Ольга Погодина - Князь Лавин
– Ладно. Говорите, – махнул рукой Илуге. Кольчуга звякнула, и он поспешно опустил руку на колено. С тех пор, как, нечаянно коснувшись его, погибла Нарьяна, Илуге даже в кольчужной защите старался не делать лишних движений в присутствии друзей.
Чонраг с восхищением проследил за его жестом. За два последних года то, что было несчастьем и напоминанием для Илуге, для его окружения превратилось в легенду. Это Илуге тоже раздражало.
– Мои лазутчики у куаньлинов, – все четверо, – остались живы, – начал Тургх. Это было хорошей новостью, и Илуге почувствовал облегчение. Прошлой весной он поручил Тургху самому найти и подобрать этих людей и, к его удивлению, Тургх выбрал тех, кто хорошо умел держать язык за зубами, и обладал той же способностью к перевоплощениям.
– Сегодня я получил от одного из них известие, – продолжал Тургх, – Куаньлины считают, что победа на их стороне, и их военачальники составили победные донесения.
" Неудивительно" – кисло подумал Илуге, а вслух сказал, – Это хорошо. После поражения империя присылает новых воинов, а после победы оставляет все как есть.
– Именно, – расплылся в улыбке Тургх, – Именно об этом говорят у куаньлинских шатров.
– Что еще?
– На зимовку войско отойдет в Восточную Гхор. Снова в Шамдо. Воины ворчат, говорят, что там после прошлой осады ничего не осталось. Однако правитель Западной Гхор не поладил с командующим войском, и направил свое донесение, где жалуется на плохое обращение с населением. И чиновники империи распорядились так, к общему неудовольствию.
Шамдо. Илуге почувствовал в груди сосущую боль. Осада Шамдо, – крупного города, столицы Восточной Гхор, была его ошибкой. Крупной ошибкой.
Тогда он был ослеплен своей яростью и неожиданно свалившейся на него властью угэрчи. И, – что говорить, – его план тогда пришелся многим по вкусу.
Два года назад, после весенней атаки объединенного войска ургашей и куаньлинов, к которой они оказались постыдно не готовы, племя баяутов оказалось полностью стерто с лица земли. Внезапно. Беспощадно.
А Илуге с войском в это время ждал врагов на перевале Косэчу. Десять рук воинов – пять тысяч, – оставленные им для защиты, почти полностью полегли в неравном бою с двадцатитысячным войском куаньлинов и их новым, невиданным доселе оружием, выплевывашим навстречу врагу огненную смерть. Как и предсказывали вожди и шаманы (а он, Илуге, тогда посчитал, что до этого еще далеко!), оба хищника – куаньлины и ургаши, – объединились против них, и теперь необходимость защищать одновременно все четыре перевала, по которым могли попасть на их земли враги, не считая десятка менее проходимых троп, могла свести с ума.
То было тяжелое время для Илуге. Тогда достаточно громко звучали голоса, обвиняющие его в неумелом командовании. И в них была изрядная доля правды, как он теперь нехотя признавался себе.
Летом с плоскогорья Танг напали ургаши, однако здесь степнякам удалось отбиться, – сработала система костров и флажков, предупреждающая об опасности. Осень и весна прошли в мелких стычках, шедших с переменным успехом.
Именно поздней весной этого года, когда степи стали красными от диких маков, Илуге отдал приказ напасть на Восточную Гхор – впервые за более чем сто зим нанести удар первыми. Это казалось хорошим планом – перенести боевые действия на земли куаньлинов и заставить их нести бремя разоренной земли. Поначалу все шло хорошо, – степняки сумели собрать двадцатитысячное войско, которое не уступало куаньлинам силой, и, словно разрушительный тайфун, пронеслись по плодородным долинам юга. Они удивительно легко разбили куаньлинское войско, не ожидавшее нападения, взяли богатую добычу, и вплотную подошли к Шамдо.
И тогда Илуге понял, как ошибался. Ему довелось побывать бывать в Ургахе, видеть его неприступные дворцы и дома во много этажей, казавшиеся ему диковинными пещерами. Однако ни он, ни его вожди не ожидали увидеть то, что увидели: три ряда толстых крепостных стен высотой в пять корпусов, окружавших Шамдо. И двенадцать тысяч опытных куаньлинских воинов, оставшихся в живых после битвы на равнине, – за его стенами.
Позже он говорил себе, что они напоминали лису, сунувшую голову в узкий кувшин и схватившую кость, которую теперь и никак не достать, и разжать челюсти жалко. Вопреки очевидному, вопреки здравому смыслу, степняки обложили Шамдо осадой. Хотя совершенно не умели вести подобные войны: их стихией был открытый бой в степях, их преимуществом – сила и скорость передвижения. Упорно и бессмысленно они раз за разом штурмовали неприступные стены, с которых на них стреляли хуа пао, лилось кипящее масло, сыпались камни. Почти сравняв с куаньлинами счет по потерям и потеряв три месяца, Илуге принял нелегкое решение отступить.
Недавняя битва у Трех Сестер была невыгодна куаньлинам, однако их начальники не могли оставить без внимания, пусть и неудавшееся, нападение на Срединную Империю. Кроме того, император прислал пополнение, и войско куаньлинов практически восстановило свои потери. Однако на этот раз Илуге ждал их, и его целью было захватить хуа пао – диковинное орудие, несущее ужас врагам.
– Что у тебя? – он повернулся к Чонрагу.
– Это колдовство, натуральное колдовство! – восторженно воскликнул увалень, -. Эти машины предназначены всего лишь для того, чтобы далеко кидать снаряды. Снаряды-то сами не очень большие и с виду совсем безобидные. Но внутри железного шара – металлические шарики с шипами и черный порошок. А наружу торчит просмоленная пеньковая веревка. Поджигаешь веревку, кидаешь – бац! – Чонраг хлопнул себя кулаком по колену, широко улыбаясь.
– Это ты сам догадался? – подозрительно спросил он.
– Э-э-э… не совсем, – признался Чонраг, – Наши успели отловить двух куаньлинов, что были при хуа пао. Один, правда, отказался говорить, даже меча не испугался. Пришлось убить. Второго я поставил у телеги, и сказал, что сейчас буду пробовать. Либо я загорюсь, либо он. Заговорил, еще как!
– Ну и… получилось? – строго спросил Илуге.
– А как же! Вдребезги разнес две телеги. Правда, на одной забыли снять груз… – Чонраг виновато почесал затылок.
– Никого не убил? – дождавшись не без тревоги, когда Чонраг кивнет, Илуге кивнул в ответ, – И ладно.
– У меня с этими хуа пао связано много надежд. А сможем ли мы изготовить такие же. Много?
Чонраг задумался.
– Самое трудное – это секрет порошка. Куаньлин клянется, что не знает. Он так трясется, что я ему верю. А сами машины…Если Ягут сможет выковать металлические части, то отчего же не смочь? – помедлив, сказал он, – Я тут разобрал одну. Вот соберу обратно, проверю, хорошо ли собрал – и за дело!
