Евгений Лукин - Разбойничья злая луна
– Слушай… Так ты, значит, и есть тот самый Шарлах?..
Глава 7
Луна всему виною
– Ну что? – жадно спросила Алият, когда Ар-Шарлахи привели из рубки и вновь водворили на цепь. – Говорил?
– С кем? – не понял тот.
В темных, хищно прищуренных глазах мелькнуло раздражение.
– С людьми, конечно, с кем же еще!
– Ты о чем?
Алият одарила его бешеным взглядом и больше вопросов не задавала. Покачивался настил, скрипели блоки, в снастях пел ветер. Эскадра забирала все круче к югу, к белым пескам Чубарры.
А после обеда пришла очередь Алият стоять в рубке. Оставшись в одиночестве, Ар-Шарлахи в самом подавленном настроении подобрался к амбразуре. Долго смотрел на плывущие навстречу подрагивающие полотна красноватого щебня, вяло размышляя, почему это все матросы на «Самуме» прикрывают лица повязками. Офицеры сплошь голорылые, а вот матросы… Такое впечатление, что досточтимый Тамзаа (это ведь он готовил караван к походу!) умышленно набрал команду целиком из жителей Пальмовой Дороги… Да нет, не может быть!.. И тем не менее все в повязках… Мода, что ли, у них такая пошла в предгорьях?.. Или это просто скрытый протест? В Харве-то, по всему видать, неблагополучно…
Алият привели обратно на удивление быстро. Как выяснилось, до караванного наконец дошло, что второй разбойник – женщина и, стало быть, делать ей в рубке нечего. Вернулась Алият возбужденная и необычно словоохотливая.
– Караванного ненавидят, – как бы невзначай сообщила она.
– Да я думаю… – согласился Ар-Шарлахи. – Таких дураков я еще не встречал!.. Хаилза… Никогда ничего не слышал о таком караванном…
– И к морю идти – боятся, – многозначительно добавила Алият. – Так боятся, что аж пот их прошибает!..
Ар-Шарлахи хмыкнул и задумался.
– Странно, – сказал он. – Что ж у них, совсем соображения нет? Если мы с тобой, как они считают, уже выходили к морю и тем не менее живы…
– А я им сказала, что мы заговоренные, – объяснила Алият.
Услышав такое, Ар-Шарлахи даже изумился слегка. Надо же! А он и не подозревал, что ей свойственно чувство юмора… Да еще и в такой ситуации… Однако уже в следующий миг до него дошло, что юмором здесь и не пахнет.
– Ты… что затеваешь? – с запинкой спросил он. Алият словно и не расслышала.
– Уж не головной ли корабль взбунтовать? – Ар-Шарлахи понизил голос до предела, и все же вопрос прозвучал скорее насмешливо, чем испуганно. – А от каравана как собираешься отрываться?
Алият прерывисто вздохнула, с тоской глядя на прыгающую в низкой широкой прорези красноватую равнину.
– Шарлах… – беспомощно произнесла она.
– А что он может? Он сейчас один, шайка рассеяна, кораблей у него нет… Да если бы даже и были!.. – Ар-Шарлахи приостановился и с интересом посмотрел на Алият. – А ты, я гляжу, сильно его любишь, – заметил он чуть ли не с завистью. – Можно сказать, на все пошла, собой пожертвовала…
– Шарлах – мужчина… – равнодушно отозвалась Алият. С таким видом говорят о чем-то само собой разумеющемся.
– А я? – невольно спросил он.
Алият вскинула голову и, должно быть, хотела сказать очередную резкость, как вдруг взгляд ее стал несколько растерянным.
– Тебя не поймешь… – нехотя призналась она. – Моря не боишься…
Ар-Шарлахи невесело усмехнулся:
– Как можно бояться того, чего нет? Смерть это, бессмертие или просто много воды – какая нам разница, если туда все равно не добраться!.. Не думаешь же ты, что я и впрямь найду выход к морю?
– На что же ты тогда надеешься?
Теперь уже затосковал Ар-Шарлахи. С надеждами дели обстояло из рук вон плохо.
– Жду, когда колесо отвалится, – буркнул он, с запоздалым сожалением вспоминая набегающий прямо по курсу красно-черный обломок. Не скомандуй он тогда рулевым – глядишь, и впрямь запороли бы колесико…
– У всех кораблей сразу?
– Послушай, – сказал он сквозь зубы. – Что бы ты там ни затевала, твоим сообщником я все равно не стану. Считай меня трусом, шутом, пьяницей, но пойми ты: я ненавижу бунт! Я ненавижу кровь!.. Все, о чем я мечтаю, – это, чтобы меня оставили в покое!
Недоуменно сдвинув брови, Алият пристально смотрела на Ар-Шарлахи.
– Нет, все-таки ты дурак… – с сожалением решила она наконец. – Ну кто же теперь оставит тебя в покое?
К вечеру под колесами зашипели белые барханы Чубарры. Ветер стих. Быстро схлынули серые сумерки, и наступила ночь – беспокойная ночь полнолуния, толкающая людей на отчаянные дела и опрометчивые поступки. Именно в такие ночи удаются самые дерзкие грабежи и дворцовые перевороты. Разбойничья злая луна становится идеальным диском, и особенно четко обозначается на нем голубоватый контур верблюдицы – матери четырех верблюдов, на которых предки спустились когда-то с горных отрогов Харвы. Души погонщиков, обитающие теперь на луне, слетают в эту ночь на землю, чтобы смутить покой своих потомков, лишить их сна, нашептать безрассудные замыслы… И предкам не объяснишь, что времена изменились и что слово «разбой» для выученика премудрого Гоена означает вовсе не подвиг, а нечто совсем иное.
А следующей ночью луна пойдет на ущерб, тревога понемногу уляжется, душа прояснится…
Караванный был настолько мудр, что не рискнул ползти в ночном безветрии черепашьим шагом – приказал сделать остановку до утра, надеясь завтра воспользоваться господствующим здесь восточным ветром и двинуться в путь под всеми парусами.
Облитые жидким серебром корабли припали к светлому от луны песку подобно четырем огромным скорпионам. Ар-Шарлахи не спалось. Он сидел ссутулившись, как бы разрезанный пополам полосой холодного света, бьющего в пол из широкой амбразуры, и с тоской думал о том, что будет завтра. Сколько еще времени ему удастся морочить голову досточтимому Хаилзе, делая вид, что и впрямь не может отыскать проход в скалах, который был где-то здесь?..
В противоположном углу зашуршали, зашевелились смутные белые складки – Алият тоже маялась бессонницей. Наконец села, звякнув цепью.
– Оказывается, горы такие высокие… – расстроенно сказала она. – Как они там вообще жили?..
– Кто?
– Предки… и верблюды…
– Да не жили они там, – сказал Ар-Шарлахи. – В горах долго не проживешь: снег, лед…
– Но они же спустились с гор!
– Правильно. Спустились. А в горах не жили. Они пришли из-за гор, с той стороны, понимаешь?
Некоторое время Алият с озадаченным видом переваривала услышанное. Мысль о том, что у гор может быть еще какая-то другая сторона, судя по всему, никогда не приходила ей в голову.
– А откуда ты все это знаешь? – подозрительно спросила она.
Ар-Шарлахи усмехнулся.
– Я долго учился в Харве, – пояснил он. – Большей частью, правда, пьянствовал, но и учился тоже… В промежутках между загулами…
