Ник Перумов - Разрешенное волшебство
— Все спокойно? — Девушка не могла поверить. Такой тарарам, такие полчища, обрушившиеся на неё, а этот щенок утверждает, что ничего не чувствовал! — Спал небось?!
— Да как можно! — обиженно засопел Сигурд. — Чтобы я — и спал?
Это было чистой правдой. Сигурд мог скорее проскакать всю ночь вокруг костра, любуясь на звезды, чем позорно дрыхнуть где-нибудь в тихом уголке.
— А если не спал, — Джейана помедлила, — то отвечай: сейчас, в той стороне, где Отвечающий, ничего не заметил? Ничего не слышал?
Сигурд отчаянно помотал головой. Длинные прямые волосы, светло-светло солнечные, мотнулись из стороны в сторону.
— Ничего, ничего, Джейана.
В клане всех называли просто по именам, лишь Твердислава порой кликали “вождем” или “вожаком”.
— Хорошо, молодец, — устало бросила Джейана, подсаживаясь к тлевшему в неглубокой яме костерку.
Сигурд ничего не почувствовал. Что всё это значит? Может, ей все эти кошмары просто пригрезились? А расцарапанные шея и щеки — просто от того, что она слишком быстро, не разбирая дороги, ломилась сквозь кусты?
Отчего-то очень захотелось, чтобы Твердь оказался бы сейчас рядом. Даже не для того, чтобы пустить в ход всю силу Ключ-Камня. А просто сказать: “Джей, не зарывайся. Не придумывай себе новых страхов, Джей!” Как он убедительно умел это произносить. И как убедительно это звучало, особенно уже после того, как любовная горячка схлынула и они просто лежат рядом, лишь чуть-чуть касаясь друг друга, и всё внимание Джейаны — к собственному голому бедру, на которое естественно-властным жестом упала тяжёлая рука любимого, рука, одинаково хорошо умеющая ласкать и разить.
Ох, не те это мысли, Джейана, не те, коим следует предаваться ночью на Ближнем Валу, чудом Эырвавшись из плена призраков и ежеминутно ожидая удара неведомой нечисти!
Она не успела как следует разругать себя. Сдав-г яенно закричал, хватаясь за голову, Сигурд, а в слабом отсвете упрятанного поглубже костерка Джейана увидела, как перед Ближним Валом вспучивается земля, вспучивается широким — шагов до дюжины — пузырём, как верхушка чудовищного нарыва . лопается, и пласты земли соскальзывают вниз, с остроконечной чудовищной башки; башка эта покрыта синевато-стальными пластинами защитной “брони, пластины разъезжаются, расходятся, на поверхности появляются какие-то длинные многосуставчатые усы, кровяные шары на гибких стеблях -
вроде как глаза, а чуть пониже распахивается настоящий провал чёрной пасти, из которой разит непереносимым смрадом. Вывороченная чудовищем
земля разом засыпала с такими трудами откопанный ров; рдяные буркалы монстра повернулись к отвалу — и только теперь остолбеневшая было Джейана нашла наконец в себе силы ответить.
Она не успела объединить воедино всю силу остальных защитников Вала. Суматошно повскакавшие на ноги мальчишки и девчонки тоже пытались : -ударить по врагу — но поодиночке, а это всегда и заведомо меньше, чем совокупная сила клана. Но, чтобы слить силу многих в один разящий огненный меч, надо чуть побольше тех трех секунд, что оставила Джейане судьба.
Первой успела Гилви. Её невидимый снаряд врезался в броню чудовища, одна из броневых чешуек отлетела напрочь, открыв розоватую шевелящуюся мякоть; по земле заструилась светящаяся кровь.
За Гилви ударили и остальные. Огненные ленты, змеящиеся молнии, чёрные воронки смерчей — в ход пошло все, чем могли атаковать Твердиславичи. Магия рвала и жгла панцирь, разлетались горячими рваными ошмётками кровяные шары глаз, горели усы страшилища, но, нимало не смущаясь, оно выползало и выползало из земляной норы, и не было конца мощному чешуйчатому телу. Бреши на местах отлетевших или рассеченных пластин брони мгновенно заполнялись. Мякоть моментально твердела, оборачиваясь новыми серыми щитами вместо сорванных. Ненасытная, неведомая утроба, казалось, способна переварить даже магический огонь.
Не издавая ни звука, тварь плыла сквозь землю, оставляя за собой чёрную борозду взрыхлённой, взрытой земли. Джейана видела, как, застонав, вторично ударила Гилви; и в тот же момент Неистовая поняла, что именно к таким атакам и был готов (или кем-то подготовлен) этот подземный монстр, что потеря чешуи для него — не более, чем лёгкая щекотка, и что он не остановится, лишившись даже> сотни глаз.
Эти очень долгие секунды, пока пламя и молнии рвали панцирь монстра, Джейана простояла, бессильно уронив руки и ничего не предпринимая. Она просто не знала, что делать. Совсем, абсолютно, полностью. Казалось, что всё потеряно и осталось только одно — умереть, сражаясь. Воздух вокруг кипел и стоная от молний и пламени. Огненные росчерки вхолостую расходуемой силы заполнили всё вокруг. Ещё немного — и родовичи просто выдохнутся, изойдут кровавым потом, после чего весь клан Твсрдиславичей можно будет брать голыми руками. Никогда никто ещё не сталкивался с таким чудовищем. Молчали песни, сказки, байки. Люди всегда были сильнее нечисти. Ведунам никогда не удавалось всерьез угрожать самому существованию какого-нибудь клана. И никогда ещё никому не приходилось драться вот так — всем кланом насмерть.
— Замерли все! — страшным голосом загремела Джейана, перекрывая треск молний и громовые раскаты. — Замерли-и-и-и!
Послушались.
Неверными, дрожащими руками Джейана начала плести Сеть. Сеть, в которой объединятся все волшебники-бойцы клана. Только она, Неистовая, может сплести её, эту Сеть, и только она может набросить её удушающие петли на чудовище.
Могучие, облитые чешуёй плечи бестии легко, словно играючи, раздвинули Ближний Вал.
Никто не отступил. В разом наступившей тишине слышалось только тяжкое сопение монстра. Громадная челюсть приподнялась; открылись многорядные челюсти. Странные, беззубые, но в тот миг Джейане было не до таких подробностей. Видимые одной ей светящиеся зеленоватые нити свивались и переплетались, боль ломала защитников Вала — Неистовая грубо, резко тянула на себя незримый покров магической силы. Это было очень, очень больно. Выдерживали не все.
Упала Салли, нежная маленькая Салли, которая так хорошо умела плести весёлые, разноцветные безделки фейерверков, упала, не выдержав жуткого ощущения — холодная рука безжалостно шарит в мозгу, брезгливо сортируя мысли и образы, отбрасывая в сторону память о первом поцелуе и как ей, Салли, впервые признались в любви. Всё это не годилось для боя. Сила, Сила, Сила — ничего, кроме Силы. Джейана, словно неумелый мясник, кромсала по живому большим заржавленным ножом, и её мальчишки с девчонками кричали — от страха и боли, позабыв даже про жуткое чудовище, что пёрло и пёрло прямиком на них.
