Татьяна Патрикова - Особенности эльфийской психологии (авторская версия)
Этот фильм стал для меня знаковым. Да, несоответствий было много. Их заметила не только я. Многие, и мои сородичи и светлые, ухмылялись в некоторых местах, которые, судя по реакции Андрея, вовсе не казались людям его мира смешными. И все же, меня поразила до глубины вовсе не приключенческая линия, а любовная. Она появилась так же неожиданно, как и светлая эльфийка с черными, как смоль, волосами на своем белом коне. Она спасла хоббита, как в фильме называли этих странных существ – маленького роста, с волосатыми ногами, но без копыт, как у наших местных сатиров. И вот когда я увидела её с одним из главных героев, с человеком, который по определению не смог бы прожить так же долго, как и она, и она вверила ему символ своего бессмертия, сказав, что не представляет себе жизни без него, я вдруг подумала, что тоже хочу попробовать её, такую любовь. Узнать её на вкус, на… запах, да, теперь даже на запах.
Нас с Марфинусом посадили рядом, в два соседних кресла, поэтому найти его руку на подлокотнике и сжать не составило труда, но, что удивительно, мне потребовалось еще минут двадцать, чтобы решиться на этот шаг. Я боролась с собой. Со своими представлениями о мужчинах. Нас всегда учили, что они слабы, беспомощны, неприспособленны к жизни, вероломны, лживы, предательски эгоистичны. Нас учили подавлять в них волю, учили подчинять их себе. Но сейчас мне впервые пришло в голову, что можно вести мужчину за собой, не подчиняя, не властвуя, а направляя. Впервые в жизни я подумала о том, что любовь – это далеко не слабость: все зависит от того, как на нее смотреть. Что её можно легко превратить в оружие. И, когда его рука вздрогнула у меня под пальцами, я окончательно решила, что готова рискнуть.
Андрей оказался коварным. Никогда бы не подумала, и все же это было так. Фильм закончился на самом интересном месте. Там, где один из героев глупо погиб от стрел орков – еще одного неизвестного мне народа, а остальные были вынужденно разлучены. Кто-то попал в плен, кто-то сбежал, чтобы выполнить тайную миссию, кто-то отправился вызволять попавших в плен товарищей. Разумеется, на чистую воду вывел человека не кто-нибудь, а бессменный секретарь ректора, который оказался не кем-нибудь, а мерцающим. Вот это была новость, но со всеми этими тревогами, волнениями и мыслями, что так настойчиво роились в моей голове, данное известие не произвело на меня должного впечатления. Тем проще мне было принять этот факт как данность и не заострять свое внимание на нем.
Оказывается, фильмов по данной истории было не один, а три. Но под давлением и светлых, и наших темных, Андрей клятвенно обещал показать нам вторую часть в следующее воскресенье. А на неделе, наконец, познакомить всех с таким замечательным явлением, как мультики. Я не совсем поняла, почему 'наконец', но быстро догадалась, что, по всей видимости, его об этом уже просили, и не раз. Если честно, весь их разговор как-то прошел мимо меня. Я сидела и прислушивалась к себе. Марфинус был рядом, его ладонь лежала в моей руке. Я сжимала её, чувствуя, как частит через раз его пульс. Похоже, пришло время решаться.
Мы ушли, не прощаясь. Я встала, потянула его за собой и открыла портал в свою комнату. Он не попытался вырвать руку. Решив, что это хороший знак, я усадила его за накрытый стол, зажгла свечи, на которых единодушно настояли и Андрей, и Алый. Опустилась на стул напротив своего мужчины и предложила ему вина.
Он смотрел на меня во все глаза. Его все удивляло. И мое поведение, и обстановка, и легкий аромат, что окутывал нас словно кокон. За занавеской на подоконнике была спрятана небольшая курильница, из отверстий которой, извиваясь белесыми струйками, выползал ароматный дымок. Мне нравился этот запах. Теплый и волнующий. Сладкий, как сказал Алый. Я была с ним согласна, определенная сладость в нем была. Мне было трудно определить, понравился ли он Марфинусу, я была слишком сосредоточена на собственных чувствах, пока он решал, выпить ли ему со мной или сразу переместиться к постели. В последнем, как я теперь понимала, не было бы никакой романтики. И мне бы не хотелось, чтобы наш так называемый романтический ужин проходил по такому типичному для нас, темных, сценарию. И все-таки, он кивнул.
Я встала из-за стола, хотя, по нашим правилам, прислуживать мне должен он, а не я. И все же в этом я переступила через себя. И, как потом поняла, уже в этот момент одержала небольшую, но очень важную для нас победу. Он смотрел на меня изумленно и недоверчиво. Я, стараясь держаться как можно непринужденнее и все время вспоминая влюбленные глаза той эльфийки из фильма, наполняла его бокал темно-красным вином. Беда в том, что я не знала, как быть дальше. Есть совсем не хотелось, несмотря на то, что девочки: Ника – мерцающая, и, как ни странно, светлая Лия, она же Антилия Вейла, помогли мне с закусками. Как и все темные женщины, я не умела готовить, мне и не нужно было этого уметь. Поэтому, узнав об этом, Алый предложил обратиться за помощью, сказав, что лучше мне взять уроки кулинарии у кого-нибудь из девушек, а то, наверное, мне будет неудобно просить о подобном кого-нибудь из темных мужчин. Он оказался прозорлив, этот светлый. Мужчину я бы просить не стала. Нашего темного мужчину точно. Даже к отцу я бы с этим не пришла. И все же, они мне помогли – эти юные наивные девочки. И я впервые поняла, почему за таких, как они, мужчины их рас готовы умирать.
Но их старания, как оказалось, были напрасны. Марфинус тоже был не настроен есть то, что они наготовили. Если честно, в тот момент я впервые подумала, что могу его понять. И это понимание вдруг объединило меня с ним. Поддавшись порыву, доверившись интуиции, наитию, я не ушла на свой стул, закончив разливать вино по бокалам, я встала рядом со своим мужчиной, которому, положив руку на плечо, запретила подниматься со своего стула, хоть он и сделал неуверенную попытку. Он был вынужден запрокинуть голову, чтобы смотреть мне в глаза. Такое наше положение придало мне уверенности. Мужчинам и полагалось так смотреть на меня – снизу вверх. Поэтому я нашла в себе силы и в чем-то даже храбрость, задать ему свой вопрос почти легкомысленным, почти светлым тоном.
– Скажи мне, – склонившись над ним, выдохнула я, испытывая ни с чем не сравнимое чувство полета от той игры, которую планировала начать. Он напрягся, я продолжила, – ты умеешь хранить секреты?
В его глазах мелькнуло непонимание. Он замер. Я успела разочароваться в нем, но тут же забыла об этом, когда он неожиданно твердо посмотрел на меня и сказал.
– Для тебя, я могу попробовать.
Я улыбнулась и одним движением оказалась у него на коленях. От неожиданности он так вцепился в меня, что мне стало неудобно. Но стоило мне только совсем неуловимо поменяться в лице, как мужчина, все еще обнимая меня, ослабил хватку, откинулся на высокую спинку мягкого стула и притянул меня к себе так, чтобы нам обоим было удобно.
