Г. Эмар - Гипнотический роман
— Но что вы затеяли? — спросил агент полиции.
— Я хочу одним ударом покончить с этим гнездом ехидн! — сказал Дювошель с ненавистью.
Оба собеседника задрожали.
— Но ведь мы рискуем своей жизнью!
— Зато я уже давно пожертвовал своею!
— Хорошо, я исполню свою обязанность. Но скажите, кто и когда меня предупредит, что настало время действовать?
— Из Бизотона, при помощи подзорной трубы, можно легко рассмотреть вход в пещеру, про которую я говорил. Когда вы увидите красное знамя здесь, у входа, то значит настало время действовать.
— Хорошо.
— Когда вы увидите, что красное знамя будет заменено черным, вы решительно пойдете вперед, какие бы ни были препятствия на вашем пути! Вы меня поняли?
— Совершенно!
— Могу я рассчитывать на вас?
— Клянусь вам!
— Ну, тогда будем иметь успех! Обещаю вам это. А теперь, прежде чем расстаться, я хочу показать вам пещеру.
— Но, разве вы не вернетесь на плантацию сегодня же вечером?
— Нет, я останусь здесь до последнего момента!
— В чем же состоит ваш план?
— Это вы узнаете потом, а теперь позвольте мне умолчать об этом.
Агент полиции молча поклонился и все трое направились ко входу в пещеру. Вход в последнюю был так хорошо прикрыт кустарниками, что неопытный человек даже в двух шагах не смог бы его определить,
Осмотрев все подробности пещеры, они вернулись на площадку, куда уже были приведены их лошади. Плантатор и агент полиции вскочили на них и быстро удалились каждый в свою сторону.
Дювошель некоторое время следил за ними глазами.
— Наконец-то, — сказал он с ненавистью бросая взгляд на утес Питон, — час отмщения настал!
Он опять медленно вошел в пещеру. Здесь, прислонившись к стене и опустив голову на грудь, стоял Марселен, погруженный, по-видимому, в глубокую задумчивость. Дювошель дотронулся до его плеча.
— Теперь мы одни, Марселен! — сказал он. Молодой человек выпрямился, как бы пробудившись ото сна. Дювошель сел на кучу сухих листьев, служивших ему постелью и, устремив испытывающий взор на своего слугу, спросил:
— О чем ты думаешь?
— Я думаю, господин, — сказал молодой человек печальным голосом, — что день еще не кончился и мне придется ожидать еще несколько часов.
Выражение жалости и нежности мелькнуло тогда на энергичном лице господина, он мягко привлек к себе юношу, посадил его рядом с собой и, взяв за руку, спросил:
— Ты решил?
— Да.
— Но тебя ждет ужасная смерть, дитя, если это дело не удастся!
— Что за беда! Я ведь умру за вас, господин! За вас, кого люблю больше всех на свете! — отвечал молодой человек с мягкой улыбкой.
— И ничто не сможет заставить тебя отказаться от этого плана?
— Ничто! Бог будет со мной! Дювошель поднял голову.
— А если бы теперь, когда наступил момент я сообщил бы тебе что чувствую ужас и умолял бы отказаться от этого предприятия.
— Тогда бы я, мой господин, первый раз в жизни отказался повиноваться вам, — сказал молодой человек, качая своей головой. — Мне кажется, что этот план заложен в мою голову самим Богом и ничто в мире не может заставить меня отказаться от него! Я одержу победу или погибну! Это решено. В тот день, когда вы нас купили в Новом Орлеане, мою мать и меня, несчастных рабов жестокого господина и дали нам свободу, я поклялся посвятить вам всю свою жизнь. Теперь пришло время исполнить клятву!
Дювошель со слезами на глазах обнял своего слугу.
На закате солнца, как это было условленно утром, явился Жозеф Колет, во главе десяти солдат, молча проскользнувших в пещеру.
Когда сгустились сумерки, Марселен обратился к своему хозяину:
— Прощайте, — лаконично сказал он, — если я умру, помолитесь за меня!
Не дожидаясь ответа, он бегом бросился по склону горы и вскоре исчез в темноте,
11. Новообращенный
На колокольне маленького городка Бизотон пробило только что десять часов.
Ночь была бурная и мрачная: большие, черные облака, насыщенные электричеством, медленно плыли по небу: не было ни малейшего движения воздуха: духота была ужасающая. Иногда зеленоватый свет молний озарял небо ослепительным светом: тяжело грохотал гром, замирая эхом в горах, потом все снова погружалось во мрак и молчание. Улицы городка были пустынны: огни в домах погасли — жители готовились уже отойти ко сну.
С последним ударом часов одинокий человек, уже несколько минут стоявший у стены одного из домов, находящихся на окраине города, медленно приблизился к двери дома или, скорее, к хижине, так как это была жалкая ахуна, построенная из бамбука.
Человек этот некоторое время стоял, прислонив ухо к двери, внимательно прислушиваясь. В хижине все было тихо. Тогда он несколько раз ударил в дверь палкой, которая была у него в руках.
Внутри послышался легкий шум и сиплый женский голос сердито спросил:
— Кто это ходит в такую ужасную ночь
— Тот, для кого мрака не существует!
— Что же ты ищешь так поздно?
— Я хочу сравнить свой кинбуа с твоим. [Кинбуа — талисман]
— Кто же дал тебе этот кинбуа?
— Двое — Конго Пеле и папа.
Наступило молчание. Наконец, дверь медленно приоткрылась на петлях и тот же голос прошептал незнакомцу: «Входи». Незнакомец вошел. Дверь сейчас же затворилась за ним.
В хижине царила полная темнота. Но женщина, разговаривавшая с незнакомцем, взяла его за руку и повела за собой. Шагов через десять она остановилась, заметив своему спутнику: «Осторожней, здесь первая ступень лестницы!».
Тот молча наклонился и начал спускаться вниз. Он насчитал пятнадцать ступеней. Наконец, они остановились перед дверью, Женщина постучала в нее и последняя отворилась. Переступив порог, незнакомец бросил вокруг себя испытывающий взгляд.
Они находились в небольшой комнате со сводами. Стены были сверху донизу увешаны искусно сплетенными циновками местного производства: пол был усыпан песком. С потолка спускалась железная лампа, дававшая достаточно света. В середине комнаты стоял стол, а в окружении нескольких стульев.
На стульях сидели четверо: двое мужчин и две женщины, которые курили, пили водку и ром. Два стула были не заняты: очевидно, прибывших ждали. Когда они сели, им налили два стакана водки.
Эти шестеро негров и негритянок с подозрительными физиономиями, за исключением незнакомца, который был никто иной как Марселен, любимый слуга Дювошеля, принадлежали к жителям городка Бизотон. Все официально причисляли себя к рабочим, а на самом деле принадлежали к секте Воду.
