Артем Каменистый - Самый страшный зверь
— Какое тебе дело до Кериты?
— Дело важное, она мне нравится.
— Я почему-то не удивлен — дивный цветок для любого сада, а уж здесь ей нет соперниц. Странно, что вырос именно в таком неблагодарном месте, на потеху тупой деревенщине. Не иначе как в ее роду затесалась благородная кровь. Некоторые аристократы — те еще любители сеновалов и лунных ночей. И что дальше? Надеюсь, ты не заставишь меня свататься к ее родителям?
— Неплохая мысль.
— Думаешь, они согласятся?
— Если вы как следует попросите, то да, — с намеком ответил Дирт.
— То есть ты хочешь, чтобы я их припугнул некими бедами магического характера, которые могут произойти вследствие их отказа?
— Я это не говорил, вы сами предложили, — с видом оскорбленной добродетели заявил Дирт.
— Боюсь, я не стану с ними общаться по этому поводу. Керита не будет твоей женой. Это невозможно, забудь о ней.
— Почему?
— Она не ровня тебе. Более чем не ровня, мне сама мысль о таком союзе противна. Одно дело порезвиться с глупой деревенской девкой на свежем сене, и совершенно другое — сделать ее своей женой. Она и пылинки с подошвы твоего ботинка недостойна. Да что я говорю, за такую пылинку их можно взять пару сотен дюжин, а в базарный день и все три.
— И кто же я такой? Почему так дорого стою?
— Наступит время, и сам все узнаешь, без лишних вопросов. Оставь ее, пусть живет своей жизнью. С тобой у нее не будет счастья.
— Неужели с Мади будет? — начал закипать Дирт.
— Остынь, все, что ты можешь, — это сломать ей жизнь. Мади или кто-нибудь другой наделает ей крепких крестьянских детишек: какая разница? У нее своя судьба, у тебя своя. Я знаю, ты, как это принято в таком возрасте, уже размечтался о побеге, морем или сушей, в поисках сказочного места, где вам будут рады. Забудь. Некуда вам идти. Нигде вам не будут рады. Сиди здесь, пока есть возможность.
— Откуда вы знаете? — Проницательность лэрда не переставала удивлять.
— Я сам когда-то был таким, как ты. Не забыл еще. Глупости делать легко, а вот исправлять их трудно. А некоторые исправить и вовсе невозможно… Разведи огонь.
— Разве холодно?
— Я сожгу записи.
— Опять? Позавчера сжигали.
Лэрд помахал куском бересты:
— За один такой клочок некоторые готовы отдать золота больше, чем ты весишь.
— Получается, вы жутко богаты, половину мира скупить можете. Что вообще здесь делаете?
— Мертвому золото ни к чему. Здесь мы живы — это главное.
— От кого мы скрываемся? Тоже от спайдеров?
— От мира мы скрываемся… От всего мира… Разводи огонь, довольно разговоров на сегодня. Сожжем записи, и до темноты я тебя погоняю во дворе. Рука благородного человека не должна отвыкать от меча. И уж совсем позор, когда ее разбивают о лицо простолюдина. Надо напомнить тебе, как правильно сжимать кулак. И пожалуй, пора браться за секиру — благородный человек должен уметь обращаться и с тяжелым оружием, а плечи у тебя уже широкие, самое время браться за это дело всерьез.
— А нельзя ли занятие сделать покороче? Мне ведь придется вставать пораньше из-за Русалочки.
— Юноша, в твоем возрасте я вообще спал через ночь, и мне это не навредило. Сегодня будешь сражаться двуручником, начнем с него.
— О нет! Двуручник, а потом секира! За что?! Я наказан?!
— Это всего лишь урок, раз ты позволяешь себе ошибаться, это надо выбивать в зародыше. Праздность и лень оставь для старости. И жалобы тоже. Так я когда-нибудь увижу в своем камине огонь?
— Развожу, развожу.
— Сбавь тон. Не надо раздражаться. Приводи мысли в порядок, перед тренировкой твой мозг должен быть чист от суеты.
— Опять заставите пялиться на маятник?
— А ты против?
— Я не люблю сидеть, как дурак, и смотреть на эту блестящую штуковину. И не помню потом, что вы в это время говорили.
— Вспомнишь, когда понадобится.
Глава 5
Бартолло, не переставая таращиться во мрак, неуверенно произнес:
— Я что-то вижу.
— Что? — насторожился Патавилетти. — На что это похоже?
— Похоже на искры, вылетающие из дымохода.
— А я вообще ничего не вижу, — недовольно пробурчал Галлинари. — Проплыви на расстоянии вытянутого весла голая баба, даже не заподозрю, что пропустил такое зрелище.
— У тебя всего один глаз, да и тот косой, будто у зайца, а у меня два, и оба смотрят ровно. Не похоже это на светлячков. Точно искры.
Патавилетти поежился. Сидеть на корме лодки было удобно, тем более делать при этом ничего не требовалось, вот только ночь не из теплых выдалась, да и колотило его при мыслях о том, чем придется заниматься поутру.
А заниматься придется опасным делом, что бы ни думали остальные.
Глупы те, которые считают, будто бывалые воины напрочь лишены чувства страха. Как раз наоборот, бывалыми они стали только потому, что не разучились бояться. Бесшабашные удальцы, прущие напролом без тени сомнения, долго не живут. В итоге до зрелых лет добираются самые осторожные — не никчемные паникеры, но и не безумцы, без колебаний в одиночку атакующие сотню кеберских наемников.
Что бы кто ни говорил, но весь этот поход — шутки с огнем. Такалида — не та земля, о которой имеет смысл мечтать. Говорят, в переводе с древнего, давно забытого языка, название этого материка переводится как «цитадель смерти». И что-то в этом есть, ведь даже несведущие в географии тупицы знают, что по всему континенту можно найти руины городов и замков, ни один из обитателей которых не сумел уцелеть. Давняя война забрала всех, оставив после себя территорию, на которой разве что демонам вольготно.
По слухам, их здесь до сих пор можно встретить. А некоторые уверяют, что долго искать не придется, стоит только отойти на пару шагов от берега, и целая стая налетит, после чего останешься ты без капли крови в жилах. Пустым слухам Патавилетти не верил, зато верил рассказу одного старого приятеля, закончившего свои дни не слишком весело, окончательно свихнувшись, с диким хохотом сиганул головой вниз с колокольни и в полете успел перерезать себе горло куском цветного стекла, выдранного перед этим из церковного витража.
До того как потерять разум, он рассказал такое, что Патавилетти старался об этом не вспоминать. Особенно темными ночами. А уж возле берега земли, где случилась та история, думать о таком было страшно до нервной дрожи. Так что мерз он не только от холода.
И сколько еще здесь сидеть в ожидании непонятно чего?
Пожилой воин обратился к бездельнику на носу:
— Бартолло, ты уверен, что это были искры из дымохода?
— А что это еще могло быть? Блеснуло, вверх двигалось, и не один раз заметил. Уверен.
