Наталья Медянская - Ночь упавшей звезды
Сама же запрыгнула на стол. Пьянящая ярость боя играла во мне.
Остроухий проехался по ковру, обжег ладони, но тут же вскочил и развернулся, на ходу подхватив напольную вазу и запустив в меня. Я отклонилась. Ваза пролетела возле плеча и с звучным чмяком раскололась о стену. От осколков спасла кираса.
-- Без истерик! -- фыркнула я. -- Пожалей раритеты!
И отбила на столе подошвами веселый ритм.
-- К лешему раритеты, -- шикнул Сианн, перекидывая нож в левую руку, и подпел в такт ритму: "Принцессу полюбил я красивую однажды,
Ей серенады петь я ну просто обожал.
Но, больше, чем любви, я кружки эля жаждал..."
-- Вот и пой, -- фыркнула я. -- У тебя это лучше получается...
И тоже перекинула басселард в левую, а правую спрятала за спину: чтобы не смущать противника видом крови.
-- Лучше бы подпела, -- вскинул голову Алиелор, наматывая на руку плащ.
-- Делать больше нечего, -- внимательно следя за ним, фыркнула я. Нож -- опасное оружие в умелых руках, куда опаснее меча. И очень быстрое.
Мадре, все это время сидевший в кресле и заинтересованно следивший за петушиными боями, невозмутимо произнес:
-- Э... А может, вы уже закончите эти глупости, и мы спокойно обсудим ситуацию?
-- Здравая мысль, -- процедил Сианн, не спеша опускать оружие.
-- Могу и тебе врезать, еще раз, -- непримиримо ответила я Одрину со стола.
-- Спасибо, мне достаточно, -- вежливо сказал Мадре и повернулся к сыну: -- Как вы полагаете, что нам делать с нашей... э... гостьей?
Я поняла, что бой на сегодня закончен, и, вздохнув, присела на корточки, а потом прямо на стол. Может, эти тысячелетние мужики наконец возьмутся за ум и выпустят меня отсюда, пока -- я бросила взгляд на окно -- окончательно не стемнело и не полил дождь. Раненая ладонь напомнила о себе. К общему стону перед изменениями погоды прибавили голос старые шрамы и шишки на голове. Дружный такой хор -- до звона в ушах и темных пятен перед глазами.
Сианн сунул нож обратно за сапог и, размотав, отбросил плащ на ковер.
-- Темнеет уже, да и гроза собирается. Не выставлять же ее за ворота...
-- Или за ворота, или в тюрьму, -- подсказала я со стола. -- А то я тут все, что уцелело, доломаю.
-- Можно отвести ей комнату. Хоть гостевую, хоть библиотеку. А Темулли переночует в лазарете -- кровати там есть. В конце концов, она помощник лекаря, -- сказал Сианн, с болезненным видом растирая плечо.
-- Целую библиотеку? Слишком щедро для давней. А с плечом что? Потянули? -- я опять подбавила в голос сладости. Нет, ну разве это мужчины? Даже обозлиться на меня не могут.
-- Ну, Темулли, я думаю, не стоит лишать ее любимого розового диванчика, -- Мадре мстительно покосился на меня, должно быть, припомнив те самые оплеухи, от которых голова до сих пор гудела. -- Да и Звингард ужасно храпит...
И встревоженно спросил:
-- Да, в самом деле, что у тебя с плечом?
-- Потянул, -- усмехнулся Алиелор.
Я слезла со стола, сунула в ножны басселард и подобрала клеймору. Постояла, сжимая рукоять, задумавшись, отправлять ли ее на обычное место или не торопиться.
-- Так что? Отпускаете?
-- Может, подберем ей темницу посуше? Ну, в качестве гостевой комнаты? -- предложил Сианн задумчиво. -- Нет, я серьезно. Принесем хорошую кровать, жаровню для тепла...
-- Можем, конечно, и отпустить, -- Мадре задумчиво поглядел на меня. -- Но, боюсь, что далеко вы не уйдете... Понимаете, вокруг лес. И не просто лес, а Дальнолесье, полное ловушек и опасностей, которые человеку трудно даже представить. Обитель элвилин, в которой в данный момент собираются войска. Я вам открою страшную тайну -- круглоухих здесь не любят. И стоит вам выйти за ворота... -- Мадре выразительно провел большим пальцем по горлу.
-- Ну, если они дерутся так же, как ваш отпрыск, то против троих я продержусь. Или даже против четверых, -- сказала я сухо. -- А моя смерть избавит вас от лишних неудобств.
Сказки никогда не длятся долго. Пора бы мне это уже усвоить. И, словно отвечая мыслям, за окном сверкнула длинная, ветвистая молния.
При слове "отпрыск" Сианн вскинул голову. Похоже, оно задело его больше, чем презрение к боевым способностям.
-- Мевретт, по-моему, ей место в узилище.
Мадре внимательно посмотрел на сына. Понял. Сказал со вздохом:
-- Не горячитесь, мевретт. Что мы, давние, что ли? И, потом, там не трое... там рать, -- он пожал плечами, холодно глядя на меня.
Я обожгла Сианна взглядом. Приставила клеймору к столу и протянула обе руки:
-- Давай, заковывай.
Повернула лицо к Одрину:
-- Но и в кандалах я буду стоить вашей рати.
-- Еще чего! Я женщин не заковываю, -- прекрасное лицо Сианна побагровело. -- И, потом, закованным в тюрьме -- самая дрянь.
-- Знато-ок... -- протянула я без вдохновения. Язвить желание отпало напрочь. Ничего, кроме усталости...
Я слизнула кровь, ползущую к запястью из-под повязки на ладони, стоило только поднять руку.
-- Побывал я там, и не раз, -- Сианн пожал плечами. -- Руку поберегите, леди.
-- Не ваше дело! А леди -- ваша кукла в синем. Я с ней равняться не пробую.
-- Леди -- это лишь вежливое обращение, которого вы, похоже, не стоите!
Мадре скривился:
-- Так, замолчали оба! Госпожа Аррайда, до утра остаетесь в замке. Переночуете в библиотеке. Утром решим. Вы, мевретт Сианн, сейчас же пойдете к Звингарду и покажете ему свое плечо. И даму прихватите тоже, и так все тут кровью заляпала. В глаза смотреть! Не перечить!
-- Я не останусь! Нужно что-то сильнее оков и вашей магии, чтобы меня удержать. Ясно вам?
-- Мы к вам магию не применяли... пока. Но можем начать. Или вас не устраивает соседство с Темулли? -- мевретт Мадре самым обаятельнейшим образом улыбнулся, будто не орал на нас с Сианном вот только что.
А Сианн, похоже, унаследовал отцовское упрямство. Надулся и буркнул:
-- Я у Звингарда был. С утра. И плечо он мое смотрел. Так что...
-- Пусть посмотрит снова! А то одни компрессы и никакого толку. Ну, и леди проводишь...
-- Могу уступить ей оружейную, -- вздохнули Сианн. -- Если не устраивает библиотека.
-- Оружейную? -- Мадре выразительно постучал себя пальцем по лбу. -- Ты что, считаешь, что другим тоже нравится спать на луках и мечах? И, потом, там ночует и этот, твой... как его... Себастьян Лери. Нет, лучше компания Темулли или призрака двоюродной бабушки с третьего этажа...
Отец с сыном, обращая на меня внимания не больше, чем на дерево, опять погрузились в спор. Впрочем, готова поклясться, что деревья для остроухих важнее. Их мнением интересуются.
Я с тоской взглянула на клеймору, потом метнулась к окну...
Вот я уже на влажном от начавшегося дождя подоконнике.
