Людмила Астахова - Честь взаймы
Спрашивается, каким боком эта трагедия зацепила Фэйм, кроме того, что она потеряла старшего брата, с которым, по сути, и не дружила особо? А вот и да! Зацепила, и еще как. Мать не пережила смерти любимого первенца, отец тут же отдал Фэйм в пансион и, пока она совершенствовалась в хороших манерах, домоводстве, учила три мертвых языка и переписывала стихи великих поэтов в свой девичий дневничок, сумел окончательно разориться. И все бы ничего, но поправить свое денежное положение он решил, выдав подросшую дочь замуж за волшебника. Так что, по большому счету, сказать спасибо за незабываемое супружество с Уэном следовало персонально лорду Джевиджу. К тому времени уже герою первой войны с Дамодаром, кавалеру ордена «За службу и храбрость».
За девять лет, прошедших от лейтенантских нашивок до золотых эполет верховного главнокомандующего, у лорда Джевиджа приключились целых две войны, безупречная победа у порта Белангид, присоединенные к Империи обширные и плодородные территории на востоке, три подавленных без всякой жалости мятежа, два десятка неудачных покушений и одна тяжелая контузия. И пока Росс Джевидж был так плотно занят военной карьерой, у Фэйм Эрмаад все складывалось пусть не так удачно, зато менее опасно для жизни.
Но затем маршала Джевиджа ушли в отставку по состоянию здоровья и стараниями недругов из числа ближайших советников покойного Императора Раила Первого. Но отставной полководец даже не успел затосковать от бездействия. Вскоре Раил Первый скончался по причине злокачественной опухоли мозга, а на престол взошел его младший сын, тоже Раил, сумев устранить с дороги старшего брата. Естественно, в духе времени – почти бескровно. Аукнулась беспутному красавчику Майдриду неправедная юность, проведенная в объятиях продажных красоток. Газеты умолчали о срамной болезни принца, приведшей к бесплодию, о которой ходило столько слухов, но раструбили о тайном браке с дамой полусвета, и тому пришлось отречься в пользу братца. И не стоит лишний раз обольщаться насчет непричастности к этой истории бывшего маршала. Это не кто иной, как Росс Джевидж заручился единодушной поддержкой императорской гвардии и армейских полков. Ибо был момент, когда чаша весов колебалась. И уж Раил Второй сумел по достоинству оценить преданность старого друга по Имперской Военной академии – лорда Джевиджа, сделав его советником и канцлером. Явилось ли это назначение великой милостью или же попыткой нейтрализовать властные амбиции сильного и деятельного человека, предстоит еще выяснить будущим историографам, ибо должность канцлера, как известно, отнюдь не синекура. Ведь зачастую политика несет больше опасности ее активному участнику, чем любая самая кровопролитная война.
И снова Россу Джевиджу представилась возможность приложить руку к судьбе Фэйм, причем самым зловещим образом. Тот, кто надоумил Дерина Сааджи возглавить ультраконсервативную фракцию старой аристократии в Совете Лордов, воистину желал отцу Фэймрил зла. Более неподходящую кандидатуру сложно себе вообразить. С равным успехом волчья стая выбрала бы вожаком белку. Нервный, вздорный, агрессивный и склонный к сумасбродным идеям, он стал жертвой своих же непомерных амбиций. В течение полутора лет так называемая Партия Верных очень сильно разнообразила политическую и светскую жизнь эльлорцев. Наверное, ни о каком другом деятеле не было сочинено столько анекдотов, сколько их появилось про лорда Сааджи. Его регулярные предложения возобновить старинные дворянские привилегии вызывали у прогрессивной общественности дикий хохот, в особенности возрождение Права Первой Ночи. В светских салонах вошло в моду начинать вечер с пересказа очередной благоглупости лорда Сааджи, газеты наполнились карикатурами, а среди трезвомыслящих и умеренных консерваторов медленно, но уверенно нарастало раздражение, ибо бесноватый Дерин своими несусветными бреднями дискредитировал все дворянское сословие и сам институт пожизненного членства в Совете. С Правом Первой Ночи ничего, ясное дело, не вышло, зато упрямый, как стадо ослов, лорд неимоверными усилиями протолкнул закон о Суде Божьем, не поленившись поднять судебные архивы за последние пятьсот лет вплоть до средневековых летописей и доказав Совету Лордов, что право отстаивать с оружием в руках свою правоту в поединке никто не отменял. Затем папаша Фэйм умудрился одновременно насолить Ковену Магов и испортить отношения с ВсеОтцом. Даже Уэн в свое время недоумевал, как тесть сумел добиться существенных ограничений в самоуправлении магических академий. Верховному же иерарху досталось от лорда Сааджи из-за запрета ссылать в монастыри опостылевших жен, а если учесть, что данный эдикт существовал уже двести лет, то ВсеОтец оказался в крайне затруднительном положении. Лорд-канцлер взирал сквозь пальцы на шалости Партии Верных до тех пор, пока оголтелые старые маразматики не начали покушаться на государственный бюджет и внешнюю политику. И тогда Росс Джевидж самым банальным образом спровоцировал лорда Саджи и всю его фракцию. Он это умел как никто. Сначала стравил между собой наиболее радикально настроенных оппонентов, потом сделал пару прозрачных намеков, заставив каждого из противников поверить в реальность близкого поражения, и тем самым толкнул на решительные действия. Лорд Сааджи не мог похвастаться особой прозорливостью, попавшись в расставленную канцлером ловушку, где наживкой был сам Джевидж, а вместе с ним купились и остальные Верные. И добро б сами подставляли шеи, а то ведь решили устранить главного врага руками собственных детей. Разумеется, покушение на лорд-канцлера провалилось, и, само собой, заговорщики отправились кто на эшафот, а кто и по этапу на каторжные работы. Отцу Фэймрил повезло больше всех, он умер от разрыва сердца прямо в зале суда. Его имущество, если таковым считать груду старья в полуразрушенном древнем доме, как и сам особняк, конфисковали в пользу короны. А Фэйм осталась не просто одна на всем свете, не только без единственного защитника, но и лишилась последней (эфемерной) возможности подать на развод.[8]
Затем светские власти, с подачи и при активном участии лорда Джевиджа, стали потихоньку притеснять магов, поведя всестороннее наступление на вековые привилегии чародейской братии, что, конечно же, не могло не отразиться на жизни Фэймрил. А потом… Словом, все плохое, случившееся с мистрис Эрмаад, имело единый источник – Росса Джевиджа. И сейчас, вот прямо сию минуту, этот источник бед и причина несчастий находился в ее полнейшей власти.
Искушение снять со спящего мужчины талисман и утопить колдовскую штуковину в отхожем месте оказалось слишком велико, чтобы с ним справиться одним лишь усилием воли. Фэйм несколько раз подходила к постели Росса, примериваясь, как бы половчее стянуть столь ценную вещицу. Она даже прикоснулась к талисману, проведя подушечкой пальца по контурам гравировки. «Приложи меня ко лбу», «приложи меня…» – смешно и страшно. Смешная надпись, спасающая от страшных мук. Металл так нагрелся от кожи, что почти обжигал.
