Стивен Дональдсон - Обладатель Белого Золота
Но взгляд Ковенанта удерживал ее, и она рыдала, словно не была способна ни на что, кроме рыданий. Он ничего не сказал, ничего ей не предложил. Но смотрел на нее, и отвернуться она не могла. А он — разве мог он принять ее? Подобно гнусному Опустошителю, она овладела его волей и смаковала его беспомощность, лишив человеческого начала. Но он остался человеком, желанным, упрямым человеком, который был дорог ей, как жизнь. Возможно, он и безумен. Но что, если с ней дело обстоит еще хуже?
Разве ты не есть Зло?
Да, само собой, это так. Но пламя в его глазах вовсе не обвиняло ее во Зле. Он никоим образом не презирал ее. Он лишь отвергал обладание его разумом.
Ты говорила, что доверяешь мне.
И кто она такая, чтобы не верить ему? Даже если сомнение и вправду необходимо, почему сомневаться следует в нем, а не в ней самой? Кевин-Расточитель предостерегал ее, и она чувствовала его искренность. Но возможно, и Кевин ошибался, ибо после всего содеянного был ослеплен последствиями и собственным отчаянием. А Ковенант стоял перед нею под солнцем среди цветов, словно краса Анделейна была его внутренним убеждением, той почвой, на которой он обретал опору. Он был одинок и мрачен, так же как и она. Но ее мрачность была сродни темному коварству пещерятника, тогда как мрак его очей напоминал собой душу истинной ночи, куда не в силах проникнуть Солнечный Яд.
Да, снова сказала себе Линден. Она знала, что обладание есть Зло, Зло само по себе, под какой бы личиной оно ни крылось и чем бы ни пыталось оправдаться, но пыталась убедить себя в обратном: и потому что жаждала силы, и потому что желала спасти Страну. Ей и сейчас казалось, что даже Зло может быть оправдано, если оно необходимо, дабы не позволить Фоулу завладеть кольцом. Но она не спорила, она плакала. По-настоящему плакала.
Я найду какой-нибудь другой ответ, говорил ей Ковенант.
В действительности только это обещание и имело значение. Усилием воли она отпустила его — отпустила любовь, надежду и силу, словно все это составляло единое целое, слишком чистое для того, чтобы его можно было осквернить насилием, обладанием. Подавив стон отчаяния, она повернулась и пошла прочь, из-под безмятежного солнца в неистовство скальных огней и тлетворного смрада.
Собственными глазами она увидела, как Ковенант снова поднял кольцо так, будто пропали его последние страхи. Собственными ушами она услышала, как облегченно и торжествующе рассмеялся Лорд Фоул. Жара и отчаяние накрыли ее, словно крышка гроба.
Мокша Джеханнум снова попытался овладеть ею, но теперь это оказалось ему не под силу. Линден переполняла печаль, и она почти не замечала попыток Опустошителя.
Возглас Презирающего заставил Кирил Френдор содрогнуться:
— Дура!
Он торжествовал над Линден, не над Ковенантом. Его глаза пронизывали ее сознание, выискивая след порчи.
— Разве я не говорил, что любой твой выбор способствует моим целям? Ты служила мне всегда и во всем! — С потолка сыпались осколки сталактитов. — Именно ты согласилась отдать мне кольцо.
Он поднял руку, и в его хватке серебристый кружок начал разгораться. Голос Презирающего с каждым словом набирал силу и гремел так, что казался способным разрушить гору:
— Наконец-то я обладаю всем. Жизнь и Время в моей власти — отныне и навеки! Пусть же мой враг зрит и трепещет. Освободившись от узилища, избавившись от мучений, я буду править Вселенной!
Под напором его злобного торжества Линден уже не могла держаться прямо. Голос Фоула раскалывал ее слух, сбивал ритм ее сердца. Ноги ее подогнулись, но, стоя на коленях на содрогающемся камне, Линден стиснула зубы и поклялась, что даже если она потерпит неудачу во всем остальном, она не будет — не будет! — вдыхать эту проклятую гниль. Теперь стены пещеры всеми своими гранями издавали серебристый звон. Мощь Презирающего приобретала апокалиптический вес. Но тут Линден услышала слова Ковенанта. Каким-то чудом ему удалось удержаться на ногах. Он не кричал, но каждое его слово звучало отчетливо, как предсказание:
— Великое дело. Я мог бы сделать то же самое, будь я столь же безумен, как ты.
Уверенность Ковенанта оставалась неколебимой.
— И в этом нет силы, одна видимость. Ты не в своем уме.
Презирающий качнулся к Ковенанту. Дикая магия заставляла Кирил Френдор извергать вместо скального света белое пламя.
— Низкопоклонник, я покажу тебе, какова моя сила!
Его очертания подернула рябь экстаза. Лишь гнилые, жестокие, как клыки, глаза оставались четко различимыми. Казалось, они срывали плоть с костей Ковенанта.
— Я твой Обладатель!
Возвышаясь над Ковенантом, Лорд Фоул воздел руки, словно призывая проклятие на голову своего врага. В кулаке он сжимал кольцо, вожделенную награду за несчетные века ухищрений и козней. Сияние кольца должно было не только ослепить Линден, но выжечь глаза из ее глазниц, однако от мокши Джеханнума она узнала, как защитить зрение. Ей казалось, будто она вглядывается в горнило оскверненного солнца, но она оставалась способной видеть.
Видеть удар, нанесенный Фоулом Ковенанту так, словно дикая магия была кинжалом.
Удар такой силы, что Гора Грома содрогнулась, а сталактиты посыпались с потолка, словно дождь копий: лишь чудом ни одно из них не попало в Линден.
Удар, швырнувший Ковенанта наземь и едва ли не переломавший ему все кости. Тело Ковенанта содрогалось в конвульсии, по нему пробегали кольца концентрированной белой силы. Он попытался крикнуть, но падение вышибло весь воздух из его легких. В следующий миг он затих, и из раны в центре его груди ударил ослепительно белый огненный фонтан. Казалось, что сама его кровь обратилась в пламя, чистое пламя, не тронутое ни тьмой, ни порчей. В эти мгновения Ковенант выглядел так, будто все еще был жив.
Но пламя ослабло, а затем и угасло. На полу осталось недвижное тело — пустая, жалкая оболочка.
Линден не могла даже кричать. Обхватив себя руками, она молча стояла на коленях, и лишь душа ее вопила от горя.
А Лорд Фоул продолжал смеяться.
Он смеялся словно вампир, словно торжествующий демон мучений. Его алчный хохот сотрясал гору, и сталактиты градом сыпались вниз. По полу от стены до стены пробежала трещина, будто камень раскололся в истошном крике. Кирил Френдор полнился серебристым огнем, и этот огонь делал Презирающего титаном.
— Берегись, мой враг! — Крик его оглушил Линден несмотря на ее инстинктивную самозащиту. Она услышала его не ушами, а тканями и сосудами легких. — Трепещи! Краеугольный камень Арки Времени в моих руках, и теперь я разнесу ее по камушкам. Помешай мне, если сможешь!
Кольцо неистовствовало, словно в его кулаке было зажато беспрерывно растущее солнце. Яростно вздымаясь, огонь концентрировался вокруг него. Сила его уже превысила мощь Ядовитого Огня, превзошла любое могущество, какое Линден когда-либо могла вообразить, превзошла все, что виделось ей в ночных кошмарах.
