Урсула Ле Гуин - Растерянный рай
– Надежда – не вера. Надежда связана с реальностью, даже если совершенно необоснованна. Вера отвергает реальность.
– Имя, которое можно назвать, не есть истинное имя, – прошептала Синь.
– Коридор, по которому можно пройти, не есть истинный коридор, – согласился Луис.
– Но что дурного в вере?
– Опасно путать реальность с вымыслом, – тут же отозвался Луис. – Путать желание – с возможностью, эго – с космосом. Крайне опасно.
– О-ох! – Синь скорчила гримаску, возмущенная его напыщенностью, но через минуту проговорила: – Не это ли имела в виду мать Терри – «Народу нужен бог, как трехлетнему малышу – матапила»? Интересно, что такое матапила?
– Наверное, оружие.
– Я иногда ходила с Розой на увеселения, пока та совсем не ушла в серафимы. И мне вообще-то нравилось. Особенно песни. И когда они восхваляют вещи – знаешь, самые обычные, – и говорят, что все, что мы делаем, – свято. Не знаю… Мне – понравилось, – проговорила она, будто защищаясь. Луис кивнул. – Но когда они начинают зачитывать всякую дурь из книги – и что такое «путь», и что значит «открытие», – меня замыкать начинает. Они на все лады твердят, что снаружи вообще ничего нет. Вся вселенная – внутри. Ужас какой.
– Они правы.
– А?
– С нашей точки зрения, они правы. Снаружи ничего нет. Вакуум. И пыль.
– Звезды! Галактики!
– Точки на экране. Мы не можем дотянуться до них, добраться. Только не мы. Не при нашей жизни. Наша вселенная – корабль.
Эта мысль была одновременно знакомой до банальности и странной до жути. Синь пораздумывала и над ней.
– А наше бытие здесь совершенно, – продолжил Луис.
– Да?
– Мир и изобилие. Свет и тепло. Безопасность и свобода.
«Само собой», – подумала Синь, и на лице ее это отразилось.
– Ты учила историю, – настаивал Луис. – Столько страданий. Жил ли кто-нибудь в отрицательных поколениях так, как живем мы? Хоть вполовину так хорошо? Большинство землян жили в постоянном страхе. В боли. Невежестве. Они дрались друг с другом из-за денег и верований. Умирали от болезней, войн, голода. Это было как в Трущобах 2000 или Джунглях. Сущий ад. А здесь – рай. Ангел Терри был прав.
Синь поразилась ярости в его голосе.
– И?
– Так что – наши предки послали нас из ада в ад через рай? Тебе подобная схема не кажется дефектной?
– Ну-у… – протянула Синь, обдумывая его метафору. – К Шестому поколению это и правда несправедливо. А для нас – никакой разницы. К тому времени мы от старости уже не сможем выходить навне. Хотя я бы доковыляла, глянула, каково оно. Даже если там – ад.
– Вот поэтому ты – не ангел. Ты принимаешь тот факт, что наша жизнь, наш полет, имеет цель, не заключенную в ней. Что у нас есть цель.
– Да? Вряд ли. Я на это просто надеюсь. Было бы интересно оказаться… где-нибудь еще.
– Но ангелы не верят, что есть какое-то «еще».
– Тогда они здорово удивятся, когда мы достигнем Синдичу, – ответила Синь. – Хотя мы все к этому времени… Слушай, мне еще для Канаваля таблицы делать… Увидимся на занятиях.
На момент этого разговора обоим было по девятнадцать лет и они учились на втором курсе. Они не знали, что второкурсники всегда ведут беседы о природе веры и цели бытия.
Вести с Земли
Конечно, вести следовали за кораблем – или догоняли его – с той минуты, как «Открытие» покинуло планету Дичу, Землю. Первое поколение еще получало множество личных сообщений: «Потомки Росс Бетти – весь Баджервуд болеет за вас!» С течением лет таких становилось все меньше и меньше, пока они не пропали вовсе. Порой возникали проблемы с приемом – был случай, когда радиосвязь прервалась на целый год; по мере того как росло расстояние до Земли, и в особенности – в последние пять лет, становились нормой искажения, задержки, потери сигнала. И все же «Открытие» не забывали. Доносились слова. Изображения. Кто-то – или какая-то программа – на изначальной планете продолжал направлять в космос тонкую струйку информации: новости, последние научные открытия, стихи и прозу, порой – целые газеты или тома политических комментариев, литературы, философии, критики, искусства, документалистики; только значения слов изменились, и трудно было судить: то, что ты читаешь или смотришь – это вымысел или реальность? – потому что отделить земные фантазии от землянского бытия было невозможно. И с наукой не лучше, потому что за общеизвестное принималось неведомое, и оставались без определения ключевые термины. Первое и второе поколения потратили немало времени, нервов и интеллектуальных сил, анализируя и толкуя сообщения с Дичу. Сообщения о, видимо, кровопролитном конфликте между, очевидно, школами религиозно-философской мысли (хотя с таким же успехом это могли были национальные или этнические различия), именовавшимися (по-арабски) Истинными Последователями и Подлинными Последователями, даже привели к появлению в первой и четвертой четях соперничающих группировок. Тысячи или миллионы – в сообщении говорилось о миллиардах, но это, конечно, была ошибка или искажение – в любом случае, множество людей на Дичу было убито или поубивало друг друга из-за этого конфликта идей (или верований?). На борту «Открытия» шли яростные споры о природе этих идей, верований, конфликтов. Споры тянулись десятилетиями. Но они не погубили ни одной живой души.
К третьему и четвертому поколениям содержание передач с Земли стало настолько невнятным, что лишь отдельные любители продолжали следить за ними; большинство же не обращало внимания вовсе. Если бы на Дичу случилось что-то важное, кто-нибудь да заметит; и кроме того – все, что принимали антенны, попадало в архив. Должно было попадать в архив.
4-Канаваль
Когда Синь пришла в колледж-центр записываться на курсы первого года, она обнаружила, что профессор навигации 4-Канаваль Хироси потребовал, чтобы ее записали сразу на второй курс по его предмету. «Интересно! – возмутилась она подобной наглостью, бросив регистратору: – А что, если я вообще не собираюсь заниматься навигацией?» И все же Синь была польщена; очевидно, Канаваль пристально следил за успехами старшеклассников в математике и астрономии и положил на нее глаз. Она записалась на второй курс навигации.
Профессия навигатора была почетной, но не привлекательной, как работа внезника или актера-сетевика. Многим сама идея «навигации» казалась пугающей. Они объясняли это так: на любой работе можно сделать ошибку, и это плохо кончится (любое событие в аквариуме отзывается по всему аквариуму), но на таких работах, как регенерация воздуха или навигация, от ошибки могут пострадать или вовсе погибнуть люди– может быть, даже все.
