Влад Менбек - Чистилище для грешников
Петр не страдал отсутствием музыкального слуха и чувством ритма, но для чего возникала потребность у людей слушать хитро сплетенный вой дудок и треньканье струн – не понимал. А всех меломанов считал ненормальными. Самыми настоящими параноиками, по его мнению, были именно любители тяжелого рока и заунывной классической музыки.
В прошлом ему дважды приходилось работать в театре, во время спектакля. Кривляния актеров на сцене, которые он видел через щелку в занавесях ложи, выражавших свои чувства не только криками, но руками и ногами, были ему непонятны и бессмысленны. Единственный плюс состоял в том, что актеры не говорили, а кричали. Поймав момент, когда сразу трое заорали на сцене, Петр без помех ликвидировал какого-то чинушу в ложе, вместе с его любовницей. На два тихих хлопка пистолета, задавленных глушителем, никто не обратил внимания.
Разорвав пальцами скользкую упаковку, он стал неторопливо жевать подсоленные скользкие на ощупь арахисы, беря их из пакета левой рукой, чтобы не пачкать рабочую правую. До акции оставалось сорок минут. На улице почти никого не было. Лишь пробежали две девчонки с ранцами за спиной, и в молочный вошла и вышла пожилая парочка, старик и старуха. Он вел ее под ручку левой рукой, а в правой держал деревянный бадик и полиэтиленовый пакет с покупками. Оба были седые и сгорбленные. Зонта они не имели, шаркая изношенными потрепанными туфлями по асфальту, покорно сгибались под мелкой сыпью дождя. К старикам Петр относился без всяких эмоций, точно так же, как и ко всем остальным возрастным группам людей.
Почувствовав, что внутри у него натикало пятнадцать двадцать, Петр осторожно спустился вниз и приоткрыв половинку двухстворчатой толстой двери, стал наблюдать за нужным ему подъездом напротив. А в его подъезде, где он прятался, так никто и не появился: ни сверху, ни снизу. Дверь подъезда открывалась направо, поэтому ему был виден вход в тупик. Петр чувствовал, что объект придет именно оттуда, а не выйдет из какого-нибудь дома в глубине тупика. И не ошибся.
Вне поля его зрения оставалась лишь стена дома, в котором он устроил засаду. Вот вдоль нее-то кто-то шел, ступая настороженно, почти бесшумно. Чутким слухом Петр сразу выделил эти шаги, из общего непрекращающегося шума улицы и определил, что это был мужчина. Он медленно вытащил из подмышки пистолет, с уже привинченным глушителем и патроном в канале ствола, плавно опустил пальцем флажок предохранителя вниз и прижался спиной к неоткрывающейся половине двери, до предела обострив слух.
Он не видел, кто к нему приближался, но чувствовал, что это его объект. Возможно попытки ликвидации уже были, поэтому объект так осторожничает. Около полуоткрытой половинки двери, незнакомец остановился и притих. Петр решил не выскакивать и не стрелять в лоб, дождаться, когда объект осмотрится и пойдет к своему дому, на той стороне улицы. Но мужчина не торопился. Петр был весь внимание, потому что уж очень толково себя вела его жертва, он не слышал ни шороха, ни вздоха, но всем нутром чуял, что довольно крепкий мужик стоит за дверью на улице и чего-то ждет.
Игра в прятки продолжалась минут семь. И за это время никто: ни Петр, ни объект, не шелохнулись. Петр подивился выдержке мужчины и решил ждать до конца, пока противник не предпримет каких-нибудь мер. Петру уже было понятно, что заказанный знал о нем, о том, кто стоит за дверью, и ждал действий Петра. Азиат не мог его так примитивно подставить. Да и сумма, которую Джебе согласился отдать сразу и без спора, была приличной.
Хотя, если ликвидируют Петра, то деньги спокойно могли возвратиться в огромный сейф на Синичкиной улице в дом с номером тринадцать, квартира шестьдесят шесть. Однако нет, не стал бы он брать с собой деньги на операцию. Припрятал бы их. Вряд ли азиат об этом не подумал. Наверное на этого мужика уже покушались и очевидно произошел провал. И вот Джебе нанимает Петра, возможно последнюю свою надежду, способного ликвидировать «упрямый» объект.
Скорее всего этот заказанный был из той же команды, в которой работал Петр. Поэтому и возникали сложности. Петр подумал, что если объект знает о его местонахождения, то ему лучше всего было бы стрелять прямо через дверь. Хотя… Слишком толстые доски, и наверное дубовые, еще со сталинских или более ранних времен. Пуля из личного оружия такую преграду может не пробить. Нужен прямой контакт.
Дуэль во времени, в ожидании решения противника, совершенно не нервировала и не волновала Петра. Он не чувствовал никакого страха перед мужчиной, который точно знал, что Петр ждет его за дверью. В этом Петр был сейчас уверен на все сто. Он продолжал стоять спиной к закрытой половинке двери, держа пистолет перед грудью, двумя руками, стволом в верх. Они оба не хотели делать первый ход. И это Петр оценил, как профессионализм, твердо уверовав: перед ним кто-то из его бывших коллег. Но это никак не влияло на исполнение заказа. Даже наоборот, чем-то доставляло удовольствие: собрат по оружию не погибнет как раздавленный каблуком червяк, а получит пулю как воин в бою.
Наконец объект немного переместился и, не дотронувшись до половинки полуоткрытой двери, стремительно просочился в щель. Серое пятно плаща мелькнуло мимо Петра и пронеслось вперед, к короткой лестнице на первый этаж. Не снижая стремительного темпа, мужчина мгновенно крутнулся на каблуке, оказавшись к Петру лицом. Скорость происходящего и полумрак подъезда не дали Петру возможности рассмотреть как следует своего противника.
В руках у объекта был длинный пистолет. За доли секунд, которые потребовались мужчине для маневра, Петр резко присел на корточки и из нижнего положения дважды выстрелил объекту в горло, злясь, что затвор его пистолета двигается через-чур медленно. И прежде чем Петр почувствовал сильнейший удар ответного выстрела в переносицу, ему показалось, что он знает этого мужика, где-то встречал его раньше. Но обрушившаяся на сознание тьма, прервала все мысли.
Закрутился серый туман, или может быть яркий свет… Нет, яркий свет был дальше, за серым туманом, но где, непонятно. А рядом ворочалось что-то черное и бездонное, жадно поглощающее и серый туман, и белый свет. Вдали мелькали смутные, расплывчатые лица людей… Все это бурно и бесшумно клубилось. Хотя нет, где-то на грани слышимости, звучал то ли чей-то вой, то ли посвист ветра. И не было ни тепла, ни холода. Никаких ощущений, лишь чернота продолжала пожирать все серое и черное, которое не убывало и не прибавлялось.
Резко дернувшись, Петр проснулся и тут же с опаской определился во времени: было шесть часов пятнадцать минут утра. Он осмотрелся. Но больничной палаты не обнаружил, а ожидал увидеть вокруг себя все белое. Запаха хлороформа и медикаментов тоже не ощущалось. И вдруг он вспомнил, что в него вроде бы стреляли. Наверное во сне. Давно ему не снилось, как его кто-то догоняет или убивает, наверное с детства.
