Максим Волосатый - Воины Клевера
И резко прянул вбок, в который раз поблагодарив Тахора за вбитые в него навыки. В стене на том месте, где он только что стоял, выросла стрела, подрагивающая от бессильной злости. Не попала. А Ирил уже кубарем летел с террасы, судорожно соображая, с какой стороны у него меч. Тахор, такое впечатление, не положил вообще никого, раз тут такие страсти творятся.
– Стой, человек.
Ирил остановился на мгновение, будто влетев в невидимую сеть.
Из-за угла дома, откуда вытолкнули Тахора, выскользнул аталь, еще один Желтый Стрелок. На рукаве у него красовалась узкая повязка – старший группы. Приставив меч к горлу торка, он посмотрел в глаза бегущему Ланье:
– Остановись, или я убью его.
На короткое мгновение Ирил замер, а потом опять сработали вбитые Тахором наставления. Нелогичным движением он прянул вбок и закружился в нелепом танце посреди двора перед замершим аталь. Танец транса так и задумывался, чтобы никто в тебя попасть не мог, пока не будешь готов к бою. «Ага, щас вам, остановлюсь», – промелькнуло у него в голове. Уж на что на что, а на такую глупую подначку он не клюнет. Тахора, конечно, жалко, только вот с чего это вдруг с Ирилом-то аталь решили говорить? Только что ему в голову стрела летела, и тут – на тебе, «остановись, человек». Ищите дурака. Попробуй он только остановиться еще хоть на секунду – тут же подстрелят.
Аталь тем временем не двигался. Молча смотрел, как Ланья с нелепыми ужимками прыгает вокруг, и чего-то ждал. Дождался. В проеме двери показался еще один аталь. Да сколько же их тут? Перед собой он держал…
– Ирил!
Голос Совы подействовал на Ланью как ушат холодной воды. Вот сейчас он остановился. Почти. В голове. Если Тахором он был готов пожертвовать, тот сам его так учил, то за жизнь Совы Ирил с легкостью был готов отдать свою. Вот только вопрос: когда у Совы больше шансов выжить, когда его убьют или когда он все еще будет прыгать, представляя хоть какую-то угрозу для Стрелков? Ведь еще где-то Са-Сефара прячется.
– Кх-ха-га, зеленая жаба, еще раз меня тронешь… – а вот и она. К сожалению, не одна.
Старая торквани в отличие от Совы подчиняться не собиралась, поэтому Стрелок гнал ее вперед болезненными тычками.
– Кого еще ты ждешь, человек? – вновь раздался голос первого аталь. – Видишь, все живы. Остановись.
«Ага, – пропыхтел про себя Ирил, ни на секунду не останавливая безумного танца (да где же этот транс?!), – именно потому и живы, что я до сих пор прыгаю».
Нет, долго так он не протянет. Ну кто мог предположить, что аталь ходят не только пятерками? Надо что-то придумывать, причем срочно. А что тут придумаешь? Три Стрелка вокруг держат твоих самых близких людей, четвертый – его самого на прицеле. Есть умные мысли? То-то. Ланье ничего не оставалось, кроме как бездумно продолжать танец, надеясь, что что-нибудь да произойдет. Именно так. Только вся проблема в том, что если ты ждешь, что враг что-нибудь сделает, то будь готов, что тебе это не понравится. Хотя, в конце концов, он имеет на это право. Враг все-таки.
Коротко, стараясь сделать это как можно тише, хекнул Тахор, получив рукоятью меча в челюсть. Злобно рявкнула Са-Сефара, куда-то ее там тоже стукнули. Ланья сжал зубы, стараясь не видеть этого.
– Ирии-и-л!!!
И взгляд выхватывает из вертящейся вокруг картины третьего Стрелка. Прижимая к себе бьющуюся Сову, он подносит бритвенно острый меч к ее лицу. Наискосок. Через лоб, бровь и глаз к щеке и рту. Прижимает лезвие, которому осталось совсем чуть-чуть, чтобы лопнула тонкая кожа, чтобы остался уродливый шрам, пересекающий нежное девичье лицо. Не смертельно. Но для молодой девчонки… Тут же главное, чтобы истерики в голосе побольше. А Ирилу как раз самое то анализировать ситуацию. Да хоть бы и было оно, время, то как тут поступать?
Аталь для пущего эффекта, чтоб пострашнее было, коротко, не отпуская от себя девушку, лбом ударил ее по макушке, добавляя ужаса в ее голос.
– Ирии-и-ил!!!
Транс так и не пришел. Вместо него упал белый полог ярости. Режущая глаза белизна упала на дом, деревья, замерших аталь и их заложников. Внутри Ланьи зародился звериный рык. «Убью! Всех. Сразу». «А как?» – пришел откуда-то слабый отклик. Ярость не транс, не боевое забвение. Во время своих припадков Ирил способности соображать не терял. Жаждал убить всех, до кого доберется, – это да. Но соображал. И анализировать тоже умел. Хотя что тут анализировать? Разом до всех не дотянуться. Если честно, даже до одного не дотянуться. Но что-то же делать надо. Белый огонь начинает выжигать голову, заливает все вокруг. Убить, разорвать. Ненавижу! Что?
Хальер. Мысль пришла сама. Тут же услужливая ярость подсунула ему четкое изображение трех, нет, четырех (а-а, вот ты где прячешься) красных пульсирующих точек. Амулеты. Ланья пристальнее всмотрелся в один из них. Естественно, торкский. Да еще какой торкский. Не чета дамадиковской дешевке. А не всё ли равно? Сквозь белую пелену пробился девичий крик. Зря это они… И так всем хватит. Не надо дальше подстегивать.
Раскинув руки, Ирил хватил в каждую по два амулета. Как он это сделал, сам не понял, но схватил. Сжал, выдавливая всю силу, оставляя расплющенные бесформенные комки чего-то странного. Нет, комки все еще светятся. Да еще как.
Руки до плеч обожгла дикая боль. Не трогай. Амулеты Желтого Лепестка умели себя защищать. Был бы он в трансе, вылетел бы мгновенно. Вот только из белого безумия так просто не выкинешь. А боль лишь добавляет масла в огонь. Не хочешь дохнуть?! А так? А вот так? А еще вот так и так?
Ланья перестал чувствовать руки. Боль оглушала, разрывала на части, сворачивала в трубочки и разбивала о землю. Но она же и спасала. Пока боль тянула жизнь из тела, это тело продолжало жить. Силы только прибавлялись. И уже неважно было, выживет ли кто-нибудь их заложников. Боль становилась смыслом жизни. Целью и дорогой, по которой можно идти. Сколько он тянул, Ирил так и не понял, но вдруг вокруг точек начали появляться маленькие ореолы. Поначалу незаметные, с каждой секундой они росли, меняли цвет с алого на серый, потом на черный, а потом начали заполнять собой амулеты. Белые контуры, на которых держались алые точки, начали клониться вниз. Головы у них задергались, как у деревянных кукол, которых Ланья видел в бродячем театре, приезжавшем к ним в Хайар. Влево-вправо, вверх-вниз. Быстрее, быстрее, быстрее. И вдруг – БАХ!
Черные точки вдруг разрослись, заполнили собой белое покрывало мира, и наступила тишина. ТИШИНА. Не та, белая, режущая голову напополам, а другая, мягкая и ватная. В которой все звуки, мысли и движения умирали, даже не успев родиться. И Ирилу стало хорошо. Только сейчас он понял, до какой же степени устал. И как же тяжело было жить в том белом мареве. А здесь хорошо. Здесь можно отдохнуть.
Где-то далеко-далеко зазвенел девичий голос. Он звал его. Но – нет, не дойти. Слишком он устал. Он тут полежит немного… А раз она кричит – значит, всё в порядке. Перед тем как черное ничто прогнало белое что-то, Ланья успел порадоваться, увидев, как те контуры, на которых амулеты висели, оседают, раскинув руки. Раз их нет, а она есть – значит…
Черное покрывало уютно заворачивало его, гасило мысли, чувства. Хорошо, до чего же хорошо и спокойно. Ланья устало опустил голову. Девичий голосок где-то далеко-далеко не умолкал, но это только успокаивало. И в то самое мгновение, когда, кроме черноты, уже ничего не осталось, где-то высоко-высоко, в черном небе (о, это, оказывается, небо) зажглась маленькая звезда. Она не светила, нет. Ее света не хватало на то, чтобы вырвать из черноты хоть что-то. Но она показывала. Просто показывала, где небо. Где верх, где низ. Где жизнь, а где просто покой и уют.
И устраивающийся отдохнуть Ирил добро улыбнулся этой звездочке, как старой знакомой. Теперь на самом деле можно было отдохнуть.
Глава 6
Большое помещение, странно тихое в этот, в общем, рабочий час, овевало прохладой двух магов, стоящих навытяжку перед «Великим и Ужасным, Могучим и Непобедимым» доном Антонио Сибейрой, «Великим Инквизитором» и «Торквемадой», главой обоих служб Братства: Братьев Ищущих и Братьев Находящих, который только что закончил, судя по выражению лиц присутствующих, очередную выволочку и наконец-то смог дать волю физиологии.
– Дедавижу, – дон Антонио оглушительно чихнул, отвернувшись от подчиненных.
– Все в порядке, Мастер? – осторожно отодвинулся от него Степашка, молодой маг, в недавнем прошлом торговый менеджер, выдернутый программой порталов с Земли.
– Раздражает? – сочувственно поинтересовался более опытный Айонки, бывший вольд, примкнувший к Братству после объявления о создании Директории и строительстве Улитарта.
– Дедавижу этих удодов, – прорычал дон Антонио, еще раз сопроводив заявление громким чихом. – И я де Масдер. Масдер – эдо Ацекато. Я – Ваше Магичество, если дебе дак уж хочедзя жопу мне полизадь.
Степашка обиженно замолк. Айонки скорчил ему рожу. Мол, потом объясню, и потихоньку начал выползать из приемной, подталкивая перед собой непонятливого коллегу.
