Рейнеке Патрик - Ива и Яблоня: Новое платье королевы
Она опустила глаза.
— Да, к сожалению, я знаю, о чем вы говорите.
— Знаете. Конечно, знаете. Ходите по лесу, видите, что с ним происходит, сами ведете домашнее хозяйство. Вам ли не знать, на какие средства были куплены ткани на наряды вашим сестрам.
Она едва заметно кивнула.
— Это значит, что нам нужна конституция, и нужен парламент. Чтобы они сами сообща определяли расходы и высчитывали доход. Чтобы они следили друг за другом, и заранее знали, что каждый укрытый от государства гульден, украден лично у них.
Она внимательно слушала его, глядя ему в лицо своими серыми — он это уже знал — серьезными глазами. Поцелуями бы наполнять эту ноябрьскую глубину, а не программой будущих преобразований… но ему было важно привести ее к тому, ради чего он затеял этот разговор.
— Как видите, дел предстоит невпроворот. И мне понадобится ваша помощь. Именно ваша, а не какое-то там яблоневое волшебство Нидерау.
— Моя?
— Да, ваша. Мне нужен хоть один разумный непредвзятый человек в этом королевстве, с которым бы можно было говорить начистоту. И который бы обладал достаточной интуицией, чтобы что-то посоветовать или от чего-то отговорить.
Такого поворота она и вправду не ожидала.
— Так вы предлагаете мне дружбу?
— В том числе, — ответил он уклончиво. — Если согласитесь послужить музой на благо отечества.
— Даже не знаю, что и сказать… — и он с удовольствием отметил у нее на лице то восторженно-заговорщицкое выражение, которое то и дело появлялось у нее в замке.
— Давайте пока что заключим контракт. Скажем, на год. Вы поможете мне, а я помогу вам. Вам ведь тоже надо как-то освободиться от вашего любящего семейства. Я помогу найти вам работу в городе, которая сделает вас независимой. А через год… через год я повторю свой вопрос, и вы уже будете в большей степени располагать собой, чтобы со всей ответственностью мне ответить, — с этим словами он протянул ей свою ладонь.
Она, как всегда, сначала немного подумала.
— Я не знаю, что будет через год. Но это предложение мне нравится.
И они пожали друг другу руки.
* * *Утром, когда она встала как всегда раньше всех, чтобы растопить печку, она нашла его внизу в холле спящим на диване у потухшего камина. Золотистая щетина сделала шрамы на его лице более заметными, но не смотря на это, сейчас, спящий, он больше, чем когда-либо, был похож на того мальчика, который когда-то кидался в нее желудями. Она поправила на нем плед и пошла хлопотать по хозяйству. Через некоторое время она услышала громкий зевок. Принц встал, непринужденно с какой-то кошачьей грацией потянулся и попросил сварить ему кофе. Как будто все время тут с нами и жил, как член семьи, — подумала она. Нет, лучше — как родной старший брат, которого ей всегда хотелось иметь. Вот сейчас они сядут за стол, будут вместе пить кофе, будут смеясь вспоминать как он показывал ей дворец… Однако она недооценила свою мачеху. Та или поджидала ее появление на кухне, или даже вовсе не ложилась. В роскошном бархатном пеньюаре она величаво спустилась было по лестнице и тут, будто это оказалось для нее полной неожиданностью, увидела принца.
— Негодяй! Мерзавец! Распутник! — от вчерашней сиропной любезности не осталось и следа. — Обманом застал врасплох честную девушку! Соблазнил нашу старшенькую! Ночью! В лесу! Когда некому было прийти ей на помощь! Теперь семья опозорена! Ее сестры никогда не выйдут замуж!..
Они оба так и застыли в тех позах, в каких стояли: принц — с заведенными за спину в потягивании руками, она — с горячим кофейником в руке.
— Я этого дела так не оставлю! — продолжала мачеха, вцепившись в перила. — Я потребую компенсацию! Я найду себе влиятельных защитников! Никто не может безнаказанно позорить честных девушек! Будь он хоть сам… хоть сам Наполеон Бонапарт!
Принц опустил руки, выпрямился, и медленно направился к мачехе.
— Сударыня, — произнес он тихим вкрадчивым голосом. Как ни странно, это возымело действие и крик прекратился. — Сударыня, вы ведь хотите в будущем бывать при дворе? Хотите, чтобы ваши родные, — и он сделал ударение на этом слове, — дочери вышли замуж за влиятельных и знатных людей? С которыми у них никогда не будет возможности познакомиться, если все останется как есть? Вы ведь не хотите, чтобы ваш муж сел с тюрьму за незаконную вырубку королевского леса? О чем мне, кстати, давно известно, и в подтверждение чего я могу собрать достаточное количество достойных доверия свидетелей. Да и стоит ли так уж полагаться на ваших влиятельных защитников, когда они сами вскоре могут оказаться на скамье подсудимых за растрату государственного имущества?
Мачеха буквально онемела. Она стояла и ловила ртом воздух, как огромная рыбина, выброшенная на берег. Тощий рыжий котенок-подросток и огромная хищная рыба.
— Найдите себе прислугу. А с вами мы всегда сможем договориться, — мирным голосом успокоил он.
"Да я, похоже, заключила контракт с гением шантажа!" — подумала она. Потом она вспомнила, как покорно вздохнул, оставляя ее в лесу отец. А ведь это те, кого она привыкла считать своей семьей, о ком привыкла заботиться! Как легко они от нее отказались! Никто ведь не знает о контракте. А о предложении руки и сердца никто и подумать из них не может. Ее просто отдали ему в содержанки!.. Что ж, легче будет перебраться в город. Отныне своего дома у нее нет, на него предстоит заработать.
* * *Чудеса между тем продолжались. Ездивший с утра в город Иоханнес передал ей привет от Марион и записку, в которой она предлагала поступить к ней в качестве помощницы. Она не могла дождаться следующего дня и сама отправилась в город, проехав часть дороги на попутной крестьянской телеге. Настолько ей хотелось убедиться, что это не сон. Поступить в обучение к настоящей француженке, которая шьет самые прекрасные платья в Оберау! О такой удаче можно было только мечтать!
Зеленоглазая Марион, все еще молодая вдова, управлявшая унаследованным от мужа магазином галантереи и тканей, держала небольшое ателье, предоставляя приют и заработок деревенским девицам, вздумавшим перебраться в город. Оказавшись в новом социальном пространстве, девушки довольно быстро смекали, что заработать на жизнь можно гораздо более легким способом. Марион, о которой, впрочем, тоже говаривали разное, смотрела на эту смену профессии и даже на дополнительный заработок сквозь пальцы. Каждый борется за существование по-своему. А многим ведь приходилось откладывать деньги, чтобы посылать их семье в деревню. Любой другой портнихе степенные обераусцы не простили бы такого пренебрежения общественным мнением, но это была Марион — конфидентка покинутых любовниц и мечта поэтов, — и ее наряды были вне конкуренции. И потом она столько знала о тайной жизни отцов и матерей, что ни одна влиятельная персона даже ненароком не хотела бы испортить с ней отношения.
