John Tolkien - Роверандом (перевод Н. Шантырь)
– Ага, – сказал он. – Итак, ты вернулся. Я так и думал, что тебя скоро утомит этот старый Псаматос.
Ох, как же он фыркнул это преувеличенное «П»!
– Он же ни на что не способен! Ну, и зачем же ты пожаловал сюда? У нас тут вечеринка, а ты прервал музыку.
– Пожалуйста, мистер Артаксеркс… То есть, я имею в виду, Артерксакс… – начал было Ровер, очень волнуясь и стараясь быть чрезвычайно вежливым.
– О, неважно, как это произносится! Я не обращаю на это никакого внимания! – произнес волшебник довольно сварливо. – Приступай прямо к объяснению, и покороче: у меня нет времени на пустую болтовню.
Со времени женитьбы на богатой дочери морского царя и назначения на пост Пан-Атлантического и Тихоокеанского Мага (ПАМа для краткости, когда его не было поблизости), он весьма преисполнился чувством собственной значимости (по отношению к посторонним).
– Если ты желаешь меня видеть по какому-нибудь неотложному делу, тебе лучше войти и подождать в зале. Возможно, я выберу момент после окончания танцев.
Он закрыл дверь позади Ровера и удалился. Бедный пес остался один посреди огромного затемненного пространства под тускло освещенным куполом. Всюду виднелись сплошь занавешенные водорослями остроконечные арки. Все они были темными, за исключением одной, сквозь которую лился яркий свет и доносилась громкая музыка. Музыка все звучала и звучала, ни разу не повторяясь и ни на минуту не прерываясь для отдыха, и казалось, будет звучать вечно.
Роверу вскоре ужасно надоело ждать. Он подошел к сияющему дверному проему и заглянул за занавеску. Взгляду его открылась просторная бальная зала, имевшая семь куполов и десять тысяч коралловых колонн, полных теплой искрящейся воды и светящихся магическим образом. Золотоволосые русалки и темноволосые сирены пели и танцевали там свои танцы, сходные с набеганием волн друг на друга, – не танцы на хвосте, но дивные плавательные танцы: вверх-вниз, туда-сюда, в чистой, прозрачной воде.
Никто не заметил, как нос песика просунулся сквозь водоросли в дверь, и, поглазев немного, Ровер вполз внутрь целиком. Пол был сделан из серебристого песка и розовых раковин, широко раскрывших свои створки наподобие крыльев бабочек и взмахивавших ими в легких завихрениях воды, так что пес был вынужден осторожно пробираться среди них, держась поближе к стене.
Внезапно над ним раздался голос:
– Какая прелестная собачка! Это земная собачка – не морская, я уверена. Как она сюда попала, такая крошка?..
Ровер взглянул вверх и увидел красивую морскую леди с большим черным гребнем в золотых волосах, сидящую на уступе невысоко над ним. Ее достойный сожаления хвост свисал, покачиваясь, и она чинила один из зеленых носков Артаксеркса.
Разумеется, это была новоиспеченная миссис Артаксеркс (более известная как «принцесса ПАМ»: она была личность довольно популярная, чего никак нельзя было сказать о ее супруге). Артаксеркс в этот момент сидел подле нее и – было у него время на досужую болтовню или нет – слушал последнюю из своих многочисленных жен.
Вернее, слушал, пока не объявился Ровер. Миссис Артаксеркс бросила свою болтовню, а также починку носка, как только завидела песика, и, плавно соскользнув вниз, взяла его на руки и нежно понесла к себе в кресло. В действительности это был подоконник первого этажа: для морских обитателей почти нет разницы между дверьми и окнами – по той же причине, по которой у них нет лестниц. А так же зонтиков.
Морская леди вновь удобно расположила свое прекрасное (и довольно обширное) тело на сиденье и водрузила Ровера к себе на колени. И немедленно из-под подоконника-кресла раздалось ужасное рычанье.
– Лежать, Ровер! Лежать! Хорошая собака! – произнесла миссис Артаксеркс.
Однако обращалась она вовсе не к нашему Роверу, а к белой морской собаке, вылезшей невесть откуда, несмотря на то что ей было сказано, и теперь рычавшей, ворчавшей и колотившей по воде своими маленькими перепончатыми лапками, бьющей по ней большим толстым хвостом и пускающей пузыри своим острым носом.
– Фу, какая гадость! – произнесла эта новая собака. – Поглядите-ка на его жалкий хвост! Посмотрите на его лапы! На его дурацкую шерсть!
– Да ты на себя посмотри! – не сдержался с ответом Ровер, сидя на коленях морской леди. – И тебе вряд ли захочется делать это снова! Ты, гибрид утки с головастиком, претендующий на то, чтобы зваться собакой! И кто только вздумал назвать тебя Ровером?
Из этого можно понять, что они весьма понравились друг другу с первого же взгляда.
Действительно, вскоре они уже были большими друзьями. Ну, возможно, не такими, как с лунным псом, но это разве только из-за того, что пребывание Ровера под водой было более кратковременным. А кроме того, глубины – не такое уж приятное место для маленьких собачек, не то что Луна. В них полно темных и ужасных мест, куда никогда не проникал и не проникнет свет, потому что они так никогда и не будут открыты, покуда на свете есть свет. Ужасающие существа живут там – слишком старые, чтобы можно было себе представить, слишком сильные, чтобы на них подействовали хоть чьи-то заклинания, слишком огромные, чтобы их измерить. Артаксеркс успел уже это заметить. Пост ПАМа – не самое увлекательное занятие на свете…
– Ну, а теперь, плывите и забавляйтесь! – произнесла его жена, когда собачья перепалка закончилась, и животные стали просто обнюхивать друг друга. – Не приставайте к огненным рыбам, не жуйте актиний. Не попадайтесь двустворчатым моллюскам – и возвращайтесь к ужину!
– Простите, пожалуйста, – робко сказал Ровер, – но я ну умею плавать.
– О, господи! Какая досада! – промолвила она. – А ну-ка, ПАМ (она была единственная, кому не возбранялось называть его так в глаза)! Вот наконец-то нечто, что ты действительно мог бы сделать.
– Конечно-конечно, моя дорогая! – произнес волшебник, горя желанием услужить ей и довольный, что может продемонстрировать кое-какие из своих магических способностей и тем самым доказать, что он не совершенно бесполезен в качестве официального лица (надо сказать, на морском языке у чиновников существует прозвище – что-то вроде нашего «банный лист»[8]).
Он вытащил из кармана жилета небольшую волшебную палочку – в действительности это была его авторучка, но под водой ею нельзя был писать: морской народ пользуется такими чудными вязкими чернилами, что их никак не применишь в обычной земной ручке, – и взмахнул ею над Ровером.
Что бы ни говорили некоторые, Артаксеркс, несомненно, был очень хорошим магом. А иначе с Ровером никогда бы не случилось все то, что случилось. Другое дело, что магическое искусство, которым он владел, касалось вещей малозначительных, и, кроме того, нуждалось в постоянной практике.
