Джон Толкиен - Хоббит, или Туда и обратно (пер. М. Каменкович, С. Степанов)
– Я не посрамлю этого меча! – вдруг воскликнул он. – И да сокрушает онгоблинов ныне так же, как встарь!
– Боюсь, что этим ему и придется заняться, когда вы окажетесь в горах, – с улыбкой заметил Элронд. – А теперь покажите мне вашу карту.
Элронд взял карту и долго изучал ее, а затем покачал головой, так как не вполне одобрял замысел гномов и их наследственную любовь к золоту. Однако он ненавидел драконов, их жестокость и коварство. С болью в сердце вспоминал он развалины Дейла, его некогда звонкие колокола и опаленные огнем берега реки Бегучей. В вечернем небе ярко светил серебряный месяц. Элронд поднял карту и посмотрел ее на просвет.
– Что это? – воскликнул он. – Лунные буквы! Вот здесь, рядом с обычными рунами, гласящими: «Вход пяти локтей в высоту, трое пройдут плечом к плечу»!
– Какие такие лунные буквы? – захлопал глазами хоббит, ничего не понимая.
Я уже говорил, что Бильбо любил карты, а также всевозможные руны, буквицы и прочую каллиграфию. Правда, его собственные опыты оставляли желать лучшего.
– Лунные буквы, – пояснил Элронд, – это руническое письмо, видимое лишь в лунном свете. При этом подчас нужно, чтобы стояло то же время года и луна была в той же фазе, что и в тот день, когда эти руны были начертаны. Лунные буквы изобрели гномы – они чертили их серебряными перьями. Об этом ты можешь расспросить своих друзей. Похоже, эти руны были нанесены на карту именно в канун Преполовения Лета, при ясном месяце, и достаточно давно.
– Что же они гласят?! – не выдержали Гэндальф с Торином, несколько раздосадованные тем, что лунные буквы обнаружил Элронд, а не они сами, хотя, как выяснилось, они и не могли сделать этого раньше, да и смогли бы когда-нибудь – тоже еще неизвестно.
– «Встань у серого камня, когда застучит дрозд, – прочел Элронд, – и последние лучи заходящего солнца в День Дьюрина[*] укажут замочную скважину».
– Дьюрин! Великий Дьюрин! – воскликнул Торин. – Это праотец древнейшего гномьего рода Длиннобородов! И ваш покорный слуга – прямой потомок и наследник Дьюрина!
– А что это за День Дьюрина? – спросил Элронд.
– Это первый день нашего Нового Года, – пояснил Торин. – Как вам, должно быть, известно, это первый день последней луны осени – на самом пороге зимы. В День Дьюрина луна и солнце стоят в небе одновременно. Правда, боюсь, нам это мало поможет, так как мы давно разучились высчитывать, когда наступает этот день.
– Поживем – увидим, – заметил Гэндальф. – Есть ли там еще лунные буквы?
– При этой луне больше ничего не видно, – сказал Элронд и вернул карту Торину, после чего все спустились к речке и присоединились к пляшущим и поющим эльфам, которые праздновали канун Преполовения Лета.
Утро выдалось свежим и прекрасным. О таком можно было только мечтать: на голубом небе ни облачка, на воде танцуют солнечные блики… И путешественники двинулись дальше, получив на прощание хорошую порцию песен и добрых напутствий. Теперь они были готовы к новым приключениям, а кроме того, твердо знали дорогу, которая вела через Туманные Горы.
Глава четвертая
В ГОРУ И ПОД ГОРУ
Много троп в Туманных Горах и много перевалов – однако тропы эти большей частью обрываются и ведут в никуда, а то и куда похуже; большинство же перевалов смертельно опасны, и там на каждом шагу путника подстерегают нехорошие твари. Тем не менее гномы и хоббит, следуя мудрым наставлениям Элронда и полагаясь на опыт и память Гэндальфа, шли вперед и вперед, твердо придерживаясь единственно верной тропы.
С тех пор как они покинули Дом Элронда, прошло уже несколько дней, и гостеприимная долина Ривенделл осталась далеко позади, а путники поднимались все выше, выше и выше… Трудная, опасная тропа! Извилистый, пустынный, бесконечный путь! Далеко внизу расстилались покинутые ими земли. Бильбо знал, что где-то там, далеко-далеко на Западе, за голубоватой белесой дымкой, осталось его родное Заселье и уютная нора, где все было так славно – и никаких тебе опасностей… Бильбо поежился. Холодать стало… Поднялся ледяной ветер. Яркое солнце палило снега, вниз по склонам то и дело скатывались огромные камни – и хорошо еще, если они проносились между путниками, которые длинной цепочкой растянулись по тропе, но иной раз валун пролетал прямо над головой, что и вовсе грозило крупными неприятностями[*]. Ночевки были холодными и неуютными; ни о каких удобствах в горах не могло быть и речи, не говоря уже о песнях и даже громких разговорах, так как эхо здесь было каким-то недобрым, – казалось, горы не желали, чтобы безмолвие их нарушало что-либо, кроме шума воды, завывания ветра и грохота камней.
«А внизу лето в самом разгаре, – думал Бильбо, тяжело вздыхая, – сено, поди, давно уже косят, пикники устраивают… Если так и дальше пойдет, то, пока мы перевалим через эти горы, у нас небось урожай соберут и ежевика поспеет…»[*]
У остальных настроение было не лучше. А между тем, прощаясь с Элрондом теплым летним утром, все были полны надежд и радостно предвкушали, как перевалят через горы и двинутся дальше. Гномы рассчитывали добраться до потайного хода в Одинокой Горе никак не позже первого осеннего новолуния. «Как раз ко Дню Дьюрина и поспеем», – приговаривали они. Один только Гэндальф с сомнением покачивал головой да помалкивал. Гномы уже много лет не бывали в тех местах, а Гэндальф-то бывал и прекрасно знал, насколько опасно стало в Дикоземье с тех пор, как драконы выжили оттуда людей и там в неимоверных количествах расплодились гоблины, победившие в битве за Морийские Копи. Так что даже самый тщательно продуманный план, составленный таким мудрым волшебником, как Гэндальф, и таким добрым другом, как Элронд, вполне мог провалиться из-за непредвиденных обстоятельств – кто-кто, а Гэндальф это хорошо понимал.
Гэндальф, разумеется, знал, что они могут столкнуться с чем-нибудь неожиданным, и не тешил себя надеждой, что им удастся без приключений перевалить через эти могучие горы с их уходящими в небо пиками и безмолвными долинами, где давно уже не ступала нога человека и где не правил ни один король. Волшебник оказался прав. Все шло своим чередом до тех самых пор, пока однажды они не попали в грозу – а лучше сказать, в грозищу! Всякий знает, как страшна настоящая гроза на равнине – особенно когда, грохоча, сходятся две грозовые тучи. Можете себе представить, что творилось в горах, когда, двигаясь навстречу друг другу с востока и запада, изрыгая громы и молнии, две грозы сошлись на страшную битву, да еще ночью! Молнии били в горные пики, скалы содрогались от ударов, неимоверный грохот раскалывал небо и прокатывался по ушельям, эхом отдаваясь в самых глубоких пещерах, и тьма готова была лопнуть от громовой канонады и ослепительных вспышек.
