Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти
Маневр полностью себя оправдал. Жермон проводил восхищенным взглядом завладевшего вредным старцем Придда и торопливо попрощался с безмятежно спокойным Гирке. Райнштайнер уже сидел в седле.
— Слушай, — задал давно вертевшийся на языке вопрос Ариго, — за какими кошками ты сделал этот гефлехтштирский ужас своим советником и офицером для особых поручений?
— Видишь ли, Герман, — охотно объяснил бергер, — Ульрих-Бертольд — это легенда, пусть порой и докучливая. Он нам напоминает о не столь уж и давних победах, что сейчас просто необходимо. И еще он наш талисман и чуть-чуть — судьба. Или нам, или варитам завтра предстоит очень легендарный день.
— Ты веришь в успех?
— Я знаю, что мой корпус будет стоять или идти вперед, но не бежать. Люди могут подправлять судьбу, даже такую, а мы с тобой — люди. Ты все еще собираешься к нам и Шарли?
— Да. Это единственный, не считая артиллерии, способ избавить Гирке от Ульриха-Бертольда.
2
— Вы либо перепутали гороскопы, — начала Арлетта, и кардинал немедленно отложил в сторону перо, — либо на что-то намекаете. Как в компанию к Эрнани Последнему, Бланш, Эктору Придду, Алану Окделлу, Шарлю Эпине и Рамиро Алве угодила моя семья?
— Вы не догадываетесь?
— Нет, — и не подумала врать графиня. — Если это не упущение, то бестактность.
— Нижайше прошу меня простить. — Смущенным его высокопреосвященство не казался, скорее самодовольным. — Выходит, я забыл гороскопы Рокэ Алвы, Вальтера Придда, Робера Эпинэ, Эгмонта Окделла и Альдо... Сэц-Придда?
— Вы не забыли, но объяснение этому я нашла...
— Не уверен, что верное. Астрология — точная наука, а я проверял свои выводы у очень хороших и при этом не отягощенных историческими познаниями астрологов. Все они решили, что я над ними издеваюсь. Звезды предупреждают и советуют, а не приговаривают, тем не менее любая жизнь может быть задним числом объяснена при помощи гороскопа, и уж тем более подлежит объяснению любая смерть. Она не неизбежна, но всегда приходится на некий «перекат», который астрологи называют «угрозой» или «гибельным периодом».
— Я об этом слышала.
— А теперь смотрите: Алану и Рамиро в указанные дни смерть не грозила, зато Алан в ближайший год мог потерять самое малое первенца, а то и всю семью. Рамиро звезды обещали второй брак и множество внебрачных связей, Шарлю Эпинэ — внушительное потомство и семейное счастье, а Октавии Алва — единственный брак и долгую жизнь.
— Не может разорванная помолвка Рамиро сойти за первый брак?
— Не проходит по времени. Как видите, только два гороскопа совпадают с судьбами. Бланш и Эктор. Или три. Если считать, что Эрнани жил долго, но потомства не оставил. Теперь наши с вами времена. Потомок Бланш жил и умер, не споря с гороскопом, как и его отдаленный родич Придд, но Эгмонту Окделлу следовало выжить и опять-таки потерять первенца. Рокэ Алва вопреки чудовищно расположившимся звездам пережил свое шестнадцатилетие, даже не заболев, но потерял последнего из братьев и мать. Робер Эпинэ не сгинул в Ренквахе, хотя, по мнению астрологов, должен был уцелеть старший из внуков Анри-Гийома. Нам остается усомниться либо в астрологии, либо в датах рождения и смерти, либо в событиях, но астрология успешно доказала свою правомочность, а остальное подтверждено множеством свидетелей. Что вы скажете?
— Я лучше спрошу. При чем тут моя семья?
— Я очень сожалею, сударыня, но мы гораздо острее воспринимаем связанное лично с нами. Гороскопы семейства Савиньяк я составил для сравнения. Ваш супруг погиб примерно так же, как Рамиро, но в гороскопе графа Савиньяка несчастье пришлось на «гибельный период», а в гороскопе Рамиро — нет. Мало того, в нем отсутствуют сочетания, предполагающие счастливую совместную жизнь, столь четко выраженные у вас, ваших старших сыновей и покойного супруга.
— Остается предположить, что астрология применима к обычным людям, но не к Алва, Эпинэ, Окделлам и настоящим Раканам.
— Браво, сударыня! Вы поверите, если я скажу, что Алонсо Алва, Рене Эпинэ, Джеральд Окделл и десятка три других представителей «странных» семейств прожили свои жизни, не дразня звезды?
— Тогда дело, может быть, в смене Круга?
— Под нее с натяжкой попадают Рамиро и Алан, но не Эгмонт и не бессемейность Эпинэ. Вам ничего не говорит имя последнего лаикского монаха?
— Диамнид... Имя нечастое.
— Диамни Коро. Друг и наперсник Эрнани Святого, которому в потомстве отказывали не только звезды, но и лекари...
— Вы полагаете, что Диамни — отец Анэсти Гранита? Я не помню в императорском роду художников.
— Я тоже, а жаль.
— Чьим бы сыном ни был Анэсти, Эрнани Последний родился королем, а его худородность только порадовала бы взъевшуюся на демонские отродья Церковь.
— И все же имя лаикского затворника настораживает. Оно не более чем штрих, но штрихи создают рисунок. Давайте исходить из того, что этот Диамнид и есть проживший свои годы Эрнани. Я не могу доказать свою правоту, даже взломав гробницу, — все черепа похожи, но другие объяснения меня не устраивают. Вы слушаете?
— Да, но у меня кончился шадди.
— Это легко исправить, — заверил кардинал и полез в бюро за очередной приправой. Туда же устремилась и кошка, вышло смешно.
— Альбина! — Гнев кардинала был чудовищно лицемерен. — Бесстыдница... Сударыня, вы помните, как сын Алана отказался от отцовского титула?
— Нет, с чего бы?
— В самом деле, — согласился Левий, — с чего югу помнить о севере? Ричард Горик сказал единоутробному брату: «Я еще не искупил ошибки отца, а тебе искупать нечего. Надор твой по праву совести». Совести, сударыня!.. Женевьев Окделл-Ларак более чем резко поддержала старшего сына, хотя была горячо предана первому мужу и...
— Я знаю, что Женевьев едва не вцепилась в лицо Франциску.
— И спустя много лет, по сути, согласилась с приговором. Конечно, женщины часто смотрят глазами своих мужчин, но Гвидо Ларак к тому времени был мертв, так же как и Алан Окделл.
— Женевьев могла винить Алана в том, что с ней сделал Франциск. С нами... С женщинами это случается. Графине Окделл с детьми еще повезло, будь Франциск Оллар Фридрихом Железным, он бы убил и семью, Женевьев должна была это понять.
— По-вашему, герцогиня, хорошенько поразмыслив, отомстила казненному мужу за счет сына? Конечно, я не знаю, что творилось в головах всех этих людей, но почему бы не судить о них, исходя из представления о природе человеческой и из того, что доказано? Например, из последнего разговора Алана и Рамиро, который мог слышать и Гвидо Ларак. Мне попалось несколько свидетельств, правда, с чужих слов. Все они сходятся на том, что Окделл спросил и Алва признался в убийстве. На мой взгляд, лучшего доказательства того, что Эрнани был жив, не найти. Корица или кардамон?
