Ольга Григорьева - Ладога
– Исчезни! – приказала ему девка, и он, покорно кивнув, быстро прошмыгнул в угол, где и затих, незримый и неслышимый.
Ядун разволновался, заходил кругами по клети:
– Ты, Ягая, не крути. Прямо говори – чего явилась?
Девка тряхнула темными волосами и вдруг, быстро выбросив вперед тонкую руку, ухватила меня за плечо.
Я не ждала, что она так сильна окажется. Мощный рывок бросил меня на пол, к ее ногам, крепкие пальцы вонзились в тело. Ягая затрясла меня, будто Ядуну игрушку показывая:
– Брось девку, Бессмертный! На время брось! Странный волх перешел кромку. Морена на его стороне и Магура тоже.
– Что мне волх… – хмыкнул Ядун.
– А он не один. – Девка отпустила мое плечо, потрепала холодной ладонью по щеке, словно собачонку ласкала. – С ним слитые да ньяр…
Эрик! Нашел меня! Не зря говорил – сердце дорогу укажет! Любый мой! Любый…
У меня и плечо болеть перестало, и пальцы Ягаи на щеке уж не казались такими холодными и противными. Хотелось обнять ее, расцеловать за добрые вести…
А слитые? Кто такие? Олег? Болотники? Ну держись, Ядун!
Бессмертному новость и впрямь не по нраву пришлась, окрысился на девку:
– Ты слитых не должна была пускать! А ньяра и вовсе убить обязана! Чего не усмотрела, дура?!
Ягая потемнела. Глаза круглыми черными щелями сузились, пальцы скрючились хищными когтями… Страшной стала – сразу видать, чья родня:
– Ты мне не указ! Я – Стражница! И внезапно расхохоталась весело:
– Никак испугался, Бессмертный?! Вот ради того и пустила их – поглядеть любопытно, как они с тобой схватятся и как ты их по кромке разотрешь…
Как это – разотрешь?! Моего Эрика пятеро, а то и шестеро воев не всегда одолеть могли. А не новички были в ратном деле…
Ядун тоже улыбнулся, махнул рукой:
– Ох, Ягая! Ты со своими кознями когда-нибудь попадешь в беду. Придет время – над тобой так пошутят, что сама в печь полезешь…
Ягая поднялась, хлопнула шапкой о лавку, забросила за спину лук:
– Недосуг мне с тобой шутки шутить. Бежать надобно, а ты все же кликни меня, когда со слитыми расправишься. У них небось третье время не все выйдет – тела еще останутся…
– Падаль для бабки собираешь? – догадливо предположил Ядун.
– Да нужны ли тебе тела бездыханные? – уже в дверях пожала плечами девка. – А старухе в радость…
Какие тела?! Как могут нежити эти моих живых друзей телами называть? Ох, не знают еще силы волхской да ловкости ньяровой! Самого Бессмертного будет с кромки соскребать эта девка-перевертыш!
Ягая у порога крутнулась, переметнулась через свой же лук и белой тонкой змеей скользнула в снег. Ядун засопел, прикрывая за ней дверь. По его виду и не понять было – доволен вестью иль нет…
– Банник ждет, гости дорогие, – робко пискнул из угла Голбечник.
– Вот и ладненько. – Ядун всплеснул ладонями, потер их друг о дружку.
Похоже, не напугался совсем… Может, рано я радуюсь? Он честно биться не станет, подстроит какую-нибудь каверзу…
– Пойдем! – Он подтолкнул меня к двери.
– Нет! – уперлась я.
– Ну, была бы честь предложена… – ухмыльнулся он и вышел.
Первый раз меня без надзора оставил! Эрик! Чужак! Они на кромке! Они ищут меня! Надо только бежать – бежать подальше от Ядуна, от его ловушек, злобы да коварства!
Я схватила зипун, дернулась к двери.
Голбечник вырос передо мной, будто из воздуха, заступил путь:
– Не ходи…
Отшвыривать его не хотелось. Больно маленький и добродушный был.
Я шагнула в сторону, пытаясь обойти мохнатого хозяина. Он переступил босыми ногами, вновь загородил выход:
– Не ходи, коли смерти своих не желаешь… Ты ведь знаешь этих слитых, верно? Они ведь твои друзья? Я видел, как ты слушала… Не ходи, не зови к ним смерть…
Смерть? Почему все нежити о смерти твердят?
– Ядун погубит их, – печально прошептал Голбечник. – Ты сама подумай, как можно Бессмертного убить? Даже боги ничего не могут с ним сделать… А пытались многие…
А ведь прав он – как Бессмертного убить? Он потому и зовется так, что смерти неподвластен… А коли верно это – нужно мне бежать со всех ног и вперед Ядуна Эрика отыскать!
– Пусти, – попросила я Голбечника. – Мне спешить надо…
– Куда? Он и оставил тебя, чтоб к своим убежала. Ему тебя сыскать – раз плюнуть… Ты своих встретишь – он вас выследит и убьет одного за другим… А когда вовсе веру утратишь – тебя к Триглаву спихнет. Да и где ты искать своих будешь?
Добрый маленький Голбечник! А ведь он опять был прав. Где искать дорогих сердцу людей? Эрика любовь ведет, а моя любовь лишь плакать умеет – не подсказывает пути-дороги…
Я осела на пол, всхлипнула:
– Что же мне делать? Что? Останусь с Ядуном по кромке плутать – рано или поздно сыщут меня Эрик с Чужаком, бой будет, а чем он кончится, все ведают… Убегу, найду своих – Ядун свару затеет… Не найду – зачем бежать тогда? Что же делать-то?
Мохнатая ручка опустилась на мою голову, теплый голос прошептал на ухо:
– Не убивайся так…
Я давно доброго участия не видела, затряслась, прижимая к себе эту ласковую руку:
– Эрик там! Эрик! Муж мой…
– Так вот чего ньяра на кромку понесло… – удивленно протянул мохнатик. – А я-то думал – брешет Ягая…
Я кивнула. Да, из-за меня Эрик на кромке оказался… Из-за любви моей горькой, счастья ему не принесшей…
Голбечник склонился к самому моему уху, зашептал горячо:
. – Я тебе не указ, но коли любишь ты ньяра своего, коли хочешь, что б жив он остался, – пойди на сделку с Ядуном…
Какую сделку? Почему?
– Пораскинь мозгами да придумай, как мужа от беды уберечь, – пояснил мохнатик. – А взамен предложи Ядуну что-нибудь…
Что я Ядуну предложить могла? Одного он хотел – спровадить меня в темные Триглавовы владения. Но Эрик… Биться с Бессмертным глупо и страшно… Как буду я жить дальше, зная, что навеки закроются ясные зеленые глаза, сомкнуться нежные губы? Как жить стану, ведая, что не спасла мужа от верной смерти? И не только его… Медведя, Лиса, Бегуна… А Олег? Как будет без него Беляна? Кого назовет отцом его ребенок?
Огромные карие глаза поглядели на меня, далекий отголосок пропел: «Дождись их! Дождись…»
Нет, нельзя мне их ждать, Беляна. Нельзя смерть им кликать…
Я подняла глаза на Голбечника:
– А волх?
– Волх Магуре обещал, – потупился тот. – Да ты о нем не волнуйся – волху его дорога давно ведома. Он с пути не свернет, даже если встретит кончину лютую, а ведогонов твоих спасать надо…
Надо. И знаю как…
Ядун из бани пришел веселый, распаренный, даже румянец на впалых щеках проступил. Бросил на лавку мокрое полотенце, покосился на меня:
– Все упрямишься?
Я собралась с духом, попросила прощения у Эрика, что не дождалась его, и начала:
