Евгения Федорова - Жертвы времени (СИ)
Меня слегка знобило, и я дал себе еще несколько минут отдыха. Моя рука соскользнула с груди, и пальцы на мгновение легли на бревно стены. Я поспешно убрал руку, потому что это знание мне было ни к чему, хоть теперь я и обладал им.
Маленький прутик пробился сквозь землю, прозрачные листочки развернулись навстречу свету…
Страшный ураган обломал неокрепшую верхушку, причинив боль…
В кроне свила свое гнезда пара сереньких невзрачных птичек. Каждый год из яиц вылуплялось голосистое, вечно голодное потомство…
Жгучий пожар подступил к самым корням, но был слишком слаб, чтобы тронуть плотную древесину, пропитанную жизненными соками. Уничтожая нижний ярус, пожар что-то нарушил, деревьям стало нечем дышать. Вскоре кора осыпалась со стволов, листья увяли…
Я знал, как строили этот дом, знал, что в бревне, на которое легла моя рука, спрятались несколько личинок. Какой-то жук с остервенелым упорством грыз древесину с внешней стороны стены.
Легкий запах дыма, наполненный ароматом пищи, тронул ноздри и я, потянувшись сознанием, узнал, что три женщины готовят на костре мясо. На крыльце домика, где я лежал, сидел Шива и что-то неторопливо выстругивал коротким ножом.
Испытывая всунутое в меня драконом умение, я поплыл, растворившись в воздухе, и узнал, что южнее, вверх по течению реки вышла на водопой семья оленей, что вдоль опушки леса бредет Недгар, собирая какие-то травы.
Я нашел Мастера, но он был очень далеко, а вот Северного почувствовать не смог. То ли он так искусно закрывался от внешнего мира, то ли дракон окутывал его своей силой. И зная, что он за стенкой вычерчивает в паре с Оружейником дивный танец боя, я не видел ни самого танца, ни Северного.
Ощущение тревоги тихо притаилось в дальнем уголке моего сознания, но то было предчувствие будущего, а не настоящего или прошлого.
Я вернулся обратно и скользнул на дыхании ветра вокруг домов. На крылечке соседнего дома сидел Калороне, его пальцы двигались, разминая кусок глины, он весь был поглощен мыслью о том, что может получиться из него. Множество образов, ярких и искрящихся кружило вокруг старика, и я отступил, не желая вторгаться в мир его мыслей.
Многие из тех, кто выжил, были и вовсе не заняты делом. Кто-то спал в соседнем домике или дремал на солнышке, кто-то просто сидел у костра, глядя в огонь. Я знал немногих, но и раньше не мог похвастаться, что знаком со всеми обитателями Форта.
Я настойчиво потянулся к звону мечей и тут же с усмешкой отступил, натолкнувшись на отблеск медленно разгорающегося белым пламенем гнева. Если бы не раздражение Северного, я бы сказал, что Оружейник фехтует сам с собой.
Я вытянул руку под одеялом и тронул пальцами бедро выше повязки. Оно было ужасающе горячим, но в остальном теле я не ощущал жара.
Люди и маги. Они, словно мыши, загнанные в нору котом. Они пытаются сохранить остатки своего привычного быта и покорно ожидают исхода. А исход один — из каменной норы выхода нет.
Так сказал Мрак.
«Что ж, — сделав усилие, я сел. — Пора рыть второй ход или искать уже имеющийся выход…»
Магам было не до удобств, но кровать для меня — положенный на невысокий настил толстым слоем подсушенный мох, прикрытый тканью — оказалась необычайно удобной и с нее было легко вставать. Вновь хотелось пить, губы пересохли, в груди буйствовал пожар.
Дохромав до выхода, я остановился в дверном проеме, встретив встревоженный и удивленный взгляд Шивы:
— Проснулся?
Я кивнул и хотел сесть с ним рядом, но Энтони вскочил и помог, после чего тронул тыльной стороной ладони мой лоб.
— Жара нет, — удивленно сказал он. — По словам Недгара ты должен метаться в лихорадке. Как нога?
— Очень хочется пить, — пожаловался я, и Шива тут же заторопился на поиски воды, оставив на ступеньке недоделанную, еще грубую трость. Палочка была подобрана под мой рост и длину рук, рукоять пока была простой, с небольшими ложбинками, чтобы пальцам было удобно ее держать.
Шива вернулся очень быстро, и на этот раз мне представилась возможность напиться всласть. Некоторое время мы молчали, и Шива продолжал обстругивать палочку, добавляя на уже замусоренное крыльцо тонкие полоски белой стружки. Потом я, наконец, собрался с мыслями и сказал:
— Я все рассказал Мастеру.
— Да? — Шива коротко глянул на меня, но снова отвернулся, понимая, что что-то не так.
— Ничего не хочешь рассказать?
— А что ты хочешь услышать? — Шива перегнулся через крыльцо и аккуратно взял с земли завернутый в белый платок сверток. Я даже не прикоснулся к нему, зная, что внутри — осколок меча, ценой которому была боль.
— Я забрал его у Оружейника, опасался, кузнец решит его переплавить, но теперь пришло время вернуть тебе твое. Это слишком опасная для меня вещь.
Он немного отодвинулся от обломка меча и вернулся к обстругиванию палки.
— Видишь, я его не украл и не спрятал. Я никогда не хотел разрушить этот мир и никогда целью моей не была смерть магов…
— Так уж никогда? — зло поддел я.
— С тех пор, как я обрел разум, никогда.
— И что же нам осталось? — взмолился я. — Сколько оружия смогут сделать маги из моего тела? Не для этого ли я раз за разом преодолевал боль, чтобы теперь быть готовым? Шива, меня пугает перспектива, маги лгут мне в лицо, но я знаю, что нам понадобиться оружие…
— Это домысли, твои страхи, — Энтони наклонил голову, — которых у тебя всегда было с избытком. Вот скажи-ка лучше, когда ты в последний раз ел?
— Не помню, — равнодушно пожал я плечами, покривив душой.
— О-о, так ты не оправишься, — Шива соскочил с крыльца и подошел к кухарившим женщинам.
— Как ловко ты увильнул, — прошептал я, — отмахнулся от меня. Высшие, я не хочу есть…
Когда Шива вернулся, я хотел высказать ему все, что думал по этому поводу, но не успел.
— Пища нужна, чтобы к тебе вернулись силы, так что здесь через не хочу. Что же касается магов, то у них есть собственные планы, и ты о них вскоре услышишь. Поверь, они почти не учитывают твоих умений, и я считаю, что зря.
Я хотел было спросить его, что он имеет в виду, но не успел. Внимание мое привлекла знакомая фигура, осторожно приближающаяся к крыльцу. Моралли несла перед собой миску с едой и шла так, будто боялась ее расплескать. Я не мог оторвать от нее глаз, и Шива рядом со мной тихо хмыкнул:
— Да ты точно поправляешься, друг мой, — сказал он насмешливо.
— Да иди ты, — беззлобно огрызнулся я и с улыбкой взял полную до краев миску с крепким бульоном.
— Если захочешь добавки, Дем, только скажи, — она улыбнулась как бывало раньше. Ее черные волосы блестели на солнце, убранные, как и прежде, в тугие толстые косы. — А ложку я вырезала сама, так-то вот!