Алан Аюпов - Саньяси (СИ)
— Мать твою!.. — Громко и достаточно грязно выругался он.
И в этот момент дверь со стороны водителя открыли. Кончик охотничьего ножа, с широким лезвием и бороздками для стока крови, замер у его горла.
— Медленно, очень медленно вылезай из машины и без глупостей. — Приказали ему.
В зеркальце заднего вида отражалась лишь небритая рожа, прикрытая чем‑то чёрным наподобие марлевой маски, и толстенная рука, затянутая в чёрную кожаную перчатку.
— Ты соображаешь, что предлагаешь? — Спросил Алексей, не столько желая пообщаться или потянуть время, сколько стараясь оценить обстановку. — Как я буду вылезать? Прямо на нож?
— Вылезай. — Нетерпеливо приказал небритый.
Алексей стал медленно, боком выдвигаться из салона. Нож так же медленно отступал. Когда его тело уже почти покинуло машину, он решился и одним движением ушёл вниз и влево, изо всех сил всаживая кулак в промежность нападающему. Тот взвыл и упал, выронив нож. Тут же сзади Алексея чем‑то огрели. Видно всё же сознание на несколько секунд покинуло его, потому что следующим эпизодом было совершенно необъяснимое появление кого‑то ещё, так как Алексей оставался жив. Открыв глаза, увидел три пары ног, расположившихся почти у самого его лица.
— Парни, кончай шутить. — Сказал слегка хрипловатый баритон.
— Слушай, дядя, топай отсель, пока жив. — Посоветовала чёрная перчатка, сдавленным голосом. — Топай, если не хочешь, чтобы мы тебе шкурку подпортили.
— Почему я всегда забываю, что животные не понимают человеческого языка?! — Как будто спросил сам себя неожиданный спаситель, совершенно игнорируя угрозы.
Голос говорящего показался Алексею до жути знакомым. Потом произошло какое‑то движение и возле Алексея один за другим прилегли все трое нападающих.
— Вставайте. — Предложил простуженный баритон. — Неужели вам так нравиться валяться в луже?
— Да нет. — Ответил Алексей, кряхтя поднимаясь.
В голове гудел новгородский вечевой колокол. В висках стучала кровь. Он поднял руку и потрогал затылок.
— Крови нет. Ваша шевелюра смягчила удар.
— Понял. Спасибо. Просто я ещё до конца не пришёл себя и никак не могу понять, что же всё‑таки произошло?
— Попытка ограбления. — Спокойно сообщил собеседник.
— Это я сообразил. Не понятно, как вам удалось так легко разделаться с тремя подонками?!
— Это как раз самое не интересное. Вы можете вести машину или мне вас подвезти?
— Спасибо, я в полном порядке. Башка немного кружиться, но не настолько, чтобы бежать сломя голову в больницу.
— Тогда поезжайте. — Предложил незнакомец.
Алексей наконец‑то взглянул на спасителя. Это был всё тот же мужчина в зелёной рубашке.
— Как вы успели меня опередить? — Невольно вырвалось у него.
— В каком смысле «опередить»? — переспросил мужчина.
— Извините, я, кажется, вас с кем‑то спутал.
— Бывает. Давайте‑ка я лучше отконвоирую вас с машиной домой. Неровен час, не уследите за дорогой!.. Хлопот потом не оберётесь.
— Нет, спасибо. Я вполне нормален.
— Я в этом не сомневаюсь. — Улыбнулся мужчина. — Ну, что ж, тогда прощайте.
— До свидания. — Ответил Алексей в спину уходящему.
Дома, приведя себя в порядок, он пил чай и размышлял над событиями сегодняшнего вечера. Две случайные встречи. Последовавшие за этим происшествия. Нет, удержать такое в себе выше всяких сил. На кухню заглянула Радмила — так звали его жену.
— Ну, что, любитель приключений, головушка побаливает? — Спросила она, осторожно трогая его ещё мокрые волосы.
— Нормально. — Бодренько ответил он. — Ты сядь. Я хочу тебе кое‑что поведать.
— О! Какие слова‑то?! «Поведать»! — Она засмеялась, пододвигая табурет и присаживаясь у раковины. Основательно же тебя приложили.
— Ладно тебе. — Сделал вид Алексей, будто обиделся. — Тут вот какое дело.
И он рассказал всё без утайки. Не умолчал и о своих ощущениях вовремя танца.
— А тебе бы только на девок голых смотреть. — Надула губки жена.
— Да не была она голой. — Вдруг запнулся он.
Память услужливо подсунула картинку, где на самом деле танцовщица была, в чём мать родила.
— А откуда ты знаешь?! — Искренне изумился Алексей.
— Оттуда. — Поднялась с табурета Рада.
— Милая, ты не права. Я действительно не помнил того, что она была обнажена. Да мне и в голову не пришло это. Она так танцевала, что не до того было. Ты понимаешь, пластика, движение, эти выражения! Жесты! Нет, рассказать такое невозможно. Понимаешь, просто нет слов!
— Вижу. Аж слюна брызжет.
— Ты хочешь поругаться?
— Нет, просто все вы мужики до чужих баб охочи. А я не привыкла делить с кем‑то своего мужчину.
— Гляди‑ка, частный собственник сыскался! — Усмехнулся он. — С твоими замашками рабовладельца в нашем времени тяжело выжить.
— Выживу как‑нибудь.
— Радмилка, ты не права. Я же говорю, ну не смотрел я на неё, как на женщину! Точнее, я любовался танцем великолепного актёра. Ну что тут поделаешь, если она оказалась женщиной?!
— Было бы странным, если б ты засматривался на мужиков. — Усмехнулась жена.
— Что теперь, и смотреть нельзя? Ты же порнушку по кабельному смотришь же? Я же не ревную.
— Ну, сравнил, это же кино, да и не чернуха же это?! Это искусство!
— А то, что видел я не искусство потому, что оно было не по телику?! Так, по‑твоему?
— Нет!..
— Странно ты как‑то рассуждаешь. Наоборот бы, в реальной жизни трудно встретить настоящее искусство, а ты?..
— Хорошо. Давай завтра поедем к твоей танцовщице и посмотрим, такая ли она умелица? Я тоже хочу взглянуть на её танец.
— По‑твоему это удобно?
— Что именно?
— Явиться на квартиру к чужому человеку и требовать от него потанцевать?
— И что в этом такого? — Не поняла Радмила.
— Да то! Как ей объяснить, например, что я видел её танец? Не рассказывать же ей, что я в окно подглядывал?
— А почему бы и нет? — Плутовски улыбнулась жена.
— Ну да! — Изумился Алексей. — Так и сказать?
— Да, так и сказать. — Подтвердила она.
— Да ты что? Как я ей объясню, что стоял, Бог знает где? Окна‑то её на третьем этаже!
— Теперь понял бредовость своего рассказа?!
— Но это же правда?! — Растерялся Алексей. — Радмила! Я же потому тебе и рассказал, ведь мне никто не поверит?!
— А я дура должна верить твоим сплетням?
Он сел. Нелепость его рассказа была очевидна.
— Радмила! — Предпринял он последнюю попытку. — Я правду тебе говорил.
— А я и не сомневаюсь. Только место событий изменил из сауны на дождливую улицу с идиотом, мокнущем от удовольствия поглазеть на женские прелести.
