Татьяна Патрикова - Особенности эльфийской психологии
Следующим откровением стало для меня то, что на скамейке запасных, как назвал это место Андрей, хотя там были все те же грибы-седоки и никаких скамеек, мило ворковали юная светлая, имени которой я в тот момент, увы, не знала, и Карунд Иль-Янь. Вот это была новость. То, как светлая смотрела на него, развеяло все мои сомнения.
Дальше — больше. Капитан команды пантер — Алиэль, он же Алый, как его называл их классный руководитель, носился как угорелый между нашими темными мужчинами и чувствовал себя с ними вполне свободно, быть может, даже свободнее, чем со своими сородичами.
И последней каплей стал отец. До меня уже дошли слухи о его связи со светлым командором. Я и раньше знала, что он неровно дышит к этому светлому, но, когда увидела воочию, когда услышала, как об их отношениях отзывается сам Огненный, мне впервые по-настоящему стало не по себе.
Мы давно хотели этого, стремились к тому, чтобы нас наконец приняли на поверхности. Сейчас уже многие поняли, что это вопрос выживания. Но, несмотря на усилия Владычиц Великих Домов, все оставалось на мертвой точке. Пока, если я правильно поняла причину столь резких перемен, в университете, на который мы уже не возлагали тех надежд, что прежде, не появился Андрей. Как он успел так много сделать за каких-то две недели своего пребывания здесь, не знаю. Но это было просто поразительно. И только потому, что все предстало перед моими глазами, я рискнула — да-да, именно рискнула — вверить судьбу своих отношений с будущим мужем ему.
Люблю ли я Марфинуса, как считает Алый, как думает Андрей и сомневается, но надеется отец? Не знаю. Долгое время на примере матери заставляла себя верить, что любви не существует, что она — выдумка светлых, не более того. Пока не научилась видеть сквозь ее броню, пока не поняла, что мать лгала нам с сестрами все это время. Она полюбила. Не сразу, но полюбила. Нашего отца. Мужчину. И Ллос одобрила ее любовь. Вот только мама слишком поздно спросила богиню о ней. Отец уже ушел. И теперь я точно знаю, что больше он к ней не вернется.
Великая Мать Дома Рим-Доль переиграла саму себя. Слишком долго тянула, слишком долго думала. И… опоздала. Я не знаю, люблю ли я и способна ли на любовь, такую, на которую намекал этот славный светлый мальчик с раскосыми глазами и пепельными волосами, стянутыми на затылке алой нитью. Честно, не знаю. Но я не хочу повторять судьбу матери. Не хочу. Поэтому выбрала для себя заведомо сильного мужчину, зная, что так просто он не сдастся. Не станет слепо подчиняться моей воле, как когда-то не стал подчиняться матери отец, так и не произнеся решающей клятвы, традиционно скрепляющей брачный союз — «Я умру за тебя…». Он тогда сказал, что умрет за их детей, а не за нее. Вот как все повернул. И я знаю, что за это она его чуть не убила. Но сумела вовремя остановиться, когда вдруг поняла, что именно на это он и рассчитывал. Что в тот момент смерть для него была предпочтительнее жизни с ней. Она оставила его в живых. Назло. Чтобы жил и мучился. Но он не захотел мучений, нашел способ научить ее жить немного иначе, чем она планировала изначально. И так, шаг за шагом, по крупицам, выстраивал те отношения, которые сохранились между ними до сих пор. Но я не хочу, чтобы и в моей жизни было так же.
Поэтому положила столько сил, чтобы устроить все так, как рекомендовал мне Андрей и советовал Алый (его на самом деле куда удобнее так называть). Кино, которое нам обещал и показал психолог, поразило до глубины души. Человек очень смущался, мне было отчетливо видно, хотя он и старался этого не показывать. Прежде чем с помощью специальных устройств, принесенных из его мира, продемонстрировать нам то, из-за чего мы все собрались в классной комнате «колокольчиков», он долго объяснял, что все, что мы увидим, не более чем сказки, что не стоит смотреть на то, как актеры, играющие эльфов и людей, владеют мечами, и уж тем более не стоит обращать внимания, если вдруг кто заметит явные несоответствия реальным возможностям человека или эльфа. Его слушали с вежливым нетерпением. Заметив это, он тяжело вздохнул, судя по всему, уже сожалея, что собрал нас всех здесь, и наконец сделал так, чтобы экран на стене ожил и на нем появились картинки. Двигающиеся, живые. Конечно же они захватили все мое внимание. И не только мое, несмотря на то, что многие из присутствующих, как я поняла, неделю назад точно таким же способом наблюдали за футбольным матчем сородичей Андрея. Все как один завороженно смотрели на экран.
Этот фильм стал для меня знаковым. Да, несоответствий было полно. Их заметила не только я. Многие, и мои сородичи, и светлые, ухмылялись в некоторых местах, которые, судя по реакции Андрея, вовсе не казались людям его мира смешными. Но поразила меня до глубины души вовсе не приключенческая линия, а любовная. Она началась в тот момент, когда на экране появилась светлая эльфийка с черными как смоль волосами, прискакавшая на своем белоснежном коне, чтобы спасти от смерти главного героя: хоббита, как в фильме называли этих странных существ, — маленького роста, с волосатыми ногами, но без копыт, как у наших местных сатиров. И вот когда я увидела ее с одним из главных героев, с человеком, который по определению не смог бы прожить так же долго, и она вверила ему символ своего бессмертия, сказав, что не представляет жизни без него, я вдруг подумала, что тоже хочу попробовать ее, такую любовь. Узнать на вкус, на… запах, да, теперь даже на запах.
Нас с Марфинусом посадили рядом, в два соседних кресла, поэтому найти его руку на подлокотнике и сжать не составило бы труда, но неудивительно, что мне потребовалось еще минут двадцать, чтобы решиться на этот шаг. Я боролась с собой. Со своими представлениями о мужчинах. Нас всегда учили, что они слабы, беспомощны, неприспособлены к жизни, вероломны, лживы, предательски эгоистичны. Нас учили подавлять в них волю, учили подчинять их себе. Однако сейчас мне впервые пришло в голову, что можно вести мужчину за собой, не подчиняя, не властвуя, а направляя. Впервые в жизни подумала о том, что любовь — это далеко не слабость: все зависит от того, как на нее смотреть. Что ее можно легко превратить в оружие. И когда его рука вздрогнула у меня под пальцами, окончательно решила, что готова рискнуть.
Андрей оказался коварным. Никогда бы не подумала, и все же это так. Фильм закончился на самом интересном месте. Один из героев глупо погиб от стрел орков (последние оказались совсем не похожи на тех, что обитали в нашем мире), а остальные были вынуждены разлучиться. Кто-то попал в плен, кто-то сбежал, чтобы выполнить тайную миссию, кто-то отправился вызволять попавших в плен товарищей. Разумеется, на чистую воду вывел человека не кто-нибудь, а бессменный секретарь ректора, оказавшийся мерцающим. Вот это была новость, но со всеми тревогами, волнениями и мыслями, которые так настойчиво роились в моей голове, данное известие не произвело на меня должного впечатления. Тем проще было принять этот факт как данность и не заострять свое внимание на нем.
