Саймон Грин - Охотник за смертью. Война
Повстанцы отряхнули с себя пыль и вновь повернулись лицом к Трону. Лайонстон смотрела на них, не изменившись в лице.
– Всегда вы ломаете мои любимые игрушки. Ладно, попробуем что-нибудь другое. Оуэн Дезсталкер, Хэйзел д'Арк! Код синий два-два.
Она с победной улыбкой произнесла эти ключевые слова, имплантированные в мозги Оуэна и Хэйзел вероломным ИРом Озимандиусом, но улыбка ее исчезла, когда они даже не шевельнулись. Лайонстон повторила контрольные слова. Оуэн ответил ей улыбкой:
– Это больше не действует. Мы слишком далеко от этого ушли.
Лайонстон повернулась к Джеку Рэндому.
– Но ты – по-прежнему мое создание. Повинуйся! Убей своих друзей!
Рэндом улыбнулся и покачал головой.
– Извини, Лайонстон, но я не у тебя под контролем. Да и не был. На то, чем мы стали, контрольные слова не действуют. Я на это пошел только чтобы попасть сюда, к тебе, на тот случай, если Оуэн и другие не смогут. Руби меня поддержала, как только поняла, что я задумал.
Руби фыркнула:
– Если бы я знала, что придется идти в цепях и меня будут пинать, как футбольный мяч, я бы дважды подумала.
– Я должен был быть убедительным, – вздохнул Рэндом. – К тому же ты мне всегда говорила, какая ты жесткая. Я знал, что ты выдержишь.
– Ладно, в следующий раз я буду командовать, а ты будешь в цепях, и посмотрим, как тебе понравится.
– Извращенка, – ответил Рэндом. – Это же надо было для дела, Руби.
– Можешь засунуть свое дело себе в задницу. Я работаю ради денег, не забывай.
Рэндом вздохнул, покачал головой и повернулся к Александру Шторму. Двое бывших друзей встретились взглядами.
– У меня давно уже были подозрения насчет тебя, Алекс, – сказал Рэндом после долгой паузы. – Всякие мелочи, которые я начинал вспоминать после Колд – Рока. Мелочи, не подходящие к образу того человека, которого я знал. Сначала я списывал это на возраст. Все мы меняемся, все стареем. Но я не хотел видеть, насколько ты изменился, пока ты не сказал мне контрольные слова. И я тебе подыграл, чтобы узнать, кем ты стал сегодня. Черт побери, Алекс, неужто я так сильно тебя унизил? Я же никогда не хотел тебя задевать или ранить.
– Да, ты всегда хотел, как лучше, Джек, – ядовито сказал Шторм. – Ты мне обещал золотые горы и не дал ни песчинки. И я пошел к людям, которые держат свои обещания. Которым можно верить. Им я был нужен, они меня ценили. Больше, чем ты.
К концу своей речи Шторм дрожал от злости, почти выплевывая слова в лицо Рэндому, стараясь задеть побольнее. Рэндом вздохнул, но не отвел глаз.
– Эх ты, бедняга. Ты же мог прийти ко мне в любой момент. Сказать мне. Мы бы что-нибудь придумали. Я бы понял. Ты был моим другом, Алекс.
– Ты всегда был такой все понимающий! Святой Джек, герой и спаситель угнетенных, у которого было время для всех, кроме его друзей! Меня тошнит от твоего безмерного благородства, от твоего бесконечного альтруизма – все для других, и к черту жизнь, которую мы могли бы построить для себя! Ты во всем виноват, Джек. Это ты сделал меня тем, что я есть. Ты в ответе за все, что я сделал. А теперь я здесь подохну, и тоже из-за тебя. Я это знаю. Но я тебе сделаю больно еще один раз – последний.
Он бросился вперед, в его руке вдруг оказался спрятанный до тех пор нож, но бросился он не к Рэндому, а к Руби Джорни. Нож метнулся к ее горлу раньше, чем Джек мог бы среагировать, но неимоверно быстро взметнулась рука Руби, отбила нож в сторону и изо всей силы ударила Шторма прямо в сердце. Кулак ее ушел под грудину по самое запястье. Шторм остановился, будто налетел на стену. Потом краска сбежала с его лица, и он свалился мешком на пол – жалкий старик, лишившийся дыхания от сильного удара. Нож его выпал из немеющих пальцев, и раньше, чем подбежавший Рэндом поднял его за плечи, он уже был мертв – его сердце было раздавлено в кашу единственным ударом. Рэндом выпрямился и посмотрел на Руби:
– Он очень долго был мне другом.
– Я знаю, – сказала Руби. – Вот почему я его убила. Чтобы этого не пришлось делать тебе.
Рэндом кивнул. Он не мог заставить себя ее поблагодарить. Может быть, потом.
– Все это очень интересно, хотя до тошноты сентиментально, – произнесла Лайонстон. – Но игра еще не окончена. Осталось разыграть еще пару карт. Охрана! Звание лорда тому, кто принесет мне голову Дезсталкера!
Стоявшие рядами за Троном охранники бросились вперед, с них спали голографические маски пылающих ангелов, открыв боевые доспехи. Но мономолекулярные мечи у них в руках были вполне реальны – подпитанные энергией мечи с острием толщиной в одну молекулу, способные прорезать все что угодно. Столько людей и с таким оружием могли бы остановить армию. И поэтому повстанцы не дали охранникам до них добраться. Безумная Дженни взмахнула рукой, батареи мономолекулярных мечей внезапно закоротило, и мечи оказались просто мечами. Пока охранники осознавали этот факт, Рэндом и Руби пустили на них вал пирокинетического пламени. Солдаты вспыхивали факелами, некоторые умирали на месте, другие поворачивались и бежали, будто надеялись оставить смертоносное пламя позади. Они освещали двор, как пылающие свечи, пока один за другим не упали и не погасли.
Лайонстон глядела пустым взглядом на обугленные, пышущие паром останки у подножия Трона и вдруг повернулась к своим девам.
– Убейте их! Всех!
Девы бросились вперед, как спущенные с цепи сторожевые собаки. В рычащих ртах блеснули заостренные клыки, из пальцев вылетели стальные когти. Это были обученные и смертоносные хищники, кондиционированные умирать, но не отступать, набитые кибернетическими улучшениями. И Безумная Дженни выступила вперед, чтобы встретить их в одиночестве.
– Это слишком долго тянется. Пора положить этому конец.
Она выпустила наружу силу своей мысли и обрушила ее на дев, проникая до глубины их разума и разыскивая корни кондиционирования. С воплем и плачем девы попадали на землю, катаясь по полу и скребя его когтями, как животные, а у них в мозгу шла невидимая борьба. Своей эсперной силой Дженни вырвала из них кондиционирование, разорвала нейронные соединения и восстановила поврежденную мозговую ткань, возвращая дев к тому состоянию, в котором они были, пока Лайонстон не обратила их в своих рабынь. Все это заняло несколько мгновений, и потом Дженни сразу вернулась в себя. Девы перестали вести себя, как животные, и сели, вдруг впервые за много лет оказавшись людьми. Сначала они были оглушены, но постепенно стали приходить в себя – в себя таких, какими были раньше. Кто-то завопил, вспоминая; что успел сделать, что им приказывала делать Лайонстон. Они тряслись и вздрагивали, не в силах плакать своими искусственными глазами. А некоторые только глядели вокруг себя, ничего не понимая. Тоби Шрек внимательно всмотрелся в одну из дев и шагнул вперед.
