Маркус Хайц - Стражи земель. Доспехи демона
— Ты не принимал участия в бою?
— Это ваши горы. Я посчитал, будет справедливо, если именно вы очистите их, — ответил король. — Моя задача состояла в том, чтобы отравить собственное войско. Только так вы сумели победить. Иначе исход битвы мог бы быть другим. — Он обвел взглядом поверженных. — Я никогда не был одним из них, пускай и прожил рядом с ними много солнечных циклов. Это было ошибкой. Теперь я исправил ее. — Альв повернулся к Боиндилу. — Врата на юге закрыты. Альвы, которым удалось скрыться от Вота и Бумины, погибли в подземельях. Вы уничтожили последних. — Эфатон указал на Тунгдила. — Он должен снять доспехи, иначе его одержимость возрастет.
— Одержимость?
— А ты не знал?
Боиндил потянулся за флягой и отхлебнул воды.
— Я подозревал, — тихо ответил он. — Что тебе известно о доспехах?
— Ничего. Но мне знакомы руны. Это клятва, что доспехи и их владелец никогда не оставят друг друга. Наступит момент, когда хозяин лат не захочет их снимать. Ни для того, чтобы поспать, ни для того, чтобы поесть, ни для того, чтобы справить нужду. Его тело охватит заражение, начнется гангрена, и Тунгдил погибнет в собственных выделениях. — Эфатон увидел страх на лице гнома. — Заставь Тунгдила снять их. — Он пошел к выходу. — Я направляюсь в Дзон-Бхара, чтобы выполнить свою задачу.
— Возможно, в этом не будет необходимости. — Бешеный рассказал королю о том, что узнал от Вота.
Альв задумался.
— Тогда я проверю, что там сотворил маг. Если встречу Лот Ионана, свяжу его и брошу там, пока вы его не подберете. — Он подмигнул Боиндилу. — Присматривай за своим товарищем, если тебе дорога его жизнь. — С этими словами он покинул зал.
Гном поглядел вслед альву, а потом повернулся к Тунгдилу. Златорукий по-прежнему сидел возле разбитого трона и смотрел на стену. Левой рукой он ласково поглаживал поножи.
Глава 28
Пустыня осталась позади. Отряд довольно быстро двигался — не в последнюю очередь благодаря лошадям, купленным в оазисе.
Если они и дальше будут ехать с такой скоростью, то вскоре доберутся до королевства альвов, а значит, и до Лот Ионана. Привалы были короткими, отряд лишь позволял лошадям отдохнуть и напиться. Люди и гномы даже ели не спешиваясь.
Во время одного из привалов Родарио подошел к девушкам. По его лицу было понятно, что разговор предстоит серьезный.
— Я согласен, — заявил Седьмой.
Койра и Малления переглянулись.
— Я о вашей договоренности. И о том, что никогда не разделю ложе с вами обеими одновременно. Я согласен. Я не готов отказаться ни от одной из вас. Я понял это за последние солнечные циклы. И если две столь обворожительные красавицы делают мне такое предложение, то я буду дураком, если откажусь.
Койра, просияв, подалась вперед и поцеловала его в левую щеку, а Идо — в правую. Это стало символом их воссоединения, пускай такие отношения и сложно назвать обычной любовной историей.
Зыркнув в сторону троицы, Боиндил покачал головой.
— Никогда не пойму я этих долговязых, — сказал он Тунгдилу. — Ты только посмотри, что творится.
— Если они любят друг друга и могут жить вместе, то почему бы и нет? — Златорукий подбросил в костер дров. — Не мне их судить.
На огне жарились четыре зайца, которых удалось подстрелить Слину.
— Ох! — Тунгдил схватился за спину.
— Может, помочь тебе снять доспехи? Они ведь натирают. — Бешеный протянул руку к застежке, но друг отпрянул.
— У нас важное задание, и в любой момент что-то может случиться. Я не хочу, чтобы меня ранили просто потому, что мне было неудобно в доспехах.
— Когда ты снимал их в последний раз?
— Не так давно.
— Давно, книгочей. — Бешеный протянул товарищу лапку зайца. Дымящееся мясо испускало аппетитный аромат. — Вот, подкрепись. Так ты сможешь повторить подвиг, столь впечатливший меня в Синих горах. — Гном и себе взял порцию. — Я не знаю, откуда в тебе такие силы. Даже под воздействием боевого безумия я не был бы способен на подобное.
— Я тренировался больше, чем ты, друг мой. — Тунгдил без особого энтузиазма принялся за еду.
Боиндил сделал вид, что заметил что-то на задней части доспеха.
— Проклятье! По-моему, он запачкался во время скачки. И тут какая-то вмятина. Как же так получилось? Пожалуй, лучше его почистить, иначе доспех обидится на тебя и вновь окаменеет, а мне придется бить по нему, как по колоколу, чтобы ты снова мог двигаться, — фальшиво улыбнулся гном.
— Почему ты так настаиваешь на том, чтобы я снял доспехи? — осведомился Тунгдил.
— Я?
— Актер из тебя никудышный, Бешеный. Так всегда было. — Златорукий доел мясо. — Почему ты против моих доспехов?
Боиндил не знал, что ответить. Поэтому сразу перешел в атаку.
— Я… слышал всякое о подобных доспехах. Их хозяева становятся одержимы ими. Несчастные погибают, так и не сняв лат. Я не хочу, чтобы что-то подобное случилось с тобой. — Бешеный вздохнул. — Я же вижу, что ты уже дней тридцать не снимал нагрудник! А еще ты гладил свои поножи, словно груди юной гномки!
Златорукий хотел возразить, но смолчал.
— Ты прав, — наконец произнес он, бросив кость в костер. — Мне сложно расстаться с ними. Очень сложно.
— Ну так сними их. Хотя бы на ночь. Я буду охранять тебя, и ничего плохого не случится! — с облегчением воскликнул Боиндил.
Несколько рун на нагруднике вспыхнули.
— Нет. — Тунгдил покачал головой. — У меня недоброе предчувствие.
— Тогда скажи, когда собираешься снять их!
— Когда все закончится. — В голосе Златорукого слышалась усталость. — Давай не будем ссориться, Боиндил. Клянусь, я сниму доспехи, когда мы запечатаем Черное Ущелье и мой наставник будет повержен. — Он протянул другу ладонь. — Теперь ты дашь мне спокойно поспать?
— Да, книгочей. — Бешеный пожал руку.
Боиндила теперь интересовали зайцы.
— Эй, пора жрать! — завопил он на весь лагерь, так что люди испуганно вздрогнули.
Заметив это, Бешеный ухмыльнулся.
Жадаров не было видно — должно быть, попрятались где-то в темноте и следили за окрестностями.
— Что ты думаешь обо мне? — Тунгдил отыскал флягу с фруктовой водкой и отхлебнул крепкий напиток.
— Из-за того, что ты не снимаешь доспехи?
— Нет. Вообще. Что ты думаешь обо мне? — Гном отер бороду. — Я настоящий Тунгдил?
— Я уже давно не сомневаюсь в тебе. — Боиндил улыбнулся. — Конечно, иногда в моей голове копошатся лепреконьи мыслишки о том, что раньше я кое-чего за тобой не замечал. Но мы ведь все меняемся со временем, верно? — честно ответил Равнорукий. — Я уверен, что передо мной ты, книгочей, а не какой-то подменыш, или перевертыш, или еще какое наваждение, посланное к нам из Черного Ущелья.
