Елена Грушковская - Великий Магистр
Внешне она напоминала мне Карину. Такие же волосы, даже в чертах лица что-то общее.
— С вами ещё будет разговор, — сказала я охранникам. И обратилась к Виктории: — Идём, дорогуша.
— Никуда я с вами не пойду! — огрызнулась она. — Вы… Вы здесь на людях эксперименты ставите! И меня в такую же ванну положить хотите? Не выйдет!
— Никто тебя никуда не собирается класть, — проговорила я устало. — Пошли по-хорошему и, пожалуйста, без истерик.
Я сказала «пошли», а сама ещё не решила, куда поведу её. Но одно было ясно: нужно было временно отгородить её от общества.
Изолятор, оставшийся ещё со времени войны между «Авророй» и Орденом, я сочла подходящим для этого местом. К девушке пришлось снова применить психическое воздействие: по своей воле она идти не хотела. Изолятор был неиспользуемым, но охраняемым объектом, и на подлёте к нему меня остановили «волки». Узнав меня, отдали честь и поинтересовались насчёт девушки у меня на руках:
— Что-то случилось? Нужна помощь?
— Да, ребята, эта девушка некоторое время побудет в изоляторе. Простите, в детали вдаваться не стану, но случай особый. Вверяю её под вашу охрану.
— Будет исполнено, Аврора.
Меня впустили в изолятор. Уложив девушку в одной из камер, я сказала:
— Она проспит несколько часов. Обращаться аккуратно, боли не причинять, никакой информации не давать. Никаких внешних контактов. Об объекте охраны никому не докладывать, даже президенту «Авроры». В общем — полная секретность. Утром я вернусь.
2.11. ПопалаТак, ну и где я? Господи, голова-то как трещит — хуже, чем с похмелья… Ноги замёрзли, руки тоже как ледышки. Прохладненько здесь, однако…
Койка, жёсткий матрас без простыни. Не видно ни хрена, свет откуда-то еле-еле пробивается. И тень решётки… Уж не в тюрьме ли я?!
Ну, так и есть. Вместо одной из стен — решётка с толстенными прутьями, тусклый свет падает из коридора. Вот я попала так попала!
Так, одежда вроде вся на месте… Ничего не расстёгнуто, бельё… нетронуто. Сумочка? Забрали, естественно. Там и сотовый, и документы. Блин… Допрыгалась.
Так и знала, что с этой «Авророй» что-то нечисто. Такие все из себя хорошие, благотворительность и всё такое. Они ведь всюду, везде, куда ни сунься! Везде их фирмы, аптеки, магазины, заводы, пароходы… Офисы на каждом шагу. Не удивлюсь, если и мы тоже у них на довольствии… Да скорее всего, так и есть.
Ужас просто… Люди лежат в ваннах с какой-то жидкостью, опутанные трубками, по одним что-то втекает, по другим — вытекает. То ли спят, то ли в коме. По трубкам из их вытекает кровь и расфасовывается по пакетам. Ну, и зачем всё это, скажите на милость?! Не успела толком разобраться, тут эти амбалы подоспели. Все руки повыкручивали, сволочи…
А эта женщина? Бледная, а глаза молнии так и мечут… Голубые такие молнии. Да ведь это сама Аврора была, точно. Ну точно, я её узнала не сразу из-за формы. Почему-то люди в форме все на одно лицо кажутся. То ли подстрижена коротко, то ли волосы убраны под чёрный берет. Чёрт, голова так болит… Ммм…
Что ж, вполне логично, что я здесь. И видно, дело это нешуточное, раз они меня сразу в камеру. Выводы сами напрашиваются. Дело пахнет керосином… то есть, криминалом. Уж не собираются ли они меня убрать, как ненужного свидетеля?! Ёкарный бабай…
Похоже, пипец…
А так много успеть хотела.
Вот и всё, Виктория Владимировна Безенчук. Приехали, конечная.
А лет мне было всего двадцать четыре… Господи, ну почему так мало?!
Ну что за звери, хоть бы одеяло дали! В могилке холодно будет, так хоть последние часы провести бы по-людски!
— Эй! Есть там кто?!
Вот так, поорём, авось и придёт кто-нибудь… И по фэйсу врежет.
— Эээ!! Там что, нет никого, что ли?!
Минута. Сердце стучит, башка трещит. Нет никого…
Нет, если я буду так лежать, точно околею. Встать, размяться… Хотя тут не слишком-то поразминаешься: камера крохотная, три шага — и поворачивай обратно. Ну, хоть так, потому что в неподвижности тоже мало хорошего. Отжаться… Нет, не могу. В голове сразу отдаёт. Что ж она болит-то так, зараза? Может, вкололи мне какую-нибудь дрянь? Вполне возможно…
Устала что-то… Никогда так не уставала. Как будто на десятый этаж бегом. Прилечь… Камера плывёт куда-то.
Пока двигаешься, вроде ничего, а ляжешь — и опять мысли одолевают. Неужто и правда — всё? Нет, ни фига у вас не выйдет, я так просто не сдамся. Не вырвусь — так пару морд расквашу хотя бы. Чтоб помнили меня…
Пойти, что ли, ещё поорать?
— ЭЭЭЭЭЙ!!! Есть кто живой, мать вашу?!
И тут — голос:
— Что орёшь?
Дождалась! Подошли двое, в такой же форме. Вооружённые до зубов, лица скрыты под чёрными масками. Серьёзные ребята…
— Где я?
— Мы не уполномочены отвечать ни на какие вопросы. Если что-то нужно, говори.
— Верните мне сумочку.
— Не положено.
— А что положено?
— Положено ждать до утра. Утром всё узнаешь.
Значит, до утра я всё-таки доживу. Ну что ж, это радует. Подышим ещё…
— Слушайте, дайте мне одеяло и таблетку анальгина, а? Замёрзла и голова раскалывается. Это-то хотя бы можно?
— Можно.
Ну вот, ушли. Опять ждать… Ну очень серьёзные ребята, и похоже, влипла я по самое не могу. «Аврора» — будь она неладна! — та ещё контора…
Вернулись — с одеялом и анальгином. Спасибо, хоть обращаются не по-зверски.
Глава 3. Сила обстоятельств
— Ну, как тут у вас?
— Всё в порядке, Аврора, никаких проблем не возникло. Девушка попросила только одеяло и таблетку обезболивающего — жаловалась на головную боль.
Я подошла к решётке. Свернувшись клубочком, Виктория спала, закутанная в одеяло до самого носа, да так сладко, что стало жаль её будить. Но разговор был неизбежен.
Грохот отъезжающей решётки разбудил её. Вздрогнув, она приподняла голову и, щуря заспанные глаза, всматривалась в меня.
— Ну что, Вика, доброе утро.
Она молчала. Ну, не в истерике — и то хорошо.
— Как себя чувствуешь? Мне сказали, ты жаловалась на головную боль.
Девушка приподнялась на локте, потом села. Я присела рядом на край койки.
— Прости, что поместили тебя сюда, но это была вынужденная мера… после того, что ты увидела.
— Что это за дикие эксперименты? — спросила она.
Ну, вот и подала голос. Было бы хуже, если бы она онемела от пережитого стресса.
— Это не эксперименты, — ответила я. — Я вот пока не знаю, как с тобой быть, если честно.
— Убьёте меня? — усмехнулась она мрачно.
— Ну, зачем же… — Я вздохнула. — Зачем, кстати, ты туда полезла? Расследование ведёшь?
