Мелисса Марр - Хрупкая вечность
— Не уверена, что мое поведение можно назвать рациональным, если брать тебя для сравнения.
И Эйслинн снова расслабилась. Несмотря не все странности, которыми были наполнены последние месяцы, он всегда находил способ зажечь в ней свет. Во многом именно благодаря этому быть Летней Королевой было не так сложно. Его дружба и любовь Сета помогали ей не сбиться с пути.
Кинан все еще улыбался, но когда снова заговорил, в глазах его была просьба:
— Может, ты поговоришь с Дон? Объяснишь, как мне ее не хватает. Может, ты могла бы рассказать ей, как мне грустно, когда я не вижу ее. Сказать, что она нужна мне.
— А почему ты сам ей не скажешь?
— Как? Она меня даже на порог не пускает. Мне нужно, чтобы она была в моей жизни. Без нее… и без тебя… У меня плохо получается. Я стараюсь, но мне нужно, чтобы она в меня верила. Если одной из вас…
— Не надо.
Эйслинн не хотела, чтобы он развил эту мысль. Новый мир между Дворами был еще слишком хрупким. Было бы лучше, если бы Дония и Кинан не ссорились, но разговоры наедине с Донией заставляли ее нервничать. Они стали друзьями, не такими близкими, как надеялась Эйслинн, но достаточно близкими, чтобы поначалу проводить вместе время. Однако это закончилось, когда пришла весна. Когда изменились отношения Эйслинн с Кинаном. И пусть они избегали разговоров об этом, все же обоим требовались постоянные усилия, чтобы не прикасаться друг к другу.
— Я могу попробовать, но если она злится на тебя, то и со мной вряд ли захочет поговорить. В последнее время она все наши с ней дела передает кому-нибудь другому, — призналась Эйслинн.
Кинан налил два стакана воды и сказал:
— Это потому, что Лето набирает силы, а Зима слабеет. Бейра каждую весну становилась мрачнее обычного. И это тогда, когда я еще не был так силен.
Кинан протянул Эйслинн стакан… и она застыла.
Это просто вода. И даже если бы это было летнее вино, оно не произвело бы на нее такого эффекта, как в первый раз. Она выбросила эти мысли из головы.
— Эш?
Она пошевелилась, пропустив мимо ушей, что он назвал ее сокращенным именем, а не полным, как обычно, отвела взгляд от стакана и посмотрела на него.
— Да?
— Все в порядке. Я не причиню тебе вреда. Никогда. Я и раньше не хотел навредить тебе.
Эйслинн вспыхнула и взяла стакан.
— Извини. Я знаю. Честно-честно.
Кинан пожал плечами, но минуты, когда ее охватывала паника, причиняли ему боль. Она подозревала, что иногда он чувствует то же, что и она, как будто их совместное управление Двором создало некую связь между ними, и ни он, ни она не были к этому готовы. Никто из фейри не мог видеть сквозь стену, которой Эйслинн себя окружила. Никто, кроме Кинана.
Друзья. Мы друзья, а не враги. И только друзья.
— Я поговорю с Дон, — сказала она ему. — Но ничего не обещаю. Я постараюсь. Может, нам с ней это пойдет на пользу. В последние несколько недель она была очень несдержанной со мной. Если все это связано с весной, то поговорить — хорошая идея.
Кинан взял Эйслинн за руку и нежно сжал ее ладонь.
— Ты замечательно справляешься с тем положением, в которое я тебя поставил. Я знаю, что для тебя это совсем не просто.
Она не отпустила его руку, а сжала в ответ с обретенной взамен смертности силой.
— Я могу многое стерпеть, Кинан. Если ты снова будешь что-то от меня скрывать, — она выпустила солнечный свет, живущий внутри нее, не оттого, что потеряла терпение, а чтобы показать, что она может контролировать то новое, что происходит между ними, — это будет не самым мудрым твоим решением. Дония помогла освободить Лесли. А ты подвел меня. Я не хочу, чтобы это снова случилось.
Он молчал почти минуту, просто держа ее за руку, а когда она попыталась освободиться, улыбнулся:
— Не думаю, что эта твоя угроза приведет к тем результатам, которых ты хочешь достичь. Когда ты злишься, то становишься еще прекраснее.
По ее щекам разлился румянец, когда она поняла, что слова, которые она должна сказать, сильно отличаются от тех слов, которые она может и хочет сказать.
— Я тут не в игры играю, Кинан.
Улыбка померкла, он отпустил ее руку и кивнул с серьезным выражением лица.
— Никаких секретов. Ты ведь об этом просишь меня?
— Да. Я не хочу, чтобы мы с тобой стали противниками. И не хочу играть в словесные игры.
Фейри постоянно перекручивали свои слова, чтобы повернуть все в свою пользу.
— Я тоже не хочу, чтобы мы стали противниками, — спокойно отозвался сидевший рядом с Эйслинн фейри.
— И мы не будем играть в словесные игры, — снова сказала она.
Многообещающая улыбка появилась вновь.
— Вообще-то мне нравятся эти игры.
— Я не шучу, Кинан. Если мы собираемся и дальше работать вместе, ты должен быть искренним со мной.
— Серьезно? — спросил он, и в его голосе ей почудились нотки вызова. — Ты именно этого хочешь?
— Да. Мы не сможем работать вместе, если мне постоянно придется догадываться о том, что творится в твоей голове.
— Раз ты так уверена… — Голос его был нарочито серьезен, но в то же время казалось, что он подтрунивает над ней. — А ты уверена, Эйслинн? Ты действительно хочешь, чтобы я был полностью честен с тобой?
Ей казалось, что она шагает прямиком в львиную пасть, но отступать, учитывая ее желание быть с ним на равных, было бы неправильным решением. Эйслинн заставила себя заглянуть в его глаза и ответила:
— Да.
Кинан чуть отодвинулся и глотнул воды, не отводя от нее взгляда.
— Ладно. Тебе больше не придется догадываться, о чем я думаю… Прямо сейчас я думаю, что мы так погрязли в делах Двора, в проблемах с Донией и Ниаллом, с этими твоими школьными занятиями… Со всем этим легко забыть, что все, что я сейчас имею, не было бы моим без тебя. Однако я никак не могу забыть о том, что по-прежнему хочу большего.
Эйслинн вспыхнула.
— Я не это имела в виду.
— Выходит, теперь ты собираешься играть в словесные игры? — В его голосе снова прозвучал вызов, и на этот раз она не сомневалась, что расслышала правильно. — Ты будешь решать, когда моя честность удобна, а когда нет?
— Нет, но…
— Ты сказала, что хочешь знать, о чем я думаю. Никаких условий не было. Никаких словесных игр, Эйслинн. Решать тебе. — Он поставил на столик стакан и подождал несколько секунд. — Неужели ты из тех, у кого семь пятниц на неделе? Так что же? Ты предпочтешь, чтобы у нас были секреты друг от друга, или как?
Эйслинн почувствовала, как в ней поднимается страх. Не за собственную безопасность, а потому, что дружба, которую они так старались построить, рушится у нее на глазах.
