Ольга Григорьева - Ладога
– Олег, помнишь как Чужак о третьем времени говорил?
Я о том разговоре всегда помнил. Знал, спешить надо, а то не успеем ничего, а время уж выйдет…
– Может, мы совсем ведогонами стали? – продолжил растерянно охотник. – Может, пришло уж третье время? Потому мы и не видим никого… То есть людей не замечаем… Нет… Незнатей…
Он сбился, запутался. Лис удрученно закрутил головой.
– Пошли по всем избам! – предложил Бегун. – Кто-то же должен был остаться!
Кутиха! Куда она со своей спиной уйдет?!
Я ринулся к знакомой избе. Болотники хоть и не поняли, куда я и зачем побежал, а покорно потянулись следом, на ходу судача об этой невозможной земле, где за одну ночь все жители городские исчезают невесть куда.
К Кутихе заходить не пришлось. Сидела она у влазни на толстом чурбаке, щурилась на солнышко. Меня углядев, зажмурилась, неверяще головой помотала, а после улыбнулась светло:
– Ты ли?! А это что, вся рать твоя? Невелика рать, право слово!
– Какова есть, – отозвался я. – Ты скажи лучше, куда люди подевались?
– Люди? – она удивленно заморгала.
Тьфу, напасть! Никак у меня язык не поворачивался мужиков и баб обычных ведогонами иль незнатями назвать…
– Ведогоны, – сообразил Лис. – Ведогоны куда делись, бабушка?
– Какая я тебе бабушка?! – возмутилась Кутиха. Даже с чурбака поднялась, с трудом разогнув больную спину. Быстро она оправилась. Вон и румянец уж на щеках заиграл, и сама словно выросла…
– Ладно, не злись. – Я подставил ей плечо. – Говори дело…
Она удобно привалилась, заковыляла к избе.
– Да какое там дело! Ньяра судить пошли. Откуда он здесь взялся только, на свою беду? Говорили, будто Княгиня с ним драться будет, да пустое это. Ньяр против волха, что дите малое – неразумен да неуклюж.
Кабы знала она, кого выручить спешу, верно, не радовалась бы мне так.
– Эрик! – заголосил Бегун. – Эрика убить хотят, а мы тут болтаем попусту!
Ох, не доведет до добра трепливый язык! Жаль, не успел я упредить Бегуна, чтоб помалкивал. Да у него, небось, своя голова на плечах есть! Неужто подумать сперва трудно, чтоб потом не жалеть о сказанном?
Он, простак, и не заметил, как нахмурилась Кутиха – по-прежнему тряс меня за рукав, хныкал:
– Бежать надо, бежать…
– Заткнись! – рявкнул на него Лис. Этот все с полуслова понимал.
– Так это ты ньяра привел? – Кутиха потемнела вся, будто вновь неведомую хворь подхватила.
Лгать ей? Да что толку? Пусть правду знает – выдавать нас все одно некому. Нет никого в городище. Я кивнул.
– Почему?
– Сама знаешь – не мы дороги выбираем, боги указывают, кому куда идти. Ньяр оказался добрым попутчиком, – уклончиво ответил я.
Кутиха задумалась, склонила голову на грудь.
– Идем, идем, – вновь зашептал Бегун.
Я бы его приструнил, но показалось вдруг необычайно важным старухин ответ услышать – замер, боясь пропустить хоть одно слово. Да и куда идти? Кто, кроме нее, подскажет, куда повели ньяра…
– Верно ты сказал, – выпрямилась она, глянула на меня яркими синими глазами. Я и не знал, что они у нее такие синие, только что заметил… – Я себе в попутчицы девку-Верхогрызку тоже не выбирала. Одно скажи – так он тебе нужен, что жизнь не боишься потерять?
Боюсь? Я не одну смерть видел. Сам убивал, да и меня не раз убить пробовали… Мне ли давнишней знакомицы бояться? Глупо, конечно, умереть в земле неведомой, когда столько еще впереди, но коли суждено – так тому и быть…
– Иди за мной. – Кутиха и слушать меня не стала – без слов, чутьем ответ поняла. – Укажу дорогу к Судному Дереву. Наши поединщики всегда там сходятся… И ньяр твой там.
Говорила она лишь со мной, остальных будто не видела, а Медведь все же поклонился ей до земли, прежде чем лыжи надел. Кутиха вид сделала, что не заметила его благодарности, а лицом просветлела-таки…
Шла она медленно, тяжко – так и хотелось вперед забежать. Мучили мгновения, вечность тянувшиеся. На каждой кочке, при заминке любой, терзали злые мысли… Кто знает, может, именно сейчас ньяру смерть пришла? Может, вот сей миг упал он, поверженный, перед волховкой? Она обещание свое сдержала – не сразу Эрика убила, поединком решать дело взялась, но все-таки обмишурила меня по мелочи – не со здоровым схватилась. Не мог ньяр так быстро на свои ноги встать, а если встал – вряд ли ходить мог.
Судное Дерево издалека было видать. Да и шум за версту разносился. Еще бы не слышать, когда все городище столпилось у берега и гомонило, ожидая расправы над общим врагом!
Клокотали незнати, повизгивали, ухали – видать, шел уже бой.
Я поклонился в ноги Кутихе и принялся вперед проталкиваться, поближе к поединщикам. В толпе меня не приметил никто – не до ведогона, от Княгини удравшего, было незнатям – ньяра убивали! По ругани и тычкам чуял позади себя болотников. Они не церемонились – пихались локтями и кулаками, пробивая себе дорогу.
Я уж совсем было прорвался в круг, но загородила открывшуюся поляну могучая спина какого-то воя. Огромная спина, словно из камня сделанная… Такого мужика тычком не сдвинешь, разве если только ножом в спину пырнешь. А что делать остается? Ему сей суд – развлечение, а у меня там друг голову клонит, помощи ждет!
Я нащупал на поясе лезвие, потянул его, примеряясь к загородившему путь боку мужика.
– Не спеши…
Чужак? Как пробился незамеченным да как углядел меня? Вроде привык уже я к волхским причудам, а удивляться не переставал…
– Не суй голову в петлю, – посоветовал Чужак, – погляди пока, прикинь что к чему, да помни – коли ньяру волховка не под силу, знать, и с Бессмертным он нам не подмога.
Значит, проверить силу Эрика решил? Мол, хороший меч не зазубрится, а плохой нам и не нужен… Уж на что Ролло был бессердечен, но волх и его переплюнул!
В одном он прав был – приглядеться сперва не мешало бы. Эх, не ведал здоровенный мужик, поперед меня стоящий, кто ему жизнь спас! Я сунулся ему чуть не под мышку, уставился на поляну.
Ньяр, верно, не оправился еще, а все же походил на прежнего Эрика – вертелся белкой перед волховкой, полосовал воздух сильными ударами – лишь прихрамывал слегка.
Лис подлез ко мне, выдохнул:
– Чего это он пустое рубит?
Я и сам не понимал. Стояла волховка в длинной красной рубахе посредь поляны, улыбалась тонкими губами и с места не двигалась, а ньяр будто хвалился перед ней – махал мечом да припрыгивал.
– Приглядись получше, – подсказал Чужак.
Я и так глядел – чуть глаза не лопались, да ничего не видел, кроме пляски дурной.
Вот приподняла волховка руку, шевельнула губами. Знать, ворожила… Толпа ахнула, схлынула в стороны, потащив меня за собой. Эрик выгнулся дугой, рубанул мечом, будто прикрываясь от невидимого удара. Казалось – заплясал на конце его меча озорной солнечный луч, засветил красным лицо и вдруг пополз, изгибаясь, по лезвию к рукояти. Эрик тряхнул рукой. Без толку… Скользила обжигающая змея по железу, влеклась к человеческой плоти. Ньяр увернулся от еще такой же, в лицо летящей, упал в примятый снег, перехватил меч да полоснул им по своей же руке. Кровь брызнула из раны на огненную змею. Та зашипела, сворачиваясь, черным комком упала на землю. Волховка вскрикнула тонко, пронзительно. Люди так не кричат…