Наталья Игнатова - Сказка о любви
Сьеррита порозовела и искренне улыбнулась:
— Что-то я разнервничалась. А у тебя здесь уютно, даром, что холостяцкий корабль.
Капитан потер пальцами виски. Пробормотал что-то на непонятном языке, потом обратился к Майку:
— Есть будете?
Откровенно говоря, есть хотелось. Здоровый такой голод одолевал. Приятное по-своему чувство.
— Будем.
— Хорошо. Что пьете?
— Да мы, собственно... — парень почему-то замялся. Уж очень категорично был поставлен вопрос.
Короткий рык — команда кораблю на незнакомом языке. — и когда раздвинулись две ничем не примечательные панели на стене:
— выбирайте. С пожрать, к сожалению, не так богато. Консервы.
— Hич-чего себе! — Майк таращился в бездонные глубины открывшегося их взорам бара. Hадо отдать должное тому, кто собирал все эти алкогольные богатства, он не поленился систематизировать их и распределить каждый сорт выпивки по отдельным секциям. Впрочем, примерно две трети напитков были музыканту вообще не знакомы. А еще о четверти он знал лишь понаслышке. Выбрав один из хорошо известных ему сортов легкого вина, H'Гобо отвернулся от бара, как раз вовремя, чтобы увидеть, как шарахнулась Сьеррита от появившегося из пустоты небольшого стола, накрытого на троих.
— А ты? — парень глянул на Конунга.
Тот молча покачал головой. Ухмыльнулся неприятно:
— Hе бойся. Hе отравлю.
— Я поняла. — изрекла Джина, поднимая серебряную крышечку со своей тарелки. — Здесь главное ничему не удивляться. Это ж «Скат».
— Разумно. — капитан достал трубку, неторопливо начал набивать ее табаком. Судя по всему, сидеть на полу ему было удобно и привычно, а что подумают гости волновало хозяина меньше всего.
Однотонные красные глаза смотрели, казалось, в пустоту, куда-то мимо всех присутствующих, однако Джина могла поклясться, что Конунг смотрит на Викки. Hа Викки, которая тихонечко сидела в своем кресле и не отрывала взгляда от своей тарелки. Поклевала что-то, как птичка, чуть пригубила чудесного вина и не поднимала глаз.
— Ладно. — вздохнул капитан. — Раз ты все равно не ешь... Кто ты?
— Я? — Викки вскинула испуганно глаза.
— Ты.
— Я... Викки.
— Та-ак. — Конунг сердито пыхнул трубкой. Глубоко затянулся. — Откуда у тебя это? — он подбросил на ладони черный нож с голубым платком на рукояти.
— Я подарил. — вмешался Майк. — Я его в Реке нашел. Сегодня утром.
— Уже лучше.
— Я тебя знаю. — тихо сказала Викки. — Hо я не могу тебя знать, правда? Подожди, не отвечай! — вместе с креслом она развернулась к Сьеррите. — Лучше ты. Расскажи! Что там было? Что было дальше?!
Почему-то Джина сразу поняла о чем идет речь. О древней легенде, которую она так и не рассказала до конца. А Конунг, он ведь как две капли воды походил на того чужака, беловолосого нелюдя, в которого влюблена была танцовщица, метательница ножей Викки из Ариэста.
— Рассказывать? — она вопросительно посмотрела на капитана.
Тот пожал плечами:
— Рассказывай. — и снова прикрыл глаза, размеренно попыхивая трубкой.
* * *— Ариэст затаился и ждал. — тихо произнесла Сьеррита.
Полыхнули огнем алые глаза, когда глянул на нее быстро и пристально Эльрик де Фокс, и снова опустил ресницы, скрываясь за клубами дыма.
— И вернулись они из пустыни, но в город вошел лишь чужак. Тихи и безлюдны, тихи и безмолвны были улицы города, что готовился к страшному. Но шел он, не видя ничего, к своему дому.
И снова, как сегодня днем, на улицах города, Сьеррита отключилась от действительности, поглощенная собственным рассказом. Как пела она, всем своим существом отдаваясь песне, так и рассказывать умела, уходя туда, в тот мир, который оживал в ее памяти, оживал, чтобы и другие могли увидеть его.
— Остановился он, в который уже раз пораженный красотой и величием марсианского заката, и обагренный светом огромный и черный прекрасен он был, как бог, пришедший из Тьмы. И взгляд его устремился в багровое пламя небес. Затуманены и печальны были его прекрасные глаза, алые, как умирающее солнце.
Эльрик поперхнулся дымом и закашлялся.
— И подлые псы Хессайля, которым неведома была красота и милосердие, напали в этот момент на чужака дабы скрутить его. Не было равных ему в воинском искусстве, быстр он был, ловок и свиреп как пятнистый гхайр, но и гхайров ловят коварные охотники.
Опутанный сетью, сваленный жестокими псами на грязный каменный пол таверны, был ли опасен чужак? Но трусливы подлые прислужники мерзкого подлеца Хесайля. И приказали принести цепи, и заковали в них гордого пришельца, распластанного по полу подобно поверженному безжалостной стрелой кшуру — гордой птице багровых скал.
И заковали в кандалы чужака, чьи волосы, подобные снежной буре в черных руинах Дирроналя — города которого нет — были разметаны среди грязи и битого стекла.
КОНУНГ
Он не знал, смеяться ему или плакать от услышанного. Гордая птица Кшур. Это ж выдумать надо! Найти бы того, кто весь этот бред выдумал, да постряхивать пыль с ушей. Прекрасные алые глаза. Это у него-то. У Шефанго... Тьфу! А вообще, если опустить красивости, девчонка рассказывала на редкость хорошо. Талантливо. Так талантливо, что воспоминания, кажется прочно упрятанные, забытые старательно, рванулись на волю, ломая все блоки. Голос рассказчицы был монотонно-ровным. А он, вдыхая ароматный горячий дым, кривил губы в улыбке. И вспоминал.
Пол в кабаке был грязным. Почему-то это запомнилось особенно отчетливо. У самого лица он видел чьи-то ноги в сапогах из грубой кожи. Сапоги постукивали по полу и это раздражало. А раздражение и злость были неуместны сейчас. Они мешали. Его магия в этом дрянном мире и так почти не действовала, а если уж не получалось сосредоточиться...
Он перевернулся на спину, сморщившись от боли в запястьях. Кандалы могли бы подогнать и получше. Услышал злобное:
— Hе шевелись!
И инстинктивно отдернул голову от целящегося в лицо сапога. Как-то разом кабак загомонил. Словно одновременно все вспомнили о том, как опасен взятый ими пленник. Кто-то требовал прикончить его сейчас же. Кто-то напоминал о том, что Хессайль приказал не убивать чужака до его прихода.
Эльрик лежал, не двигаясь. Сейчас он видел больше. В зале собралось человек сорок, тесно сидели за столами, сдвинутыми к стенам, таращились на него, поигрывали лучевыми ружьями. Ублюдки! Как делать такое оружие здесь давно забыли, а вот как пользоваться им...
Потом в поле зрения оказалась девушка. Та, с ножами, как бишь ее? Викки. Она прошла совсем близко, на миг остановилась, глядя на него. Он увидел кровоподтеки на светлой коже. Изодранное платье. Опухшие от слез глаза.
