Елена Смирнова - Лунный путь
Легко взбежав по широким ступеням, я прошла в арку, за считанные мгновения считавшую мою сущность и решившую, что опасности для правителей я не представляю, и очутилась в просторном и светлом холле, от каменных стен которого веяло приятным холодом. Сапоги практически неслышно ступали по блестящим разноцветным плитам пола, однако стражник, стоящий ко мне спиной, все равно услышал и повернулся. Я уважительно хмыкнула — дураков и ротозеев в охрану ратуши не брали, но стражник был родом явно не отсюда, о чем красноречиво говорила татуировка, нанесенная на шею за правым ухом. Голубь и пшеничный колос, значит, его дом находится где-то на юге, скорее всего, он с Побережья Холодных Вод.
Видимо, стражу оповестили о том, что я прибуду. Во всяком случае, мужчина кивнул мне и указал на резную скамью, заваленную подушками. Я присела, удивленно приподняв бровь.
— Скоро закончится совещание, и вас позовут, — пояснил стражник, вновь возвращаясь к своему посту. Я скучающе огляделась, обнаружив на столике около скамьи стеклянное блюдо с насыпанной на него мешаниной различных сухофруктов и орехов. К тому времени, когда ко мне вышел немолодой мужчина, облаченный в длинную темно-зеленую мантию из плотной шелковистой ткани, расшитой затейливыми узорами, количество орехов и изюма на блюде сократилось на треть. Надо сказать, появился член Ассамблеи очень вовремя — я как раз утвердилась в мысли, что если через десять минут никто не придет, то мне станет все равно, что скажут обо мне правители Ирвингэйла и какую характеристику они мне составят. Хорошее настроение, которое, несмотря ни на что, с утра еще присутствовало, сейчас развеялось окончательно, и на мужчину я взглянула хмуро, хотя и снизу вверх.
— В чем состоит проблема?
— Не так быстро, дочь Эрвинда, — мужчина чуть склонил голову. Так, а вот это уже интересно…
— Вы знаете, чья я дочь? Откуда?
— Одно лицо, — усмехнулся вельможа, поправляя воротник. — А с твоим отцом мне приходилось встречаться. Меня зовут Ньерд, первый помощник главы Городской Ассамблеи. Точнее, бывшего главы… — пробормотал он, мгновенно помрачнев.
— Что произошло?
— Давай отойдем, и я введу тебя в курс дела. Понимаешь, даже слуги еще не в курсе, — он разговаривал со мной снисходительным тоном, как обычно обращаются к ребенку, но вполне серьезно, явно не считая меня этим самым ребенком. Тем временем мы дошли до довольно массивных и высоких дверей, покрытых узорами. На деревянно-металлической поверхности не было видно ни замка, ни ручки, ни отверстия для ключа, но я не удивилась. Такие двери стояли и у нас дома, охраняя помещения либо с особо дорогими вещами, либо опасными артефактами, и пытаться их открыть чужому человеку было бесполезно — дверь слушалась только хозяев и пускала только их и тех, кто пришел с ними. Вот и сейчас Ньерд спокойно коснулся пальцами узорчатой поверхности и мысленно произнес пароль, перехватить который не смог бы и телепат. В тот же миг от кончиков его пальцев побежали тонкие лучики, стелясь прямо по металлическим завиткам и заставляя их засиять. Через несколько секунд дверь без единого звука растаяла, позволяя нам пройти, и так же беззвучно соткалась за нашими спинами. Я оглядела внушительных размеров зал, освещенный с помощью хитрой системы колодцев и зеркал, и хмыкнула. Что же тут произошло, если меня пригласили в святая святых ратуши — зал совещаний, в который никогда еще не допускались чужеземцы? Даже самых высокопоставленных гостей Ассамблея принимала в ином месте — другом зале, гораздо более роскошном и большом.
Здесь, судя по всему, сейчас присутствовала Ассамблея в полном составе, и все присутствующие были чем-то чрезвычайно озабочены. В воздухе висел напряженный гул голосов, замолкший сразу же, как только нас с Ньердом увидели.
— Хвала Стихиям, — пробормотал кто-то, кивая на нас.
— Кто-нибудь объяснит мне, что произошло? — почтительно кивнув вельможам, поинтересовалась я.
Вместо ответа они разомкнули тесное кольцо, представляя моему взору человека, вернее, тело человека, лежащее на полу. Шелковые одежды, расшитые золотом, серебром и драгоценными камнями, разметались по холодным мраморным плитам пола, говоря о положении хозяина так же красноречиво, как и широкий золотой обруч, покрытый резьбой и самоцветами, который охватывал высокий лоб мужчины. Ясно.
Я прошла через зал, чувствуя на себе пристальные взгляды, и присела на корточки рядом с распростертым телом Главы Совета. В том, что это именно он, сомневаться не приходилось — я достаточно много общалась с этим, как считали многие, еще слишком молодым для Главы Ассамблеи мужчиной и узнать в лицо могла уж точно.
— Ты не хочешь? — он немного удивленно приподнял бровь, наблюдая за тем, как я наливаю себе несладкий травяной чай.
— Я не люблю сладкое, — призналась я, отхлебывая из фарфоровой чашки.
— Зря. Я вот, наоборот, обожаю, — Глава Совета весело подмигнул мне и отправил в рот кусочек колотого шоколада, сваренного на молоке. Я только равнодушно пожала плечами.
Жаль, что он умер. Так уж вышло, что другом моего отца был его отец, и нам с Главой Ассамблеи Ирвингэйла приходилось довольно часто видеться и общаться. Он иногда приезжал с отцом к нам в гости, и приглашал меня на прогулки, когда я приезжала в Ирвингэйл и у него было свободное время. Конечно, сердце по Л'арминделу будет болеть совсем не так, как страдало бы по близкому другу. Но все-таки он хороший знакомый, и мне будет его не хватать.
Может быть, в чем-то Элиас и прав. У меня действительно что-то слишком много знакомых… вот только жаль, что среди них не так много настоящих друзей.
— Можете мне ясно обрисовать ситуацию? — я легко выпрямилась и посмотрела в прозрачные светло-голубые глаза ближайшего ко мне вельможи, судя по узорам, вытканным на одежде — главного городского мага. Как и следовало ожидать, сила боевая, стихия — огонь. Если не ошибаюсь, он по совместительству еще и глава городского Союза Стихий, в который входили все стихийные маги Ирвингэйла и его окрестностей. — Насколько я понимаю, мои услуги понадобились не для того, чтобы спокойно препроводить смиренную душу в загробный мир. Я права?
Маг кивнул, но очень неохотно. Странно… словно бы совсем не желал моего присутствия здесь.
— В том, что Л'арминдел мертв, мы все уверены — его сердце не бьется и кожа холодна, как лед ранней весной. Но вместе с этим у нас есть причины для некоторого беспокойства — в Палате Прощания не зажегся Свет Его Памяти.
Я удивленно повернулась, внимательно разглядывая лицо покойного соправителя. Очень странно, ведь насколько я знаю, Свет Памяти зажигался после смерти каждого разумного живого существа, и причина смерти здесь роли не играла. В каждом городе существовала своя Палата Прощания, хранившая Свет каждого. Не сохраняли после своей смерти его только Серебряные Дети — по той причине, что они оставляли Свет при рождении.