Екатерина Тимохова - Сафари во времени
В последние дни я чувствовала себя как никогда потерянной и несчастной. Мне казалось, что никому до меня нет дела. Кстати сказать, Катрина, узнав о намечающемся путешествии, безапелляционно заявила, что тоже едет. Мужчины согласились, посчитав, что мне одной будет скучно ждать их в "хижине", пока они охотятся. С тех самых пор о Поливаевой тоже можно было забыть, так как сама она забылась сборами и подготовкой к путешествию. В то время, как друзья ходили возбужденные и счастливые, я день ото дня становилась все более грустной. Стоило только вспомнить о тараканах величиной с палец и малярийных комарах, жаждущих моей крови, как мне становилось дурно.
Одно я знала точно, Алексей не планировал охотиться. Когда на одной из картинок мне на глаза попалась несравненная гора Килиманджаро, стало ясно, чем тут пахнет. Фотографии этого "чуда света" напоминали рисунки, которые я обнаружила в комнате фотокора в ту ночь, а еще именно ее я видела во сне. Было непонятно лишь одно: почему горы было две?
Рассказ Пешехонова о том, что кто-то пробрался в его дом, тоже вызывал мало положительных эмоций. С одной стороны, это могло ничего не значить. С другой – кому нужны старые дневники? И кто вообще знал о них? Пока эти вопросы оставались без ответа. Но на всякий случай я спрятала в сейф кольцо Алексея.
В последнее время во снах мне часто виделись люди с неясными лицами, и каждый раз приходило ощущение, что от них исходит опасность. Я не знала, что и думать, а посоветоваться было не с кем. Алексей говорил, что у меня должен был быть дар – видеть прошлое и будущее. Может, мои сны отчасти были видениями? А может, я просто впечатлительная особа, которая слишком серьезно воспринимает страшные сказки.
Во всей этой ситуации радовало лишь одно – за сборами позабылась и наша с Вадимом свадьба. Ее было принято отложить на неопределенный срок, и заняться этим лишь по приезду из Кении. С этим я была более чем согласна.
Вот за этими сумбурными мыслями меня и застал Алексей Пешехонов. Он вошел в кабинет, убедился, что я на своем месте и улыбнулся.
– Привет, скучаешь?
– Да ты просто читаешь мысли, – ответила я, улыбаясь в ответ.
– Я пришел предложить прогуляться со мной. Решил хоть немного поднять твое настроение. Знаю, тебя все забросили в последнее время.
– А ты, как рыцарь моего сердца, решил прийти на помощь? Представляешь, что скажет Вадик, когда узнает, что я ушла с тобой неизвестно куда?
– Не волнуйся, он не узнает. Хочу хоть как-то загладить вину перед тобой. Знаю, получается, будто я вынуждаю тебя ехать в Кению. Но иначе ты бы отказалась. А тут еще эта помолвка некстати. Мне просто пришлось пойти другим путем.
– Ты интриган, – закусила я губу, – а помолвка и правда пришлась некстати. И куда же ты предлагаешь сейчас отправиться?
– В Царицыно. Решил устроить тебе бесплатную фотосессию, – ответил он и показал на фотоаппарат, висящий в чехле на его плече.
– О нет! Я и фотоаппарат – мы вообще не дружны!
– Главное, чтобы с ним дружил я, – ответил Алексей тоном, не терпящим возражения. Он схватил со стола ключи от моей машины и за руку потянул меня к выходу. Сотрудники редакции, жужжащие, словно пчелы, старательно делали вид, что не замечают нашего ухода.
В машине долгое время оба молчали, не зная, с чего начать разговор. Наши отношения в последнее время – вежливое избегание друг друга – никак не стыковались с сегодняшней поездкой.
– Правда, любишь его? – спросил Алексей, когда мы уже прилично отъехали.
– Послушай, если эта прогулка была задумана как способ выяснить что-то про Вадима или для того, чтобы поговорить о Долине, которой, скорее всего, нет, то…
– Почему тебе так сложно поверить? – возмутился Пешехонов. Взглядом я дала ему понять, что он рискует пойти до парка один и пешком. Это его не испугало, и он начал быстро и много говорить, активно жестикулируя. Мне даже слова вставить не удавалось.
– И что же, скажи на милость,– начал он воспитательную тираду, – могло заставить такую умную девушку, как ты, поверить в то, что она ничего не может добиться в этой жизни сама? Скажи, зачем тебе Вадим? Посмотри на себя со стороны, в последнее время ты чернее тучи. Раньше я видел только улыбчивую и задорную Эмилию. А лишь за твоими крыльями замаячил этот брак, ты перестала мне нравиться!
– О, а я тебе нравилась? – это уже было интересно.
– Ах, ну конечно… из всего, что я сказал, ты услышала ровно то, что не нужно было.
Алексей обиженно уставился вдаль. По радио, как назло, заиграла наша песня… Lady in red. Пришлось быстро выключить музыку. При этом я слегка отвлеклась и выехала на соседнюю полосу. Тотчас раздался визг тормозов и злобный гудок. Водитель из машины позади нас открыл окно, и наградил отборной руганью в мой адрес. Самым мягким выражением было то, что я чертова блондинка с куриными мозгами. Что ж, пожалуй, в чем-то он был прав. Тогда мне даже в голову не пришло обратить внимание, что этот человек следует за нами по пятам. Я и не вспомнила, что уже не первый раз за последние дни вижу его машину.
Пешехонову кто-то позвонил, и он начал тихо разговаривать по телефону. Я не особо вслушивалась – все еще переваривала слова невежливого автомобилиста и придумывала, что надо было ему ответить.
Мы свернули с основной дороги и подъехали к нужным воротам. Машину оставили на стоянке. Сегодня было жарко, на небе ни облачка. В парке росли вековые сосны, голубые ели и незнакомые мне деревья с развесистыми кронами, создающие чарующую тень и прохладу. Повсюду были разбиты клумбы с яркими цветами, виднелись кустарники диких роз, а на полях с сочно-зеленой травой загорали редкие посетители. У огромного центрального фонтана, напротив, собралось много людей, жаждущих зачерпнуть рукой воды и немного охладиться. Кое-где были видны скамьи, рядом с ними стояли столики для пикников. Кругом тишина и покой, и только изредка слышались негромкие голоса отдыхающих. Лишь маленькие птички порхали с ветки на ветку.
Алексей увел меня прямиком вглубь леса, подальше от всех. Мы шли, тихо переругиваясь, смеясь и подтрунивая друг над другом. Пешехонов, останавливаясь в особо живописных местах, фотографировал меня. Потом смотрел на экран своего фотоаппарата и одобрительно кивал головой.
– Хороша,– говорил он, заставляя меня смущаться. Фото смотреть не давал, чем вызывал жгучий интерес. "Только после того, как напечатаю", – отвечал он.
– Если приделаешь мне рожки, я… придумаю что с тобой сделать.
– Какие рожки, ты что, Эмилия, – укорил он меня, а стоило мне успокоиться, добавил: – Только усы попышнее, но не более того.
