Мартин Гринберг - Дорога Короля
— Но я не могу отыскать для вас это кольцо, — сказал я.
Они все разом уставились на меня, и явное уважение, сквозившее в их взорах, несколько согрело мне душу. Есть нечто особое в словах, сказанных вовремя; они подобны верно произнесенному заклинанию и способны вызвать прилив душевного тепла. Когда тебе удается доказать, что ты совсем не тот, за кого тебя принимают, это большое удовольствие, а я давненько этого удовольствия не испытывал, вечно себе в нем отказывая. Однако подобная настоятельная потребность в ответном движении души все же порой пробивается наружу.
— Кольцо лежит на дне реки, — не выдержал я. — Его бросили в воду много столетий назад, и теперь отыскать его невозможно. Достать это кольцо труднее, чем воскресить покойника. Или хотя бы просто поднять мертвеца из гроба. Так что, боюсь, мне больше нечего вам сообщить. И по правде говоря, здесь уж ничего не поделаешь.
— Я же говорила! — с презрением воскликнула Барбара. И занесла было ногу, чтобы пнуть Майера, но я так сурово на нее глянул, что она мгновенно передумала. — Нет, ну правда! Я же говорила, что здесь нам ничего не светит! — сердито пробурчала она.
— Послушай, — обратился к ней Зигмунд, — если ты так в этом уверена, если ты все на свете прекрасно понимаешь, то, может, сразу отправишься назад, в свой замок? Мы ведь тебя с собой не тащили. Это во-первых, а во-вторых…
Зигфрид пристально смотрел на меня, буквально пронзая взглядом. Так смотреть умеют только гномы.
— Ты вообще-то понимаешь, в чем дело? — спросил он чуть презрительно. — А дело в том, что наше общество раздирают споры, раздоры, клевета и всеобщая враждебность. Вот если бы нам удалось отыскать кольцо, все кончилось бы миром и мы вновь стали бы жить в полной гармонии. Ах, как просит душа гармонии! Но ты утверждаешь, что искать кольцо бесполезно. Видишь ли, подобные утверждения страшно обескураживают…
— Но я уверен, что всякие поиски бессмысленны! — вскричал я. — Альберих со своими людьми был здесь всего два дня назад. И мы с ним долго спорили у костра. Он-то и сообщил мне, что кольцо утрачено навек.
— Да, ходили такие слухи, — промолвил Майер.
— Он также рассказал, что предпринимались всевозможные попытки отыскать кольцо, — продолжал я. — Несколько альвов из числа его приближенных создали целый отряд ныряльщиков, и те без конца полоскались в реке, не обращая внимания на страстные призывы и громкие насмешки Рейнских русалок. Альвам очень хотелось отыскать это кольцо, и они страшно сожалели о том, что мир его лишился.
— И, разумеется, все их старания были тщетны? — ехидно спросила Барбара.
— Да, разумеется, — подтвердил я. — Все они утонули. То есть утонули четверо, а пятого в полумертвом состоянии вытащили на берег сородичи, и он еще долго будет приходить в себя, однако уже сейчас только и говорит что о возвращении кольца. Должен сказать, что Альберих и его альвы оказались столь же беспомощны, как и все остальные, — прибавил я. — Мне кажется, их былое могущество тоже утонуло в Рейне.
— Это они тебе так сказали? — удивился Зигфрид. — Сами признались в собственной беспомощности?
— От волшебника невозможно что-либо утаить, — снисходительно пояснил я. — Но и в нынешние трудные времена, когда кольцо давно уже покоится на дне великой реки, альвы Альбериха продолжают организовывать экспедиции, изо всех сил — но увы, тщетно! — пытаясь отыскать то, что давно уже приговорено к забвению. Но довольно об этом. Вы вовлекли меня в совершенно бессмысленный разговор. Боюсь, я ничего не смогу для вас сделать, так что, видимо, вам пора.
— Я же предупреждала вас! — рявкнула Барбара. — Я же вам говорила, что глупо к нему обращаться! — Она все-таки пнула, но не Майера, а Зигфрида. — Но нет, вы твердили одно: поднимемся на холм, поговорим с мудрым старцем, ведь он знает столько всяких тайн! И вот вам результат: мы целые сутки проторчали на этом холме, но напросились лишь на насмешки!
— А у тебя есть идея получше? — обиженно спросил Зигфрид, потирая ушибленную ногу, но не делая в ответ ни одного угрожающего жеста. — Ты же сама с нами идти захотела!
— Ну вот, ты и сам видишь! — горестно воскликнул Майер, обращаясь ко мне. — Нет меж нами согласия! Гармония нарушена! Мы все во власти горечи и недовольства, и я уверен: именно утрата кольца довела нас до такого состояния. Однако сделать, видимо, ничего нельзя.
— Да, — подтвердил я, — сделать ничего нельзя.
«Ах вы, передравшиеся между собой глупцы! — хотелось мне сказать. — Ведь ничего нельзя было сделать еще до того, как вы появились на свет. Весь наш мир давным-давно проклят, а наши деяния и судьбы давным-давно предопределены».
Впрочем, подобные слова неизбежно привели бы к дискуссии о предопределенности и смертности всего сущего, а такой спор был им просто не по силам.
— Итак, вы и сами видите, что любые усилия тщетны, — сказал я, вставая и выпрямляясь во весь рост. (До этого я сидел, исключительно чтобы не смущать их.) Затем, приподняв свои одежды и стараясь не наступить на подол, я сделал шаг назад и прибавил: — Впрочем, вам, возможно, удастся договориться с людьми Альбериха — они все еще бродят возле реки. Может быть, у них есть какие-то новые идеи на сей счет. Но я сомневаюсь.
— Он совершенно прав, — сказала Барбара. — Делать нечего, придется уйти ни с чем. Я во всяком случае ухожу! — Она повернулась и захромала прочь.
Сзади она выглядела еще более внушительно, чем спереди, и все же в ее понурой походке явно ощущалась некая подавленность; это, пожалуй, даже тронуло меня. Я смотрел, как она топает вниз по склону, но ни за что на свете не выказал бы ни ей, ни любому из оставшихся своих истинных чувств.
Барбара быстро спускалась с холма, становясь все меньше и меньше, и вскоре превратилась в едва заметное пятнышко на горизонте. Ни один из сотни альвов Альбериха не смог бы исчезнуть с такой быстротой, всем своим обликом выражая пережитый позор.
— По-моему, нам тоже пора, — сказал Майер. — Знаешь, ты ведь был нашей последней надеждой. Никаких других идей у нас нет.
— И это было такое долгое путешествие! — подхватил Зигфрид. — Ты даже представить себе не можешь, какие ужасные трудности нам довелось пережить! Возьми хотя бы Зигмунда. Если ты думаешь, что малый рост спасает его от страданий или истинных страстей, то сильно ошибаешься: о, ему есть о чем порассказать!..
— Хватит, пошли, — сказал Майер. — Не думаю, чтобы волшебнику было интересно слушать про Зигмунда. Мне, например, точно нет. Я уже достаточно наслушался подобных историй, а идти нам еще ох как далеко! — Он почтительно мне поклонился. — Благодарю тебя. Извини за причиненное беспокойство. — Ничего не скажешь, держался он с достоинством.
