Юлия Славачевская - Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу!
— Мне кажется, ты невзначай ошибся и не ту дверцу открыл. — Я стояла как несокрушимая скала. — Пока что вижу лишь избыток либидо!
— Тяжело с тобой, любимая, — вздохнул мужчина. И я испытала сожаление, что ничего нельзя вернуть вспять и нельзя вычеркнуть из жизни Мыра, забыть Моня и уж в любом случае не выполнять условия договора.
— Кому сейчас легко? — задала риторический вопрос, пытаясь себя ущипнуть и проснуться. Честно, я уже не надеялась на свою стойкость. Мне все ближе и ближе становилась положительность. Та, которая произошла от глагола «ложить» с корнем «лож».
Фу! И о чем я только думаю!
— Солнышко, не дури! — пробовали меня ласково уговаривать бархатным голосом.
Номер не прошел!
— Я не солнышко, я — тучка! — вредничала я, шаря глазами по помещению в поисках одежды.
— Хорошо, — согласился мужчина, внезапно останавливаясь. Сделал призывный жест кистью. — Тучка моя грозовая, прекрати капризничать и плыви ко мне.
— Нетушки! — категорично отказалась я.
— Да что с тобой?!! — взорвался мачо. — Почему?
— Потому! — Сон мне перестал нравиться, потому что скандалить я не люблю.
— Это из-за тролля?! — запоздало догадался он, не оставляя попыток изловить своевольную красавицу.
— Возможно… — задумалась я. Но живой в руки не давалась. В отличие от покрывала. Ну, мы люди не гордые, нам и простыня, если что, тоже вполне годится!
— Он же зеленый! — возмущался мой неудавшийся половой партнер. — С красными глазками!
— Это экзотично! — оборонялась я.
— Клыкастый! — пер напролом разъяренный Парис. Почему именно Парис? Уж больно смазлив и загадочен. И дело откровенно идет к войне.
— Зато открывашки не нужно! — метко парировала Елена Троянская.
— Он же страшный! — уже не на шутку бухтел знойный мачо.
— На вкус и цвет!.. — Я осаживала этого неугомонного как могла, с шумом и топотом удирая от него по номеру, как алкоголик от навязчивой «белочки». Наши возбужденные скачки отражали бесчисленные зеркала. Ну, хоть какую-то функцию во сне исполнили…
— Он — животное! — ревел красавец-мужчина.
— И пусть! Ты не лучше!
— Дура! — в сердцах крикнул мужчина и рассыпался мириадами золотых искорок.
— Нет в мире совершенства! — вздохнула я. — Если женщина имеет свое мнение — значит, сразу дура.
Сон прервался. Я открыла глаза. Все как и было: я в гареме, за окном вовсю пиликают брачующиеся сверчки, а в остальном тишина и благоденствие.
— И что это было? — зевнула я. — Чего только не примерещится.
— Я НЕ НАДЕНУ ЭТО БЕЗОБРАЗИЕ!!! — раздался вопль из коридора. Моя входная дверь стукнула, и в спальню ворвалась Миримэ, потрясая шифоновой тряпкой. — Ты видела?!! — бесновалась эльфийка.
— Еще нет, — дипломатично ответила я, выпутываясь из одеяла и наблюдая — не пойдет ли у нее изо рта пена, чтобы во время определить бешенство.
— Сейчас я тебе покажу! — обрадовала меня девушка и начала расправлять розово-серебристую ткань на кровати.
— Какой извращенец это придумал! — В дверях возник вихрь из черных косичек, и ко мне на кровать плюхнулась Эсме, сжимая в руках голубую тряпку с серебром.
— Девочки… — начала я, лихорадочно соображая, что мы вчера ели и может ли это быть заразным.
— Какая прэ-э-э-эсть! — тут же вползла и Шушу, размахивая чем-то зелено-золотым.
— Мне кто-то что-то объяснит? — вопросила я у троицы.
— Я! — На пороге нарисовалась Кувырла, рассерженно сдвигая тюбетейку на левый глаз. — Им нечего надеть на смотрины!
— И какие проблемы? — зевнула я. — Тут вещей целый гардероб…
— Ниче ты не пендришь в колбасных обрезках! — авторитетно заявила Кувырла и повергла меня в шок.
— Не… пендрю, — согласилась я. — А должна?
— Так! — обвела нас строгим взглядом Баба-ляга. — Все завтракать! Там и перетрем!
— Вам не идет воровской жаргон, — осторожно попыталась вернуть бабулю к литературной части великого и могучего.
— В натуре? — заинтересовалась бабушка, поправляя на шее пудовый кулон на массивной цепи.
— Зуб даю, — кивнула я и утомленно поползла в ванную комнату.
Когда я вернулась в надлежащем виде, то есть причесанная, подкрашенная и прилично одетая в футболку и джинсы, девочки прошлись по моему наряду взглядами и единодушно вынесли вердикт:
— Выглядишь изумительно, но на представление светлейшему князю в штанах для верховой езды не пойдешь!
— Это стильная вещь, — попыталась отбрыкаться я.
— Это ты лошади рассказывай, — хмыкнула Эсме, намазывая себе громадный ломоть хлеба золотистым душистым медом и ловя языком стекающие янтарные капельки.
— Если нас познакомят — расскажу! — буркнула я, присоединяясь к трапезе, и подвинула к себе тарелку с омлетом. — Так в чем дело?
— А дело в том, дева, — хмыкнула главенствующая во главе стола Кувырла, — что каждая должна явиться на смотрины в том, что было заявлено при поступлении!
— В смысле? — заковырялась я в тарелке, выбирая лакомые кусочки.
— В смысле — у тебя это набор номер восемь для гарема высшей категории! — ласково объяснила мне бабушка.
Омлет резко встал в горле, забыв направление. Потом испуганно заметался туда-сюда. Я мужественно продавила его вниз, откашлялась и со слезами на глазах прохрипела:
— Никогда!!! Только через мой труп!
— Князь не любит мертвых! — рассерженно стукнула кулаком по столу Кувырла. — Они не шевелятся!
— Я и живая не буду! — упрямо сказала я, пытаясь представить себя в этом наряде на презентации.
— Знаю я, чегось тебе подсунули, — недовольно хмыкнула (так и подмывает в мыслях заменить на «квакнула») Кувырла, пока остальные молча следили за нашей пикировкой, — тока думала, што эти прикроют… А тапереча и их тряпки в негодность пришли. Так, девки?
— У меня весь подол на ленточки порезали, — кивнула эльфийка. — Все ноги наружу.
— И у меня, — поддержала ее орчанка.
— А мне вырез сделали поглубже, — Шушу аппетит не потеряла и закидывала в свой молодой растущий организм все, что стояло на столе, — до самого подола.
— Что делать будем? — вопросила бабуля, подпирая отвисшую морщинистую щеку рукой и становясь похожей на мутировавшего шарпея.
Я прокрутила в голове несколько вариантов дальнейших событий и поняла: либо пан, либо пропал.
— Шоу, — заявила я, расставаясь с омлетом и наливая себе чай. — Будем делать шоу!
— Эт как? — заинтересовалась бабуля. Остальные тоже смотрели в удивлении.
— Сейчас все расскажу, — вздохнула, придвигая себе блюдо с клубникой.
