Ирина Сербжинская - История, рассказанная в полночь
— Некоторые заказчики желают, чтобы жертва скончалась в страшных мучениях, — пояснил колдун-отравитель, пряча пузырек. — Право, не поверишь, как жестоки иной раз бывают люди. Даже я удивляюсь!
Он вздохнул и извлек из кармана еще одну скляночку темного стекла.
— Вот, создал на досуге еще кое-что: мечта отравителей, а не яд! Три капли в воду — без цвета, без запаха, без вкуса. Право, новое слово в истории отравления! Ни на ком еще не испытывал, жду, когда случай подвернется. Не желаешь попробовать?
Токасий с надеждой взглянул на гоблина.
— Может, надо избавиться от кого-нибудь? Помощник Граббс тебе еще не надоел?
— Ты что, с ума сошел что ли?! — возмутился Куксон.
Токасий спохватился.
— Прости, я по привычке!
Он убрал склянку с ядом.
Куксон взял в руки бумаги.
— Вот, Токасий, две заявки для тебя. Сначала отправляйся в Киньон, городок недалеко от реки расположен, в долине. Гильдия наемников тебя ждет, не дождется. А после — наведайся в Северный Дол. Солиднейший заказ: приглашает тебя тамошний Орден отравителей, преподавать. Будешь делиться опытом с молодежью. Согласен?
Колдун потер руки.
— Всегда готов передать молодым свой опыт и знания, — с теплой улыбкой промолвил он. — Слышал, что в Ордене этом отличные отравители имеются. Всецело преданы своему делу!
Куксон поставил подпись на документе и протянул посетителю.
— Заклинания покупать будешь?
Токасий спрятал бумагу в один из многочисленных карманов.
— Непременно. Очень нужны заклятья личной охраны второго… нет, лучше третьего круга. Самые надежные, какие только у тебя имеются!
Гоблин насторожился.
Взглянул на Токасия, тот сокрушенно пожал плечами.
Куксон привстал и перегнулся через стол.
Токасий сидел на стуле, а на полу лежала тень колдуна. Верней, две тени: Токасий отбрасывал тень даже в пасмурную погоду. Когда-то, еще не так давно, теней было четыре, потом стало три, а вот теперь…
— Токасий, тебя опять убивали?!
Колдун тяжело вздохнул.
— Смена власти — дело опасное. Наследники монархов — крайне неблагодарные существа: сначала заказывают тебе устранение папаши, а когда дело сделано, пытаются и тебя прикончить, чтобы уж концы в воду и следов не осталось…
Он горько усмехнулся.
Куксон сел на место и покачал головой.
— Ты поосторожней, — посоветовал он. — А то мало ли…
— Я — отравитель, Куксон. Мы всегда осторожны, да только в нашем ремесле всякое случается.
Он посмотрел на собственные тени.
— По крайней мере, еще две жизни у меня есть. Многое можно успеть!
Он похлопал по карману, где хранился пузырек с новоизобретенным ядом.
— Так вот, о заклинаниях, Куксон. Ты не продашь мне парочку заклинаний в долг? Расплачусь, когда вернусь из Северного Дола.
— В долг? Токасий, тебе не заплатили за прошлое дело?!
Колдун хмыкнул.
— Меня же убили, забыл? Люди почему-то считают, что если они тебя зарезали, так и платить не надо.
— В следующий раз бери деньги вперед, — посоветовал Куксон, поднялся и прошел к сейфу. — Для работы в Киньоне тебе заклинания Гильдия наемников оплатит, ну, а те, что ты хочешь приобрести для себя… гм… гм… его милость маг Хронофел строго-настрого запретил продавать большинство заклинаний в долг, — признался он. — Особенно — боевым магам. Они вечно набирают самых дорогих заклятий, а потом — бац! И погибают в какой-нибудь схватке. С кого, спрашивается, взыскивать денежки? Хронофел твердит, что Гильдия несет из-за этого громадные убытки.
Куксон зазвенел ключами, отпирая сейф.
— Можно подумать, что маги только и мечтают помереть в долгах… — проворчал гоблин себе под нос.
Токасий вздохнул.
— Когда-то магия принадлежала всем, и никто не смел торговать ею.
— С тех пор многое изменилось. Гм… да. В долг, говоришь? — Куксон покосился на дверь и понизил голос. — Ладно…
Он вынул свернутый в трубку пергамент — прейскурант.
— Выбери, что тебе надо.
Токасий развернул пергамент.
Самые дорогие заклинания, написанные золотыми чернилами, находились в начале списка. Потом шли заклинания, выведенные серебром: росчерки и завитушки так и сверкали.
Примерно на середине листа серебряные чернила сменялись красными, а после, до самого края тянулись строчки, нацарапанные самыми обыкновенными дешевыми чернилами из бузины.
Напротив каждого заклинания была проставлена цена, лишь самые пустяковые полагались пока бесплатно, но Куксон подозревал, что скоро Хронофел велит проставить цену и напротив них.
Пока Токасий выбирал (заклинания личной охраны и невидимости отравителю всегда пригодятся), гоблин вынул из другого сейфа большую шкатулку (на крышке — герб Лангедка вырезан: феникс с распростертыми крыльями) и вернулся к столу. Отпер ее особым ключом, откинул крышку: на красном бархате поблескивали ряды золотых и серебряных накладок треугольной формы, с выгравированными рунами заклинаний.
— Готов? Снимай браслет, — велел гоблин.
Разложив на столе узкую кожаную полоску браслета, Куксон принялся за дело: осторожно вынимал серебряный треугольник и прижимал к браслету. Вокруг пальцев на миг появлялось серебристое облачко, а в следующее мгновение накладка прочно прикипала к браслету.
Токасий же, чтобы скоротать время, рассказывал о королевстве, в котором довелось побывать: знал, что Куксон подобные рассказы обожает слушать.
— Места красивые: горы, долины, широкие реки. Города небольшие, по берегам рек стоят. И народ хороший, но до чего же обычаи у них странные!
— Что за обычаи?
— Ты и представить себе не можешь! Довелось мне как-то вместе с королевским двором на свадебной церемонии одного вельможи побывать. Куксон, ты не поверишь! Перед вступлением в брак невесте отрезают язык! А жениху… — Токасий сделал многозначительную паузу.
Гоблин Куксон замер.
— Что? Неужели?!
Отравитель кивнул.
— Поэтому жены в этом королевстве славятся своей молчаливостью, а мужья — необычайным постоянством.
— Невероятно! — воскликнул пораженный до глубины души Куксон.
— Еще бы! Но если один из супругов все-таки подозревается в неверности, то разбираются с этим королевские жрецы.
— И как же?
— Очень просто: все жрецы садятся в круг и съедают обвинённую в измене половину. Если мясо горчит, значит, супруг виновен, а если нет…
Гоблин Куксон впился глазами в колдуна.
— А если нет?
— Тогда и второго супруга тоже съедают. Считается, что человеку не годится жить одному.
— Вот так обычай! — в изумлении воскликнул Куксон.
