть! Не двигаться». Я знала, что Персиверенс слышит их, и понимает, что ведет меня в сторону голосов. Это казалось наихудшим вариантом, но я все еще следовала за ним.
Мы обогнули крыльцо и остановились. Здесь густо росли кусты остролиста, его колючие зеленые листья и ярко красные ягоды резко контрастировали со снегом. Мы присели на слой опавших сухих листьев, которые тут же облепили мои тонкие домашние туфли. Мы сжались, как кролики и глазели на то, что происходило перед нами.
Жители Ивового леса столпились, подобно озадаченным овцам, на открытом пространстве перед главным входом в дом. Они стояли на заснеженной подъездной дороге в своей домашней одежде, обнимая себя и друг друга, и блеяли как перепуганные козы. Большинство из них я знала всю свою жизнь. Кухарка Натмег поддерживала Тавию и вызывающе смотрела на похитителей. Я узнала менестрелей по их цветастым нарядам. Они сидели вместе, с изумлением оглядываясь. Керфул обхватила себя руками, раскачиваясь в отчаянии. Горничная Шун была рядом с ней, сжимая в руках разорванный перед платья. Она была босиком. Трое здоровенных мужчин на лошадях глядели на плененных. Мне показалось, что я где-то видела одного из них, но не могла вспомнить где. Двое молчали, но все они держали обнаженные окровавленные клинки в руках. Третий все еще кричал, приказывая всем сесть. Мало кто повиновался ему. В стороне лицом вниз неподвижно лежали два тела, снег окрасился красным вокруг них.
Одним из них был Фитц-Виджилант. Я узнала его прекрасный камзол и сшитые на заказ брюки. Ведь я видела их утром, и точно знала, что это он, но мой разум не принимал этого знания.
- Я не вижу отца. - Едва слышно выдохнул Персиверенс. Я кивнула. Теперь я заметила несколько человек, работающих в конюшне, но его отца среди них не было. Мертв или спрятался, задумалась я.
Из поместья вышла женщина и направилась к пленным. Она выглядела совершенно обыкновенной, просто полная, тепло одетая женщина средних лет. На ней были меховые сапоги, толстый шерстяной плащ, меховая шапка была надвинута на уши. Ее округлое лицо и прыгающие коричневые локоны делали ее облик почти радостным. Она подошла к человеку, который приказывал всем сесть, и посмотрела на него. Ее голос зазвучал ясно, когда она что-то спросила у него, но я не знала такого языка. Его отказ был понятым на любом языке.
Она возвысила голос, заговорив с пленными. У нее был странный акцент, но я поняла, что она говорит.
- Недавно сюда привезли мальчика. Возможно, это произошло в последние пять лет, но вероятнее всего в последние месяцы. Его кожа была бледна как снег, а волосы белы. Отдайте его нам и мы уйдем. Он может выглядеть или как ребенок, или как взрослый человек. Мы узнаем его, когда увидим. Его нет среди вас, но вы должны понимать про кого мы говорим. - Она остановилась, ожидая ответа, потом одобряюще добавила. - Он не один из вас. Он всегда принадлежал нам и мы только хотим забрать его домой. Ему не причинят вреда, и если вы скажете нам о нем, вам тоже не причинят вреда.
Ее слова были размеренными, спокойными и даже добрыми. Я увидела, как наши слуги обменялись взглядами. Тавиа пожала плечами, высвобождаясь из рук кухарки, и возвысила голос.
- Здесь таких нет. Единственный вновь прибывший – это писарь, которого вы убили. Остальные работают здесь годами, или родились в деревне. Вы уже видели менестрелей. Они здесь - единственные незнакомцы! - Ее слова переросли в рыдания. Перепуганные менестрели, подвинулись теснее друг к другу.
- Ты лжешь! - обвиняюще закричал мужчина. Ее лицо сморщилось от страха, и она закрыла уши руками, будто его слова ранили ее.
Нежданный сын. Я поняла это с внезапной уверенностью. Они были охотниками, о которых предупреждала бледная посланница. Они последовали сюда за ней, по какой-то причине рассчитывая найти здесь мальчика. Возможно, они думали, что отец уже нашел его и привез жить к нам.
- Она не врет, - закричала на него кухарка и еще несколько человек были достаточно храбры, чтобы поддержать ее.
- Это правда! Здесь нет никого, рожденного не в этом месте! - кричали они.
- Ты можешь остаться здесь и прятаться? - прошептал мне на ухо Персиверенс. - Мне надо добраться до конюшни, найти отца. Если его там нет… Я возьму лошадь и поскачу в деревню за помощью.
- Возьми меня с собой, - взмолилась я.
- Нет. Чтобы добраться до конюшни надо пересечь все это открытое пространство. Если нас увидят… - Он потряс головой. - Тебе надо остаться здесь, Пчелка. Спрятаться. - Он прикусил губу, а потом сказал - Если отца… если я его там не найду, я вернусь за тобой. Мы поедем за помощью вместе.
Это был глупый план. Если он доберется до конюшни, то должен будет мчаться быстрее ветра до деревни. Я была в ужасе. Но коротко кивнула. Он толкнул меня, чтобы я опустилась пониже.
- Будь здесь, - прошипел он, будто я могла забыть об этом.
Он подошел к краю кустов остролиста и стал ждать. Пухленькая женщина казалось, спорила с человеком на лошади. Она сердито указывала на тела, дико жестикулируя. Очевидно, ей не нравилось, как ведется поиск. Он размахивал мечом и кричал. А потом из дома вышел туманный человек. Я узнала его, он был в городе. В переулке в центре яркого света, который избегали люди. Сегодня его окружал перламутровый туман, в центре которого был толстяк, бледный как призрак. Он медленно поворачивал голову из стороны в сторону, пока шел, и либо мои глаза обманули меня, либо его глаза были окрашены туманом. Странный холод пронзил меня и я постаралась стать совсем крошечной, спрятать свои мысли внутри. Поставить стены, как сказал бы отец. Я чувствовала себя слепой, но если такова была цена невидимости, я готова была заплатить ее.
