Инна Сударева - Клинки Юга
Бертрам хмыкнул.
- Ну, и мне, что ль, погадай, - подмигнул Ши Климент.
- Чего тебе гадать? Молодой, здоровый, сильный, впереди - победы да слава, а дома невеста-красавица ждет. Жить будешь долго и счастливо, как в сказках детских. У тебя на лице все написано, - хитро прищурившись, отвечала девушка. - А я вот кому еще погадаю, - она подсела к расслабившемуся Фредерику. - Дай руку - гляну.
- Разве я просил? - не очень-то он любил такие дела.
- Просил или не просил, тут не важно. Важно, что я в глазах твоих вижу, - Ши сама выдернула у него из-под головы правую руку. - А вижу то, о чем молчать не могу. Так меня бабушка учила.
- Ну, смотри, - смилостивился тот, протягивая и левую.
Гадалка внимательно осмотрела его ладони, поворачивая их то к свету, то в тень. Фредерик терпеливо ждал.
- Потери, - пробормотала девушка. - Всю жизнь что-то теряешь…
- Вот уж попала пальцем в небо, - молодой человек хмыкнул. - Мало ли…
- Погоди. Это я про то, что было. А было счастье у тебя, большое очень, да такое недолгое… Вот горечь и боль твои, а вот утешение - ребенок и женщина. Она тебя никогда не предаст, не оставит.
Фредерик ничего не ответил и на лице ничего не отразил.
- Будет у тебя еще одна потеря, - Ши вдруг посмотрела ему прямо в глаза. - Тяжелая. Переживешь ли ты ее - это неизвестно…
- Что такое? - губы Фредерика чуть заметно дрогнули: первые мысли были - о сыне, о Марте. - Что я потеряю?
- Себя ты потеряешь, - ответила она.
Он выдохнул с заметным облегчением, усмехнулся:
- Черт, почти напугала меня…
8.
- До чего ж жарко, - простонал Фредерик, с тоской глядя в небо, где сияло ослепительное солнце и не наблюдалось ни облачка.
Он вытер пот со лба и хлебнул воды из фляжки. Та оказалась противно-теплой, а на лице выступили новые капли. Молодой человек сморщился и сплюнул на камни. Словно в издевку - плевок зашипел, испаряясь. Фредерик только глаза округлил.
- Ничего себе. Похоже, слово "холод" тут малоизвестно, - отозвался Климент, не менее обильно истекающий потом и страдающий от теплой воды.
Барон Микель лишь развел руками. Ему тоже было жарко, но все-таки, он к этому привык. К тому же, в одном из приграничных селений он уговорил своих спутников поменять кожаную одежду на полотняную, замотать головы в белые шелковые шарфы и снять доспехи. Как выяснилось, это мало помогло. Король и Северный Судья часто вздыхали, горбились в седлах, иногда отпускали нелицеприятные эпитеты эринским жаре, песку, камням, солнцу и небу.
А вот Судья Бертрам молчал. Он вообще более стойко, чем младший брат и старший кузен, переносил неудобства путешествия по бескрайним солончакам и каменистому хребту, который они сейчас штурмовали. И барон Микель предпочитал ехать рядом с молчаливым лордом и слушать его безмолвие, чем натыкаться на едкое чувство юмора Фредерика и мрачное словоблудие Климента. Однако лорды то и дело дипломатично напоминали, что их невыносимость - это последствие перегрева.
- Что за горой? - спросил Фредерик, отпуская поводья и вытирая платком вспотевшие ладони.
- Пейзаж все тот же, - ответил Микель. - А вниз по склону будет большое селение - Ветряное. Там заночуем.
- Там спокойно?
- Не уверен.
- Отлично. Придется кому-то ползти в разведку, - вздохнул Король.
Через два часа всадники были на перевале, где решили немного отдохнуть. Здесь нашлась и долгожданная тень. Горная порода, истерзанная ветрами, обратилась во множество причудливых выступов и впадин, арок и навесов. Под одним из них путники смогли укрыть уставших лошадей, расстелили плащи и буквально повалились на них.
- Эта жара изматывает не хуже тренировок, - заметил Климент, опрокидываясь на спину и набрасывая платок на покрасневшее лицо.
- А еще - расслабляет, и не хуже вина, - кивнул Бертрам, расшнуровывая ворот рубахи.
- Но-но, - лениво отозвался Фредерик, с удовольствием потягиваясь - затек он от долгой езды верхом. - Не забудьте про разведку.
- Почему б тебе самому не сползать? - Климент одним глазом посмотрел на кузена.
Фредерик еще более лениво возразил:
- Я старый, слабый. Суставами трещу. Спалю всю разведку. Тут уж вы, молодые, постарайтесь, - сунул под голову один из дорожных мешков и перевернулся на бок - одолевал сон.
Барон Микель хмыкнул - эта троица вела себя чересчур беспечно на чужой территории, где, к тому же, набухала война.
Однако день перевалил за половину, и зной стал невыносим. В такое время разумным было именно это - прилечь где-нибудь в тени и переждать жару. И барон сперва осмотрел все вокруг, опасаясь ядовитых змей, а потом тоже расстелил свой плащ и устроился для отдыха. Люди и лошади затихли, наслаждаясь тенью.
Было слышно, как жалобно воет суховей в каменных пустотах, как шуршит от его порывов песок, как сопит, задремав, разморенный жарой Король Южного Королевства…
Первым на странный звук обратило внимание чуткое ухо Климента:
- Что это? - поднял голову юноша.
- В самом деле? - сонно отозвался Фредерик, делая то же самое, но более лениво.
- Похоже, кто-то трубит, - сказал Бертрам.
Микель прислушался, схватился за брошенный рядом с плащом меч:
- Сигнал тревоги. Так дозорные предупреждают свое селение об опасности. Это из Ветряного.
Фредерик, забыв о дремоте, подхватился с места. Меч - к поясу, шлем - на голову, колчан - за спину, лук - в руки. Климент и Бертрам повторили все в точности. Барон тоже не стал медлить.
- Здорово! - оживился Климент. - Разведка отменяется! Повоюем!
- По… - начал было Фредерик.
- … ситуации, - закончил юноша. - Помню-помню.
- А раз так - больше не забывай! - нахмурился Король.
Бертрам тоже с укоризной посмотрел на младшего брата.
И все четверо, перепрыгивая камни, рытвины и чахлые кусты местных колючек, побежали по едва заметной тропке вниз. Там, где-то на середине склона, на обширном каменистом плато виднелись соломенные крыши приземистых хижин.
А рог трубил все тревожнее и громче. Потом он затих. Зато стали слышны крики, женские, мужские, детские.
Пока бежали, что-то удалось разглядеть. Например - мечущиеся по узким улочкам селения фигурки людей и всадников с копьями и факелами. Над крышами потянулся серый дым.
- Стой! - скомандовал Фредерик, падая за огромный валун. - Сперва посмотрим. Клим, у тебя глаза зорче.
Юноша кивнул, осторожно выглянул, заговорил:
- Грабят, убивают всех подряд. У нападающих - копья и мечи. Их человек двадцать, доспехи - кожаные. Носятся по поселку, улюлюкают.
- Слышим, - мрачно заметил Бертрам.