Анастасия Левковская - Три желания для художника
– Не-а. – Меня было не сбить с пути.
Я положила на туалетный столик тарелку со стейком, а затем открыла один из ящичков и достала агат-накопитель.
– А теперь смотри внимательно, – вытянула вперед руки и повелительно проговорила звуковую форму магии желания, с учетом всех обязательных параметров: – Желаю, чтобы здесь передо мной появилось сто золотых монет, последнего года чеканки. Да будет!
С тихим звоном на полу образовалась небольшая кучка.
– Выгодная ты девушка, Шаира, – хмыкнул ни разу не впечатленный художник. – И что ты этим хотела мне сказать?
Я присмотрелась к монетам и удовлетворенно кивнула. В кои-то веки я рада, что получилось именно так.
– А теперь подойди и посмотри на них, – спокойно сказала я и, видя, что он колеблется, со смешком добавила: – Не бойся, они не кусаются.
– Кто тут боится? – фыркнул раздосадованный моей шпилькой Лео и с независимым видом присел у кучи. – Груда золота. И?
– Внимательней посмотри, – широко улыбнулась я.
Леонард глянул на меня с таким видом, словно сильно сомневался в моем душевном здоровье. Но все же, умничка моя, принялся тщательно рассматривать результат моей магии. Я не сводила с него глаз, а потому не пропустила момента, когда его брови медленно поползли вверх.
– Что за… – выдохнул он и схватил одну из монет. – Да это же подделка! – воскликнул и постучал пальцем по фольге. – Постой-ка… – Лео поскреб уголок, а потом добыл шоколад и обвиняюще посмотрел на меня. – Но я же слышал своими ушами, что ты загадывала золото, а не сладости!
– Угу, – безмятежно улыбнулась я. – Иногда даже получается как надо. Но в девяти из десяти случаев вместо материальных благ получаются сладости. Видел бы ты тот пряничный домик, который я создала вместо реального на одном из экзаменов… – Я со вздохом потупилась, вспоминая все позорные завалы в школе.
– Вот почему у тебя диплома нет, – удовлетворенно кивнул Леонард, присаживаясь рядом с кучкой шоколадных монеток. – Вот почему ты взялась за безнадежного меня. Ты просто дефективная джинния!
– Откровенность за откровенность, Лео, – совершенно не обиделась я. Какой смысл обижаться на правду? – Ты вчера рассказал мне свою тайну, я сегодня поведала свою. Все честно.
И я словно физически ощутила, как рассеивается между нами напряжение. Леонард как-то совсем светло мне улыбнулся и уперся ладонями в пол позади себя.
– Ладно, с этим моментом понятно, – склонил голову набок. – Но, Шаира… Зачем тебе тогда это все? Не дается исконная профессия джиннов, ну и забей на нее. Тем более что с тебя в этом никакого проку. Большинству людей нужно именно материальное, конкретное.
Я села напротив него и поджала под себя ноги.
– Правильно, потому я всегда хотела работать с детьми, – честно созналась я. – С теми, для кого материальное на последнем месте. С теми, кто ждет чуда и верит в сказку. С теми, с кем работают только государственные волонтеры, потому что брать божественную энергию у детей строго запрещено и в этом нет никакой выгоды.
Я увидела полный шок на лице Леонарда и мысленно себе поаплодировала.
Шая, ты просто нереальная умничка! С таким настороженным и проницательным парнем единственное, что сработало бы, это откровенность. И ты нашла этот путь! Теперь я в его глазах не безликая алчная джинния, а… Шаира Дерхивари. Странная джинния с несвойственными ее расе мечтами.
– Я вот понять не могу, – медленно произнес Лео, – ты всерьез или просто издеваешься?
– Сердцем клянусь! – торжественно проговорила я детскую клятву, подняв вверх два сложенных пальца.
Художник тихо зафыркал, а затем все же не сдержался и расхохотался.
– Творец всемогущий, да ты сама еще ребенок, – простонал он сквозь смех. – Сколько тебе лет, дите? Тринадцать? Шестнадцать?
– Двадцать, – невозмутимо отозвалась я, а затем вкрадчиво добавила: – Раз уж мы тут более-менее все прояснили… – потянулась к туалетному столику, взяла тарелку со стейком и протянула Леонарду, – мяска?
Художник внимательно посмотрел на тарелку, потом на мое лицо и ехидно заухмылялся:
– Нет, джинния, меня ты этим не возьмешь.
Затем встал и внимательно-внимательно меня осмотрел. А после медленно произнес:
– Но знаешь… В твоем случае… Если переспишь со мной – я подумаю.
– Что-о-о?! – потрясенно выдохнула я и вскочила на ноги. – Ты за кого меня принимаешь, наглец?!
Да я сейчас ему этот стейк на голову надену! Вишь, какой нашелся! Как только понял, что путь предшественниц я повторять не хочу, так возжелал экзотичный трофей в свою коллекцию?!
– За слишком хорошую девочку, которая, конечно же, до такого не опустится, – подмигнул художник, и я моментально остыла.
Вот шайтан… Причем в прямом смысле – вот этот Лео шайтан! Он таким образом искушать меня задумал?!
– Все то, что здесь прозвучало, конечно, очень мило, Шаира, – высокомерно проговорил он, – но между нами ничего не меняет. Загадывать желания я не собираюсь, тем более ничего толкового тебе и не загадаешь. И жалеть тебя мне тоже лень. А ты… – безразлично пожал плечами. – Хочется тебе биться головой об стенку, я запрещать не буду. Вперед, как говорится, дерзай.
И, очаровательно улыбнувшись, помахал мне рукой и покинул спальню, насвистывая что-то веселое. Судя по удалению звука, ушел он вниз и наверняка сейчас опять запрется в своей мастерской на весь день.
Я аккуратно поставила тарелку на пол и упрямо сжала губы, стиснув в кулаке накопитель.
Ну, художничек… И не мечтай, что все закончится по твоему сценарию. Я еще не все козыри задействовала!
Глава 4
Говорят, военачальники древности начинали наступление обязательно на рассвете. Я, конечно, даже близко не военачальник, но свой маленький бой тоже запланировала на утро.
Будильник сработал раньше, чем я просыпалась обычно. Солнце еще только-только начинало свое путешествие к зениту, но это отнюдь не означало, что Лео, как все нормальные люди и джинны, в такое время еще дрыхнет. Так что я осторожно вышла из комнаты и заглянула в его спальню. Впрочем, могла бы не заглядывать – громовой храп прекрасно слышался и через двери.
Но зрелище того стоило. Даже не скажу, сколько я простояла на пороге, зачарованно рассматривая обнаженную спину, покрытую ровным золотистым загаром. Наблюдая, как играют мышцы, когда Лео пошевелился во сне. Единственное, что огорчало, так это то, что от поясницы и до колен художник был прикрыт простыней, а потому оставалось только мучиться от любопытства насколько… полная его обнаженность.
