Питер Нейл - След исполина
Внезапно он повернул лошадь и поскакал к центральной площади. К нему приблизился один из командиров, отдал честь и проговорил:
— Боюсь, что наемники начнут жаловаться, мой господин. Они ждали битвы, а здесь ничего такого не предстоит. А теперь они хотят знать, заплатят ли им за все это.
— Проследи за ними, — угрюмо велел Орин. — Они будут мародерствовать. Они вправе обшаривать брошенные, разрушенные строения, но не должны причинять вреда людям.
— Хорошо, мой господин.
Иллес, который ехал рядом с Конаном, указал на высокую ротонду отполированного купола, возвышающегося впереди.
— Смотри, вон там — наш дворец. Купол был почти полностью разрушен.
— А сколько людей жило раньше в Сафаде? — спросил северянин.
— Двести тысяч. — Иллес отер рукой лоб. — Двести тысяч. И Усхор уничтожил их меньше чем за день.
— Он убил двести тысяч человек? Иллес с грустью покачал головой.
— Нет. Большая часть их бежала. Пока мы бились с призраками, жители с криками убежали через ворота. И боюсь, они никогда не вернутся. Эта земля теперь проклята.
Главная площадь перед дворцом была усеяна мертвыми телами, источавшими тяжелый запах. Вокруг них носились стаи одичавших собак. Сотни мертвых тел в потускневших доспехах лежали в странных скрюченных позах. Тучи насекомых роились в воздухе, отбрасывая на землю мощные тени. Из окон выглянуло несколько серых, исхудалых лиц — секунду они смотрели на прибывших воинов, а затем снова скрылись в тени.
Орин подъехал к парадной лестницы и спешился. Остановили лошадей и люди из его свиты, и солдаты; наемники же не спеша начали разбредаться по полуразрушенным улицам и аллеям. Военачальники Орина велели своим людям внимательно следить за ними.
Хотя опасность как будто миновала, Орин поднимался по парадной лестнице медленным шагом, обнажив меч. За ним последовали Болард и Конан, а следом Иллес, Тайс, Варган и остальные. Орин с напряжением всматривался и вслушивался. Несмотря на то, что они не встретили ни одного призрака, Усхор мог неожиданно напасть на него здесь и отрезать от остальных. Или во дворце его могла ждать ловушка. Орин поднялся на самую верхнюю ступеньку, пересек галерею, толкнул приоткрытые двери…
Внутри было пыльно, темно и мрачно — но никаких колдовских сил.
Орин медленно двинулся по главной галерее; звуки его шагов отдавались эхом. Остальные проследовали за ним. Здесь также было много трупов, но дворец, выстроенный из мрамора и золота, стоял брошенный, никем не тронутый — безмолвный и мрачный, как могила. Орин прошел под высокой аркой, а затем спустился по коридору, который вдоль стен которого располагались гигантские колонны, украшенными резными картинами и узорами. Он миновал открытые вестибюли, залы для аудиенций, и наконец достиг тронного зала.
Именно в этом зале он вершил правосудие, объявлял войны, встречался с иноземными послами. Этот зал был сердцем города, сердцем его существа — его людей, его королевства, его армии.
А теперь он был разрушен. Его трон был раздроблен на куски — каменные обломки и щепки дерева усыпали помост и выложенный плитками пол. Тяжелые столы и стулья его советников также были разбиты в щепки и разбросаны по всему залу. Колонны были испещрены трещинами и надрезами — то ли следами драки, то ли результатами колдовства; у одной из колонн полностью была снесена верхняя часть.
И везде лежали мертвые тела воинов в доспехах, которые пали во время боя и так и остались здесь — серые, размякшие, источающие ужасный запах, с гниющей плотью, по которой ползали черви. Гобелены и портреты были сорваны со стен и сожжены. Медные светильники и посуда — все это также было сломано или исковеркано. В центре зала на полу чернел огромный круг — как будто здесь сожгли что-то круглое. А может быть, что-то просачивалось сквозь пол — что-то магическое, нематериальное. Может быть, здесь Усхор держал со своими монстрами военный совет или пытал кого-то из жителей Сафада, или же превратил тронный зал в загон для адских тварей…
Орин молча подошел к обломкам трона. Он крепко сжал рукоять меча, мускулы его напряглись, а на лбу и на шее выступили жилы. Остальные за его спиной стояли, затаив дыхание.
Орин встал у основания пьедестала, с волнением глядя на обломки. Пот заливал его лицо. У его ног на полу лежало потускневшее бронзовое блюдо. Орин с яростью пнул его ногой. Блюдо с глухим звоном покатилось по полу, клацая и противно дребезжа.
— Где он?
Голос его был не громче шепота, но в большом зале прозвучал как удар грома.
— Куда он исчез?
Орин глубоко вздохнул, повернулся и посмотрел на Боларда и остальных. Меч под его рукой дрожал, словно от желания найти и пронзить сердце Усхора.
Тайс прижалась к Иллесу, напуганная вулканическим гневом барона, и тем, что он мог бы навлечь на себя гнев самой преисподней.
— Куда он исчез, Болард? Где Усхор?!
И это имя эхом отозвалось в зале. Болард покачал головой, закованной в шлем.
С яростным криком Орин развернулся и взмахнул мечом. Дубовое кресло, крепкое, тяжелое, отлетело в сторону под натиском этого порыва…
— Где ты, где ты, мерзавец!..
Потом он взял себя в руки. Благодаря железной воле, Орин умел управлять собой и в гневе.
— Орать, бушевать, злиться… — тяжело дыша проговорил он, — в этом нет ничего хорошего. Что же я еще мог ожидать? Разве мы не думали, что Усхор оставит Сафад в руинах?
Успокоившись, Орин подошел к своей свите и посмотрел на Боларда.
— Ты ошибся — его здесь нет. Он исчез. Он нашел то, что искал?
Не знаю.
— Ты знаешь его лучше, чем кто-либо.
— Сейчас это не имеет значения. Но вы можете быть уверены, что он не успокоится.
— Нет. Нет. — Орин поглядел вокруг себя, как затравленный зверь, дрожа от желания расправиться с врагом, готовый на клочки разодрать того, кто признает себя виновным во всех его мучениях. — Нет, его здесь нет. Мой меч обязательно бы учуял его.
— Ничем не могу помочь, — сказал Болард.
В ответ на это замечание в глазах Орина вновь вспыхнула ярость; но он вовремя овладел собой, и что-то заворчал, оглядывая тронный зал.
— Найдите его, — объявил Орин. — Опросите каждого, кто остался в живых, осмотрите каждое здание. Я уверен, что хоть кто-нибудь видел его. Но куда же он мог пропасть, Дестан? — Он снова взглянул на Боларда. — Вернулся в свою крепость?
Тот пожал плечами.
А не мог ли Болард нарочно разыгрывать из себя дурачка, подумал Конан. Почему-то он был уверен, что тот знает гораздо больше, чем говорит. Он испытывал все возрастающее раздражение; спорами и разглагольствованиями все равно ничего не добиться.
