Елена Грушковская - Великий Магистр
Если честно, то в последние несколько часов у меня тоже появилось тягостное безнадёжное чувство, и оно, увы, крепло с каждой минутой. Но Никита смотрел на меня с надеждой, и я не смела высказывать этого вслух. Сердце рвалось на части.
— Мама, всё будет хорошо, мы вытащим тебя, — повторял Никита, взглядом прося меня укрепить его в этой уверенности.
А я не могла. И не знала, что сказать.
— Живите счастливо, ребятки, — прошептала Любовь Александровна. — А я буду наблюдать за вами оттуда…
— Мама, нет, — сказал Никита дрогнувшим голосом. — Даже не думай об этом!
Ещё одна процедура, проведённая в щадящем режиме. Любовь Александровна забылась сном, а Никита сидел в холле, неподвижно уставившись в пол. Я обняла его за плечи, погладила по голове.
— Лёль, ведь вы вытащите её? — спросил он. — Вытащите, да?
Могли ли сейчас слова о том, что умирает только её тело, а не душа, успокоить его? Он и сам это понимал — он, помнивший свою смерть, но как перенести разлуку? Больше не услышать родного голоса, не обнять, не увидеться. Больно, очень больно…
— Ник, я не буду тебя обнадёживать, — сказала я. — Я ничего не обещаю.
Мы не смогли спасти Любовь Александровну. Этой ночью её жизнь угасла.
Утром позвонил Эттингер.
— К нам обратилась Всемирная организация здравоохранения, — сообщил он. — Они просят нас о помощи. Если мы готовы сотрудничать, то представителей достойных ждут в штаб-квартире ВОЗ в Женеве.
Каспар усмехнулся:
— Я же говорил, что люди ещё приползут к нам.
— Не время злорадствовать, — сказала я.
— Да я не злорадствую, — проговорил он. — Думаешь, я рад всему этому? Ничуть.
— Тогда вылетаем в Женеву сегодня же.
На счету был каждый день. Задача перед нами стояла сложная, и было ясно, что спасти мы сможем не всех.
Но мы должны были сделать всё, что в наших силах.
— 18.10. "Паутинная матрица"
У нас было два факта. Первый: вирус не наносил нам вреда, но мы могли его переносить и выделять в окружающую среду; потому, видимо, зараза и попала в замок, поразив живущих в нём людей — Карину, Вову и Любовь Александровну. Второй: нас было слишком мало, чтобы вылечить сотни тысяч (а в совсем скором времени — и миллионы) больных людей по отдельности. Мы просто не успеем за скоростью распространения эпидемии, грозящей перейти в пандемию.
Это означало, что нужно было найти такой подход к вирусу, который позволил бы воздействовать на него масштабно.
Для этого пришлось полазать по паутине.
Что она вообще собой представляет? Трудно сказать. Это очень сложный механизм, у неё много функций и свойств. Можно назвать её всеобщим энергоинформационным полем, в котором можно найти всё, что угодно — прошлое, настоящее и будущее. Информация о любом событии, явлении, живом существе хранится в ней, как в огромной базе данных, но не мёртвым грузом, а в живом, многомерном, пластичном и изменчивом виде. То есть, при желании и умении её можно менять, влияя через неё на объективную реальность. Разумеется, далеко не каждый может это осуществить, и на том, кто берётся за это дело, лежит огромная ответственность, ибо он меняет мир, влияет на историю. Но даже те, кто имеет доступ к паутине, не одинаковы в своих правах и возможностях: кто-то может влиять на неё в меньших пределах, кто-то — в бОльших. Теоретически, с её помощью можно как спасти мир, так и погубить его. Вот потому-то выше и было сказано об ответственности.
Нужно было найти участок паутины с информацией о новом вирусе и внести в неё изменения. Изменения в "паутинной матрице" вируса повлекут за собой соответствующие изменения в реальности, нужно только знать, где и что поменять. И тут нужно быть точным, как в аптеке: чуть мимо — и последствия могут быть непредсказуемыми.
Вы спрашиваете, почему мы не сделали этого раньше, в случае ещё с тем, старым вирусом? Кажется, я где-то говорила, что и сама не всё и не всегда знаю: процесс моего познания мира ещё не завершён. Я постоянно учусь и передаю свои знания достойным. Где-то сама, а где-то Леледа даёт подсказки. Для меня она не мертва — она жива и может оказаться рядом в любой момент. Что и как с новым вирусом, я разобралась совсем недавно, а до этого мои представления о том, что со всем этим делать, были весьма смутными — только догадки, которые ещё не превратились в конкретную тактику. Кстати, древнее вампирское искусство проникновения в сердце теней — это тоже чтение паутины, только на чуть более низком уровне, интуитивное и более простое, без понятия о ней самой. Ведь не зря же хищники — потомки крылатых… Точнее, гибриды крылатых и людей.
Итак, мы нашли "паутинную матрицу" вируса — точнее, нашла я, а вот разобраться, что в ней к чему, мне должна была помочь Гермиона. Чтобы внести изменения, требовались усилия многих достойных — одному это было не под силу, а потому все остальные были наготове.
Наши тела лежали на матрасах, а сознание путешествовало по паутине, углубляясь всё дальше. Когда перед нами возник объёмный образ в форме правильного двадцатигранника сероватого цвета, Гермиона сказала:
"Вот он. Сейчас я выделю участки, на которые нужно направить воздействие, чтобы ввести дефект в его ДНК".
Оболочка стала полупрозрачной, и сквозь неё стали видны "внутренности" — изогнутые, перевитые между собой толстые верёвочки. Несколько участков этих верёвочек засветились.
"Сюда. Постарайтесь точно! В противном случае никто не сможет предсказать результат…"
Достойные были "на связи": я ощущала их присутствие рядом. Они понимали меня без слов, и я почувствовала их готовность. Сейчас нам предстояло применить противовирусное воздействие на полную мощность, сконцентрировав его на светящихся областях.
"Ребята… Изо всех сил!"
Яркие области вспыхнули ещё сильнее, разгораясь с каждой секундой, пока их свет не заполнил всю двадцатигранную оболочку.
"Ещё… Ещё!"
Форма оболочки начала меняться, её толщина стала неравномерной: где-то образовывались наросты, а в других местах она истончалась. Мы изменили его, я чувствовала это. Паутина напряжённо гудела: изменения пошли в реал… Вот только в ту ли сторону, что нам надо? Будем надеяться, что Гермиона дала точные координаты…
"Стоп!"
Мы только что изменили мир.
— 18.11. Последствия
Только одного мы не могли изменить.
Холмик свежей могилы, капли дождя на венках, шелест мокрой листвы. Пустынная асфальтированная аллея, чёрное кружево оград, серые лица из белых овалов.
Мама, прости, что не смогли спасти тебя.
— Вов, ты что отстаёшь?
