Фрыц Айзенштайн - Чудаки и дороги
- Что это, - спросил он.
- Шкатулка. Пусть все выйдут.
Тойоны обернулся к Бэргэну и показал на дверь. Все вымелись, только Харчаана осталась лежать на полу.
- Это золотая пыль. Твоя сестра баловалась наркотиками. Ты знаешь, что это такое.
Тыгын разволновался и начал нарезать круги по комнате. Пнул пару раз тело своей сестры. Но та не реагировала, она уже пускала слюни и помочилась под себя.
- Она должна исчезнуть, - наконец сказал Тыгын.
- Нет, не надо. К ней должен будет прийти человек, принести порошок и дать какие-то указания или что-нибудь узнать.
- Я понял, - ответил Тыгын, - всех впускать и допрашивать.
- Ну да, только не убивать, а самого подсадить на наркотики. Или перевербовать каким-нибудь иным способом. В конечном итоге мы должны понять, кто заварил всю эту кашу, где они сидят, и кому придётся это расхлёбывать.
Тыгын хлопнул в ладоши. Зашёл Бэргэн.
- Позови Ичила. Больше никого не впускать. И принеси кожаный мешок.
Ичил примчался практически мгновенно, он что, ночевать здесь собирался или дела у него? Тыгын показал ему на сестру.
- Что с ней?
Ичил склонился над телом. Пошевелил, отодвинул веко, пощупал пульс.
- Её душа не вынесла тягот этого мира.
"Ушла к другому", хотел я добавить, но промолчал. Тыгын сделал вполне понятный жест, ладонью по горлу. Ичил снял с пояса шёлковый шнурок и накинул жертве на шею. Тело посучило ногами и затихло. По-моему, быстрее было шило в сердце ткнуть, но тут к пролитию крови относятся трепетно. Потом он достал мазь и смазал мою окровавленную грудь. Шрамы, говорят, мужчину украшают, лучше как-то без них. Мазь оказалась просто волшебной. Кровь остановилась мгновенно, и ранки затягивались прямо на глазах.
- Откуда у тебя это - показал пальцем на ворону Ичил.
- От верблюда, - невежливо ответил я ему, - тяжкое наследие прежнего режима.
- Она трогала его? - никакого внимания на грубость он не обратил.
- Ага, трогала. Ножиком.
- Тогда понятно. Возьми мазь, сам помажь на свой алгыс. Я прикасаться не буду.
Боится - значит уважает. Я замазал ранку и отдал мазь Ичилу.
- Приведите Хара Кыыс, которые охраняли Харчаану, - приказал Тыгын.
Ввели трёх понурых девок.
- Сегодня произошло невиданное, - начал свою речь Улахан Тойон, - одна из вас обнажила оружие на моего гостя и тем самым покрыла позором мой дом. Оставшиеся трое лишили свободы моего гостя. Я хотел вас всех повесить, но потом передумал. Я отправлю вас обратно в ваш род. Пусть там сами с вами разбираются.
- Господин, убейте нас сразу, - севшим голосом сказала одна из девок.
- Слишком легко вы хотите отделаться, - сказал Тыгын, - но у нас осталось одно незаконченное дело. И вы его сделаете.
- Мы сделаем, господин, - чуть ли не хором отвечали Хара Кыыс.
- Не секрет, что покойница принимала мужчин когда хотела и сколько хотела. Так вот, она и дальше их будет принимать. В эту комнату всех будете впускать, а потом передавать на допрос. С территории дома никто не имеет права выходить. Вы теперь подчиняетесь уважаемому Бэргэну. Всё, что он скажет - это моё слово. А потом я решу, что с вами делать.
Тыгын вышел из комнаты, я выскользнул за ним. Большой начальник зол, это очевидно. Поэтому мне лучше сейчас пойти поспать, завтра опять напряжённый день. Когда же эта суета закончится, чтобы мне заняться собой, любимым? Себя я видел на загородной вилле, в окружении своих любимых женщин, а-ля мечты товарища Сухова, а рядом, в подвале, дверца в подсобку супермаркета. "Павлины, говоришь", хекнул я, и причастился водочкой. Наконец-то закончился этот сумасшедший день.
Глава 4
Утром вставать мне совершенно не хотелось. Куда подевалась обычная бодрость? Голова трещит, сушняк, во рту кака. И женщины рядом нет, чтобы сгонять за винишком. Но вставать надо, дел, как обычно, невпроворот. С длинными языками здесь не живут, их сразу отрезают, так что будем надеяться, что ночное приключение и смерть госпожи садистки останется в тайне от эмиссаров повстанцев. Нарядился во все свои ослепительные одежды, привесил на грудь брошку красоты здесь невиданной, перепоясался. Взял в руки свой необыкновенный кинжал и решил всё-таки посмотреть, из чего он сделан и почему Тыгын с него так возбудился. А то ить, ношу для красоты, а может в ножнах лазерный резак, замаскированный под булат, а я ни сном, ни духом. При дневном свете ещё раз рассмотрел его. Если исключить всякие красоты в виде тонкой филигранной гравировки и самоцветов на ножнах, собственно клинок по форме напоминает кортик, двухлезвийный, ромбовидного сечения. Поверхность тёмно-серая матовая, только заточка блестит. Кортик, значит. В голове забрезжила бронзовая птица, я в детстве был умный мальчик и любил серию "Библиотека приключений", Детгиз, 1958. Никак не мог понять, что такое коленкор. Всё время у мамы спрашивал. И попал в переплёт. Ассоциативная цепочка сделала круг, замкнулась и заискрила. Кортики носят офицеры, прячут матросы, а находят мальчики. Ещё раз внимательно посмотрел на него. Гарда, если включить воображение, все-таки была стилизованной птицей с загнутыми кончиками крыльев. В глазу орла сиял гранёный бриллиант. Гранёный! Здесь, в степи, я видел только полированные кабошоны. Запомним, пригодится. Покарябал ноготь лезвием - острое, как бритва. Хоть я и не специалист в оружейных сталях, понятно что сделан ножик на совесть. Но меня больше заинтересовал торец рукоятки, как-то сразу захотелось его отвинтить. Насечка просто просила это сделать. Я поднапрягся, покрутил туда-сюда и, наконец, свинтил шляпку. Ручка оказалась съёмной трубкой, а собственно хвостовик кинжала - крестообразным ключом. Я повертел находку в руках и завинтил обратно. Ножны ничего нового не добавили в картину мира, неразборные они оказались. Интересно, а Тыгыну я что отдал? Как много вопросов сразу. Теперь в степи - я главный Буратина, осталось найти маленькую железную дверь в стене.
Пошуршал ещё раз в рюкзаке, достал перстни. Если такая петрушка с кинжалом, то может быть и тут какие-то тайны? Перстни - как перстни, как пишут в протоколах, "кольца жёлтого металла с камнями голубого, красного и зелёного цвета". Вполне возможно, что это рубин, изумруд, алмаз, сапфир. Я-то в драгоценных камнях не очень-то. Огранка вполне себе - с моей точки зрения - вполне нормальная, наособицу оказался перстень с сапфиром, у него огранка - слабо выраженный багет, пластинка со снятыми фасками. А рубин больше похож на пентапризму, чем на украшение. Остальные камни огранены вполне по-человечьи, то есть фасетом. Хорошо. Надел перстни, как и полагается нуворишу, повесил кинжал на пояс и пошёл к Улахан Тойону.
