Ула Сенкович - И придет новый день
Не стану утверждать, что всем нравились изменения в установленном порядке вещей. Некоторые орки ушли из города. Хондар отказался сообщить их количество, хорошо хоть меня прямо не обвинил в происходящем. Вел себя выдержано и вызывал у меня самое искреннее уважение. Думаю, из него получится достойный правитель. Парень был бесспорным лидером, умел не только подчинять других, но и не дрогнув держал удар, если события складывались не в его пользу.
Думаю, нет на свете поступков, которые бесследно исчезают, не оставив после себя и следа, даже если на первый взгляд кажется, что происходящее так мало и незначительно, что никому не заметно. Все-таки люди более значимы своими делами, чем могут себе представить. Я верю в людей и верю в то, что не только наши поступки имеют смысл, но и наши мысли не исчезают бесследно. Хоть мы и выглядим, как песчинки на берегу моря, когда набежавшая волна рисует каждый раз новый узор, и кажется деяния наши незначительны и так же преходящи. Это верно. Но только до тех пор, пока количество совершенного не достигнет определенной массы. И тогда то, что было разрозненным сыпучим песком может сплавиться в стеклянную глыбу, которую прибою не сдвинуть, не разбить и не изменить.
То, что вначале выглядело как вздорная утопия, постепенно стало частью жизни. Орки работали, пусть и не называли свои занятия таким словом. Скука более неприятное времяпровождение, чем дело, в котором ты можешь выделиться и показать свое превосходство над другими. Люди стали частью жизни города. Необходимой и ценной ее частью. Не все, правда, женщинам труднее давался урок самоуважения. Особенно тем, кто провел в рабстве слишком долго. Странно было видеть, что мышление людей оказывалось более инертным, чем у их поработителей. Орки ценили силу мускул, а еще больше силу духа. Они признавали в человеке воина, если он показывал стойкий характер. Неважно, что физически люди не могли соперничать с ними в бою, но к внутреннему достоинству и гордости орки относились уважительно. Тебя могли убить за бунт и открытое сопротивление, но любая демонстрация силы духа делала человека если и не равным им, то к таким людям относились, как к достойным противникам.
Но рано или поздно ситуация должна была осложниться. Я ждала благоприятного момента, чтобы подготовить Хондара к следующему шагу наших преобразований. Обстоятельства сделали выбор за меня. Из оливковой рощи пришел посланник, призывая к защите и справедливости. Один из орков нарушил приказ не трогать женщин. Отец девушки, которую увел к себе нелюдь, потребовал от Хондара сдержать слово и наказать обидчика. Я не знала, как поступит мой подопечный, но оставить все, как есть, означало бы, что со мной можно не считаться. Как и вообще с людьми. Я отправилась искать Хондара, надеясь поговорить с ним до того, как он объявит свое решение. К сожалению, дело уже вышло из-под контроля.
Хондара я нашла в одной из нижних пещер. Кроме Шоргата и еще нескольких воинов, здесь же находился крестьянин из оливковой рощи, его бледная испуганная дочь и молодой орк, вызванный для ответа. Больше всего меня поразило лицо обвиняемого. Он был немного растерян и, что самое странное, смотрел на меня почти с мольбой.
"Нелюдь просит моей помощи?! Это что-то новое."
Я села у ног Хондара и приготовилась слушать.
Глава 8
Пессимист, оказавшийся перед выбором из двух зол, выбирает оба. (Оскар Уайльд)
Рассмотрение дела подошло к завершению. Крестьянин обвинил орка в похищении дочери и принуждении ее к сожительству. Орк нарушил приказ Хондара и должен теперь поплатиться жизнью, как обещано. Крестьянин поразил меня своей смелостью. До сих пор еще ни один человек, носивший на шее уд-онг, не осмеливался ставить оркам условия. Отец девушки, правда, не переходил границ и обращался к Хондару, соблюдая необходимое почтение, но сам факт протеста со стороны раба уже говорил о многом.
Орки не особенно церемонились с рабынями. Никого из них не волновало, есть ли у нее хозяин, и что он думает о таком использовании своей собственности. Если кому-то нравилась женщина, нелюдь мог забрать ее в свое жилище на некоторое время или даже купить. Когда я объявила собственность Хондара неприкосновенной и опровержения с его стороны не последовало, слишком громко протестовать не стали, только взяли на заметку. Право собственности ими признавалось. Если од-уруг требует не прикасаться к его рабыням, значит, так тому и быть. Один все-таки решился нарушить приказ, и теперь было неясно, как поступит Хондар, изначально несогласный с моим распоряжением.
Од-уруг сидел на выступе скалы, возвышаясь немного над присутствующими и молча наблюдал. Я посматривала на него время от времени, но Хондар меня не замечал. Вспомнила, что мои мысли могут быть им услышаны, попыталась достучаться до его сознания: "Поговори со мной". Даже бровью не повел. Кивком головы разрешил высказаться обвиняемому орку. Тот запинаясь попросил отдать ему рабыню.
— Ты нарушил мой приказ, — голос у Хондара был как лед.
— Од-уруг, я готов ответить. Только не забирай у меня эту женщину. Я заплачу за нее любую цену.
— Не думаю, что у тебя найдется столько денег. Ты знал, если нарушишь запрет, тебе придется взять ее в жены или умереть.
— Орк не может взять в жены рабыню, — молодой воин смотрел на своего начальника в некоторой растерянности.
— И правда, не может. Но это легко исправить. Подойди ко мне, женщина, — Хондар поманил к себе рабыню, из-за которой возник конфликт, дождался пока она бледная остановится в пол шаге от него, протянул руку и снял с нее унизительный ошейник. — Теперь ты свободна. Решай, что будет с моим воином. От твоего слова зависит его жизнь.
Не знаю, как остальные восприняли происходящее, но я онемела. Впрочем, судя по звенящей тишине, я была не единственная, у кого отнялся язык. Девушка побледнела еще больше, только огромные расширенные глаза выдавали ее нервное состояние. Судорожно вздохнула, посмотрела коротко на обвиняемого, перевела взгляд на ледяного судью и чуть слышно что-то пролепетала. Я не разобрала ее слов, как наверное и остальные свидетели этой сцены. Зато Хондар ее прекрасно понял:
— Ты готова сохранить ему жизнь? Если я правильно понял твои мысли, тебе его жаль? Он оскорбил тебя, а ты его жалеешь и готова связать с ним свою судьбу? Ты теперь свободна, тебе нечего бояться. Можешь поступить, как считаешь нужным. Слово за тобой.
Даже если девушка колебалась, длилось это всего несколько мгновений:
— Господин, сохрани ему жизнь.
