Александр Волков - Пришелец
Катун-Ду оглянулся на Слушателя Горы, неподвижно стоявшего за спинкой трона. Желтый, иссохший от подземного жара жрец по привычке прикладывал к огромным ушам сморщенные раковины ладоней и с тревогой смотрел на струящийся из трещин дым. Бродяга тоже забеспокоился и даже привстал со своего кресла, выронив из рук человеческий череп. Черный раб вздрогнул, обмяк, и в этот миг Дильс прыгнул, крутанулся в воздухе и со всего маха ударил пяткой по его курчавому затылку. Еще в полете он услышал, как взревела сбросившая оцепенение рилла, и, упав на песок, едва успел отскочить в сторону от разъяренного зверя. Трибуны вновь пришли в совершеннейшее неистовство; те, кто был одет побогаче и почище, спешно сворачивали свои циновки и старались пробиться к проходам, ступая по ногам орущей городской голытьбы и отчаянно размахивая перед собой шишковатыми деревянными дубинками, отобранными у вышедших из повиновения слуг и телохранителей. Впрочем, в этой суматохе удары редко достигали цели; большинство зрителей было настолько увлечено зрелищем взбешенной риллы, что совершенно не обращало внимания не только на деревянные дубинки, но даже и на камни, порой достигавшие трибун и падавшие в самую гущу толпы. Зверь достиг своего внезапно обессилевшего мучителя и, навалившись на него всей массой, как будто силился раздавить каменную грудь черного гиганта и вмять его останки в пропитанный кровью песок. Дильс и Свегг не вмешивались в эту возню, а только поглядывали в белое от полуденного зноя небо и уворачивались от падающих камней.
Катун-Ду видел все это словно сквозь лиловую дымку, внезапно павшую на его воспаленные от бессонницы глаза. Бродяга, выронив череп, соскользнул со своего кресла и теперь ползал среди бешено топающих ног в поисках орудия своего утраченного могущества. Лучники, не дожидаясь условного знака, уже повыдергивали из колчанов новые стрелы и наспех вмазывали яд в бороздки на наконечниках. Камнепад прекратился так же внезапно, как и начался, но, глянув в небо, Катун-Ду успел заметить высоко над трибунами большой плоский диск, похожий на серебряное облако. Диск висел всего одно мгновение, а затем резко взлетел и растворился в солнечном столбе, не отбросив ни малейшей тени, что дало Верховному повод поместить это явление в разряд полуденных миражей. Тем временем лучники уже наложили на тетивы отравленные стрелы и, нацелив наконечники на хрипящую риллу, замерли в ожидании повелительного знака. Катун-Ду уже готов был дать им этот знак, но в этот миг бродяга отыскал между скамьями свой череп и, бросившись в кресло, стал неистово сжимать мертвую кость побелевшими от напряжения пальцами.
— Мяч! Мяч! — вопили трибуны. — Прочь эту падаль!.. Прочь!..
Кто-то из лучников не выдержал этих воплей и по самое оперение всадил стрелу в бугор мышц над загривком риллы. Зверь вздрогнул и стал заваливаться набок, освобождая тело черного раба и слабо перебирая в воздухе всеми четырьмя лапами. Одновременно откуда-то появился и повис над ареной голубоватый дымчатый шар размером с детскую головку. Вздыбленная шерсть риллы вспыхнула, огонь перекинулся на песок, облепивший раздавленное черное тело, встал столбом и тут же рассеялся, оставив на месте схватки горсточку светлого чешуйчатого пепла. Шар исчез, и судьи, подождав, пока шум на трибунах немного спадет, дали знак к началу игры в мяч.
Бэрг отступил на полшага и чуть отвел правое плечо, принимая летящий мяч. Панцирь прогнулся от удара и спружинил, откинув набитую песком голову на подставленный локоть Люса. Пушкарь плавно перебросил ее Свеггу, и тот точным ударом стопы послал снаряд в просвет каменного кольца.
Трибуны одобрительно зашумели, и даже судьи, бесстрастно отмечавшие ход Игры на мягких глиняных табличках, восторженно подняли руки с зажатыми в пальцах стилусами. Бородатые пришельцы играли действительно красиво: они словно парили над каменной, очищенной от песка и крови площадкой, точно перебрасывая друг другу принятый от противника мяч и сильными ударами посылая его в кольцо. Такая игра гораздо сильнее возбуждала и захватывала зрителей, нежели то кровавое побоище, которое устроили между собой шечтли и накау, разорвавшие одиннадцать мячей и сломавшие одно из каменных колец. Впрочем, мячей в запасе было достаточно; кольцо, естественно, заменили, но судьи как ни прислушивались к воплям и свисту трибун, так и не смогли согласиться между собой в определении победителя. Тогда четверо врачей спустились на площадку, привели в чувство по одному игроку от каждой команды и, уложив их на носилки, по очереди пронесли вдоль трибун под хриплые вопли зрителей.
Против пришельцев играли горожане, привыкшие к жесткому боевому стилю и не сразу сообразившие, что их нарочито неточные удары почему-то не причиняют бородачам ни малейшего вреда.
«Каменные они, что ли?» — подумал Катун-Ду, увидев, как мяч ударился о плечо Нормана и с треском лопнул, запорошив песком глаза огненно-рыжего пришельца. Игра на миг остановилась, Янгор ногой отшвырнул к стене ошметки кожи, а игроки обеих команд сгрудились в центре площадки, не сводя глаз с нового мяча в руках главного судьи. И лишь Норман все еще стоял в стороне от играющих, протирая глаза смоченными слюной пальцами.
Мяч вновь взлетел над площадкой, вызвав волнение на трибунах. Катун-Ду видел, как сидящие в первых рядах осведомители как бы невзначай, похлопывая в ладоши, подбрасывают под ноги пришельцам колкие шипы лукку, видел, как лучники ловкими движениями выдергивают из колчанов стрелы и смазывают ядом зазубренные наконечники.
— Нет-нет! — растерянно бормотал он. — Отставить!.. Прекратить немедленно!.. Кто приказал?!.
— Но ты же сам хотел, чтобы все оставалось так, как есть! — зло прошипел плешивый бродяга, повернув к нему темное крючконосое лицо.
— Нельзя, Верховный, Гора гневается! — услышал Катун-Ду громкий возглас Слушателя Горы за своей спиной.
Он быстро обернулся. Слушатель Горы возвышался над каменной спинкой трона и что-то быстро и жарко бормотал, выкатив воспаленные глаза и выбросив руку в сторону изрубленного трещинами склона. Гора слегка вздрагивала, и в какой-то миг Катун-Ду даже ощутил, что ее толчки передаются трону. Трещины курились бледными молочными змейками, ползущими к зубчатому краю кратера и оплетающими плоскую вершину Горы пышным облачным венцом. Ничего необычного или опасного в этой картине Катун-Ду не увидел.
— Ты сошел с ума! — крикнул он в самое ухо глуховатого Слушателя.
— Надо уходить!.. Останови Игры, Верховный!.. — хрипел Слушатель, до боли стискивая плечо Катун-Ду.
Верховный молча отбросил его руку и опять повернулся к площадке. Дильс, прыгая на одной ноге, выдергивал из босой подошвы глубоко впившийся шип лукку. Мяч от ноги жилистого пастуха перелетел кольцо и ударил воина в висок, прикрытый кожаным обручем с трехпалыми отпечатками вороньих лап. Дильс упал на руки лицом вниз, едва успев локтем отбить мяч Янгору.
